- Языковые особенности оды Ломоносова «На взятие Хотина»
- Просмотр содержимого документа «Языковые особенности оды Ломоносова «На взятие Хотина»»
- Орлов П.А.: История русской литературы XVIII века М. В. Ломоносов (1711-1765)
- Ямбы в мажоре. Михайло Ломоносов
- 8 (19) ноября 1711 года родился Михайло Ломоносов — не только великий ученый и просветитель, но и один из создателей современной русской поэзии
- 🔍 Видео
Видео:Ода на взятие Хотина — Михаил Ломоносов — читает Павел БесединСкачать
Языковые особенности оды Ломоносова «На взятие Хотина»
Представленная презентация может быть использована учителем на уроках по теме «М.В. Ломоносов», при подготовке к экзаменам, для отработки знаний учащихся об изобразительно-выразительных средствах в поэзии.
Просмотр содержимого документа
«Языковые особенности оды Ломоносова «На взятие Хотина»»
Языковые особенности оды Ломоносова М.В. «На взятие Хотина»
Штыкина Ольга Юрьевна
учитель русского языка и литературы
Объект исследования – ода «На взятие Хотина» Предмет исследования – языковые особенности оды Цель исследования – изучение особенностей лексики и использования изобразительных средств в оде М. В. Ломоносова.
В соответствии с данной целью обозначим следующие задачи:
1.Изучить литературу по данной теме;
2.Выяснить особенности использования изобразительно – выразительных средств;
3.Проанализировать лексику оды Ломоносова;
4. Создать презентацию
В работе использованы следующие методы:
изучение научно-методической литературы;
метод наблюдений и анализа;
выявление языковых особенностей произведений, их классификация;
Практическая значимость работы
материал может быть использован при изучении творчества М. В. Ломоносова на уроках литературы;
в качестве дидактического материала – при подготовке к ОГЭ, во внеклассной работе.
Ода как жанр пришла в литературу из Древней Греции. Её истоки — хоровая лирика древних греков.
Ода (от греческого ode) – песнь – торжественное стихотворное
В России ода стала первым жанром, что связано с личностью Петра I, торжественные оды посвящались также Екатерине II и Елизавете
В России оды слагали Тредиаковский В.К., Сумароков А.П., Херасков М.М., Державин Г.Р.
Оды Ломоносова стали классическими
Недаром о лучших из них Пушкин сказал: «Они останутся вечными памятниками русской словесности; по ним долго еще должны мы будем изучаться стихотворному языку нашему»
Темы торжественных од Ломоносова
- прославление Родины, во всех одах звучит тема царя Петра.
- Гимн учению: по убеждению поэта, благо и слава Родины – в развитии наук.
- прославление мира
« Ода блаженныя памяти государыне императрице Анне Иоанновне на победу над турками и татарами и на взятие Хотина 1739 года»
Оду высоко оценили потомки
Радищев назвал её «первородным чадом»
Белинский считал, что новая русская литература началась именно с этой оды.
Ода состоит из несколько частей :
- Описание восторга поэта перед победой «россов»
- рассказ о сражении, где воспевается мощь современной Ломоносову России, как результат огромной деятельности Петра – царя-преобразователя;
- прославление покоя: картины мирной жизни, тишины, воцаряющейся на месте недавнего сражения, которое положило конец чуждому господству.
Начинается ода с развернутой метафоры: автор создает картину своего появления на горе Парнас, где музы искусства вдохновляют его обратиться к описанию сражения, которое закончится победой россов .
В оде мы находим множество эпитетов: полки орлины, иго лютое, усердный жар, небесная дверь, меч кровавый, Анны грозный взор, златой перст, перо злато
Встречаются в произведении и сравнения
«враг рыщет, как пронзенный зверь», «враг, как прах развеян». «пускай земля, как понт трясется»;
«Не медь ли в чреве Этны ржет
И, с серою кипя, клокочет?
Не ад ли тяжки узы рвет
И челюсти разинуть хочет?
То род отверженной рабы,
В горах огнем наполнив рвы,
Металл и пламень в дол бросает»
Гипербола Пускай земля, как понт, трясет, Пускай везде громады стонут, Премрачный дым покроет свет, В крови Молдавски горы стонут.
- Анна Иоановна – российская орлица
- неприятель – тигр, скачущий на российский полк
- Иван Грозный – «смиритель стран казанских»
Анафора – повторение одного и того же слова в начале строки Где ныне похвальба твоя? Где дерзость? Где в бою упорство? Где злость на северны края?
- «от реву лес и брег дрожит», «дубравы и поля трепещут», «горы стонут», «ад челюсти разинуть хочет»
- Евфрат в твоей крови смутился,Скрывает луч свой в волны день,Над войском облак вдруг развился
- Победа, росская победа,Тогда увидев бег своих,АллегорияЛуна стыдилась сраму их…
Инверсия – ещё один прием, используемый автором:
И свет во всех своих концах
Исполнен храбрых россов славой
Ораторские вопросы и восклицания были излюбленными приёмами Ломоносова
Где ныне похвальба твоя?
Где злость на северны края ?
Старославянские грамматические формы кратких прилагательных и причастий: Лавровы венцы; полки орлины; татарску кровь; всходящу денницу, пораженны пали,солдатску храбрость, Каспийски воды, ужасна сила, чужи поля ; славянизмы: златой, брег, хладнеют, чрез
Устаревшие слова: существительные: ветр, огнь, свирепство, десницу, денницу, изрядство, россы, презорство, витийство, око; местоимения и наречия: оных, сей, которы; коль, вкруг; глаголы: зрит, претит, блажит, дерзает, отвещает, взирает, отверзлась.
Имена мифологических героев: поэт дает слово богу солнца Фебу, восторг его ведет «на верьх горы высокой» — Парнас
Географические названия – топонимы: Этна, Стамбул, Дунай, Дамаск, Каир, Евфрат, Вифы, Афины, Висла
« Ломоносов стоит впереди наших поэтов, как вступление впереди книги» .
Действительно, как в предисловии, Ломоносов выразил основные проблемы , которые впоследствии не смог обойти ни один большой писатель и которые не утратили своей актуальности до наших дней.
Видео:ДОФ КФл_Ода на взятие ХотинаСкачать
Орлов П.А.: История русской литературы XVIII века
М. В. Ломоносов (1711-1765)
М. В. Ломоносов (1711-1765)
Изменения, происшедшие в начале XVIII в. в общественной жизни страны и в сознании русских людей, требовали коренных нововведений и в литературе. Наиболее ярко и последовательно они выразились в деятельности ученого и поэта Михаила Васильевича Ломоносова, которого Белинский назвал Петром Великим русской словесности.
Поражает разносторонность научных интересов Ломоносова. Он опытным путем доказал закон сохранения вещества, изучал явления, связанные с атмосферным электричеством, руководил устройством фабрики по изготовлению цветных стекол — «смальт», сам создал несколько мозаичных портретов и панно, первый заговорил о возможности судоходства по Северному Ледовитому океану.
Много сделал Ломоносов для развития образования в России. Его усилиями был открыт Московский университет и при нем две гимназии, одна — для дворян, другая — для разночинцев. Им были возрождены гимназия и университет при Академии наук. Преодолевая сопротивление некоторых немецких профессоров, укрепившихся в Академии наук, Ломоносов энергично выдвигал талантливых отечественных ученых. Его учениками были будущие филологи Николай Поповский и Антон Барсов, естествоиспытатели Иван Лепехин и Николай Озерецкий, этнограф Василий Зуев, астроном Петр Иноходцев, химик Никита Соколов и многие другие.
Пушкин с огромным уважением писал о Ломоносове, о его умении сохранять свое человеческое достоинство. «Ломоносов, рожденный в низком сословии, не думал возвысить себя наглостию и запанибратством с людьми высшего состояния. Но зато умел он за себя постоять и не дорожил ни покровительством своих меценатов, ни своим благосостоянием, когда дело шло о его чести или о торжестве его любимых идей».[1]
Ломоносов вступил в литературу в тот момент, когда древняя русская письменность, связанная с церковнославянским языком, с устоявшейся системой жанров, уходила в прошлое, а на смену ей шла новая светская культура. В связи с обмирщением сознания основой литературного языка становился русский язык. Ломоносов написал первую «Российскую грамматику» (1757), которая открывалась восторженным дифирамбом русскому языку: «Карл пятый, римский император, говаривал, что ишпанским языком с богом, французским с друзьями, немецким с неприятельми, италиянским с женским полом говорить прилично. Но если бы он российскому языку был искусен, то. нашел бы в нем великолепие ишпанского, живость французского, крепость немецкого, нежность италиянского, сверьх того богатство и сильную в изображениях краткость греческого и латинского языка» [2] .
Ломоносов был далек от мысли отказаться от использования в русском литературном языке церковнославянизмов. Тредиаковский в предисловии к роману «Езда в остров Любви» писал о непонятности и даже неблагозвучности церковнославянского языка и решительно избегал его в своем переводе. Такое решение вопроса было не принято Ломоносовым.
Церковнославянский язык в силу своего родства с русским заключал в себе определенные художественно-стилистические возможности. Он придавал речи оттенок торжественности, значительности. Это легко почувствовать, если поставить рядом одинаковые по смыслу русские и церковнославянские слова: палец — перст, щека — ланита, шея — выя, сказал — рек и т. п. В силу этого церковнославянизмы, при умелом использовании их, обогащали эмоционально-выразительные средства русского литературного языка. Кроме того, на церковнославянский язык были переведены с греческого богослужебные книги, в первую очередь Евангелие, что обогатило лексику русского языка множеством отвлеченных понятий. Ломоносов считал, что использование церковнославянизмов в русском литературном языке необходимо. Свои идеи он изложил в работе, носившей название «Предисловие о пользе книг церьковных в российском языке» (1757). Все слова литературного языка Ломоносов разделил на три группы. К первой он относит слова общие для русского и церковнославянского языка: бог, слава, рука, ныне, почитаю и т. п. Ко второй — только церковнославянские слова, понятные «всем грамотным людям»: отверзаю, господень, насажденный, взываю. «Неупотребительные» и «весьма обветшалые» церковнославянизмы типа: обаваю, рясны, овогда, свене — исключались им из литературного языка. К третьей группе принадлежат слова только русского языка: говорю, ручей, который, пока, лишь и т. п. Три названные выше группы слов являются «материалом», из которого «конструируются» три «штиля»: высокий, «посредственный» (т. е. средний) и низкий. Высокий «штиль» составляется из слов первой и второй групп. Средний — из слов первой и третьей групп. Сюда можно, заявляет Ломоносов, добавить слова из второй группы, т. е. церковнославянизмы, но делать это нужно «с великой осторожностью», чтобы слог не казался «надутым» (С. 238). Низкий «штиль» складывается преимущественно из слов третьей группы. Сюда можно вводить и слова первой группы. В низком штиле церковнославянизмы не употребляются. Таким образом, основой литературного языка Ломоносов сделал русский язык, поскольку из трех названных групп две, самые обширные, первая и третья, были представлены русскими словами. Что касается церковнославянизмов (вторая группа), то они только добавляются в высокий и средний «штили», чтобы придать им ту или иную степень торжественности.
Каждый из «штилей» Ломоносов связывает с определенным жанром. Высоким «штилем» пишутся героические поэмы, оды, прозаические речи о «важных материях». Средним — трагедии, сатиры, эклоги, элегии, дружеские послания. Низким — комедии, эпиграммы, песни.
Сама идея «трех штилей» была известна в Европе еще со времен античного мира. Заслуга Ломоносова заключалась в том, что он творчески применил ее к потребностям русской литературы XVIII в., использовав церковнославянизмы как одно из стилистических средств, обогащавших выразительные возможности литературного языка.
В 1739 г. Ломоносов прислал из Германии в Академию наук «Письмо о правилах российского стихотворства», в котором завершил реформу русского стихосложения, начатую Тредиаковским. Вместе с «Письмом» была отправлена «Ода на взятие Хотина» как наглядное подтверждение преимущества новой стихотворной системы.
Ломоносов внимательно изучил «Новый и краткий способ. » Тредиаковского и сразу же заметил его сильные и слабые стороны. Вслед за Тредиаковским Ломоносов отдает полное предпочтение силлабо-тоническому стихосложению, в котором его восхищает «правильный порядок», т. е. ритм. В пользу силлабо-тоники Ломоносов приводит ряд новых соображений. Ей соответствуют, по его мнению, особенности русского языка: свободное ударение, падающее на любой слог, чем наш язык коренным образом отличается от польского и французского, а также обилие как кратких, так и многосложных слов, что еще больше благоприятствует созданию ритмически организованных стихов.
Но принимая в принципе реформу, начатую Тредиаковским, Ломоносов заметил, что Тредиаковский остановился на полпути и решил довести ее до конца. Он предлагает писать новым способом все стихи, а не только одиннадцати и тринадцатисложные, как считал Тредиаковский. Наряду с двусложными, Ломоносов вводит в русское стихосложение отвергнутые Тредиаковским трехсложные стопы. Тредиаковский считал возможной в русской поэзии только женскую рифму. Ломоносов предлагает три типа рифм: мужскую, женскую и дактилическую. Он мотивирует это тем, что ударение в русском языке может падать не только на предпоследний, но и на последний, а также на третий от конца слог. В отличие от Тредиаковского, Ломоносов считает возможным сочетание в одном стихотворении мужской, женской и дактилической рифмы.
В 1748 г. Ломоносов выпустил в свет «Краткое руководство к красноречию» (кн. 1 «Риторика»). В первой части, носившей название «Изобретение», ставился вопрос о выборе темы и связанных с ней идей. Вторая часть — «О украшении» — содержала правила, касавшиеся стиля. Самым важным в ней было учение о тропах, придававших речи «возвышение» и «великолепие». В третьей — «О расположении» — говорилось о композиции художественного произведения. В «Риторике» были не только правила, но и многочисленные образцы ораторского и поэтического искусства. Она была и учебником и вместе с тем хрестоматией.
Разговор с Анакреоном
Стихотворения древнегреческого поэта Анакреона переводились в XVIII в. многими писателями. Ломоносов перевел четыре оды Анакреона, к каждой из которых написал стихотворный ответ и назвал этот поэтический цикл «Разговор с Анакреоном». Взгляды Ломоносова иногда совпадают с мыслями Анакреона, иногда расходятся, вследствие чего «разговор» переходит в полемику. В первой группе стихотворений ставится вопрос о выборе предмета, достойного воспевания. Анакреон, по его собственным словам, пробовал петь о троянской войне, о подвигах Алкида, т. е. Геракла, но каждый раз возвращался к любовным песням.
Ломоносов четко разделяет личную жизнь поэта и его поэтическое творчество. В жизни поэту знакомы любовные радости, но в стихах он может прославлять только героические подвиги:
Хоть нежности сердечной
Героев славой вечной
Я больше восхищен (С. 4).
Во второй паре стихотворений гедонистические взгляды Анакреона сравниваются с учением древнеримского стоика Сенеки, призывавшего презирать радости жизни и тем самым заранее готовить себя ко всем ее невзгодам. Ломоносову не нравятся суровые «правила» Сенеки, и он отдает в этом вопросе предпочтение Анакреону:
Возьмите прочь Сенеку,
Он правила сложил
Не в силу человеку,
И кто по оным жил? (С. 4).
В третьей оде Анакреона говорится о цели жизни. Девушки напоминали поэту о его преклонном возрасте: «Смотри, ты лыс и сед». Но это его мало смущает. Мысль о близости смерти только усиливает в нем жажду наслаждений:
Лишь в том могу божиться,
Что должен старичок
Тем больше веселиться,
Чем ближе видит рок (С. 5).
Ломоносов в ответном стихотворении снова прибегает к сравнению. Но на этот раз он противопоставляет Анакреону не философа-стоика, а республиканца Катона, который после победы Цезаря заколол себя кинжалом, стараясь смертью доказать свою приверженность к республиканскому строю. Ломоносов уточняет и углубляет свое отношение к Анакреону. Принимая жизнелюбие греческого поэта, он вместе с тем с явным осуждением пишет о его бездумном эгоизме. Как суровый приговор звучат слова, обращенные к Анакреону: «Ты век в забавах жил и взял свое с собой» (С. 5). Более импонируют Ломоносову гражданские добродетели Катона, его беззаветная преданность интересам Рима. Однако самоубийство Катона не вызывает у Ломоносова сочувствия: «Его угрюмством в Рим не возвращен покой». Поэтому он не отдает предпочтения ни Анакреону, ни Катону:
Несходства чудны вдруг и сходства понял я,
Умнее кто из вас, другой будь в том судья (С. 5).
Собственная позиция Ломоносова раскрывается в заключительном диалоге. Оба поэта обращаются к «живописцу» с просьбой нарисовать портреты их «возлюбленных». Анакреон хотел бы увидеть на картине точное подобие своей любимой, со всеми ее прелестями:
Дай из рос в лице ей крови
И как снег представь белу,
Проведи дугами брови
По высокому челу (С. 6).
Изобрази ей возраст зрелой
И вид в довольствии веселой,
Отрады ясность по челу
И вознесенную главу (С. 7).
Служение матери-Родине Ломоносов понимает не как отказ от радостей жизни, а как творчество, как созидание и приумножение материальных и духовных ценностей, доставляющее человеку сознание своей полезности обществу.
Цикл стихотворений, написанный Ломоносовым, интересен не только образцовыми переводами Анакреона, но и тем, что в нем нашло отражение поэтическое кредо самого Ломоносова. Высшей ценностью объявлено Русское государство, Россия. Смысл жизни поэт видит в служении общественному благу. В поэзии его вдохновляют только героические дела. Все это характеризует Ломоносова как поэта-классициста. Более того, «Разговор с Анакреоном» помогает уточнить место Ломоносова и в русском классицизме и прежде всего установить отличие его гражданской позиции от позиции Сумарокова. В понимании Сумарокова, служение государству было связано с проповедью аскетизма, с отказом от личного благополучия, несло в себе ярко выраженное жертвенное начало. Особенно четко эти принципы отразились в его трагедиях. Ломоносов выбрал другой путь. Ему одинаково чужды и стоицизм Сенеки, и эффектное самоубийство Катона. Он верит в благостный союз поэзии, науки и просвещенного абсолютизма.
— лирический жанр. В ней, по словам Тредиаковского, «описывается. материя благородная, важная, редко — нежная и приятная в речах весьма пиитических и великолепных» [3] . Она перешла в европейскую литературу из античной поэзии. В русской литературе XVIII в. известны следующие разновидности оды: победно-патриотическая, похвальная, философская, духовная и анакреонтическая. В большинстве случаев ода состоит из строф с повторяющейся рифмовкой. В русской поэзии чаще всего имела место десятистишная строфа, предложенная Ломоносовым.
Ломоносов начал с победно-патриотической «Оды на взятие Хотина». Она написана в 1739 г. в Германии, непосредственно после захвата русскими войсками турецкой крепости Хотин, расположенной в Молдавии. Гарнизон крепости вместе с ее начальником Калчакпашою был взят в плен. Эта блестящая победа произвела сильное впечатление в Европе и еще выше подняла международный престиж России. В оде Ломоносова можно выделить три основные части: вступление, изображение военных действий и прославление победителей. Картины боя даны в типичном для Ломоносова гиперболизированном стиле с массой развернутых сравнений, метафор и олицетворений, воплотивших в себе напряженность и героику батальных сцен. Луна и змея символизируют магометанский мир; орел, парящий над Хотином, — русское воинство. Вершителем всех событий выведен русский солдат, «росс», как называет его автор. О подвиге этого безымянного героя Ломоносов пишет с восхищением:
Крепит отечества любовь
Желает всяк пролить всю кровь,
От грозного бодрится звуку (С. 10).
Напряженность, патетический тон повествования усиливается риторическими вопросами, восклицаниями автора, обращенными то к русскому воинству, то к его неприятелю. Есть в оде и обращение к историческому прошлому России. Над русским воинством появляются тени Петра I и Ивана Грозного, одержавших в свое время победы над магометанами: Петр — над турками под Азовом, Грозный — над татарами под Казанью. Такого рода исторические параллели станут после Ломоносова одной из устойчивых черт одического жанра.
«Ода на взятие Хотина» — важный рубеж в истории русской литературы. Она не только по содержанию, но и по форме принадлежит новой поэзии XVIII в. Сатиры Кантемира и даже «Ода о сдаче города Гданска» Тредиаковского еще были написаны силлабическими стихами. Ломоносов в «хотинской» оде впервые в русской литературе обратился к четырехстопному ямбу с мужскими и женскими рифмами, т. е. создал размер, которым будет написано подавляющее число од XVIII и начала XIX в., в том числе державинская «Фелица» и радищевская «Вольность». Четырехстопный ямб станет любимым размером Пушкина, прозвучит в стихах Лермонтова, Некрасова, Блока, Есенина и других поэтов XIX и XX вв.
Антоновичу, Елизавете Петровне, Петру III и Екатерине II. Оды заказывались правительством, и их чтение составляло часть праздничного церемониала. Однако содержание и значение похвальных од Ломоносова неизмеримо шире и важнее их официально-придворной роли. В каждой из них поэт развивал свои идеи и планы, связанные с судьбами русского государства. Теория просвещенного абсолютизма была широко распространена в XVIII в. во многих европейских государствах. Ей отдали дань крупные мыслители — Вольтер, Дидро, Руссо. Согласно этой теории, просвещенный монарх способен подняться над эгоистическими интересами отдельных сословий и издавать законы, приносящие благо всему обществу. Наставниками и помощниками царей должны быть не льстивые царедворцы, а люди, бескорыстно служащие истине, — ученые и писатели. Таким «учителем монархов» хотел стать и Ломоносове Да и к кому еще мог он обратиться в то время со своими планами и советами? Крестьянство в подавляющей массе было неграмотно, забито и не могло услышать его голос. Дворянство, даже в лице своей интеллигенции, сочло бы постыдным брать уроки государственной мудрости у выходца из «подлого» сословия. Оставалась надежда на монарха, вера в которого долго будет питаться разного рода иллюзиями.
Похвальная ода представлялась Ломоносову наиболее удобной формой беседы с царями. Ее комплиментарный стиль смягчал наставления, позволял преподносить их в приятном, не обидном для самолюбия правителей тоне. Как правило, Ломоносов давал свои советы в виде похвалы за дела, которые монарх еще не совершил, но которые сам поэт считал важными и полезными для государства. Так желаемое выдавалось за действительное, похвала обязывала правителя в будущем оказаться достойным ее.
В своих одах Ломоносов живо откликался на различные факты современной ему политической жизни. Большое место среди них отведено военным событиям. Ломоносов не был пацифистом. Он гордился славой русского оружия и мощью русского государства, способного постоять за себя перед лицом любого врага. В оде 1762 г. он возмущается предательской в отношении к России политикой Петра III, принесшего в дар прусскому королю «кровью» «куплены трофеи». Но восхищаясь военной мощью России, Ломоносов видел и те страдания, которые несет война простым людям; в 1759 г. он писал Елизавете:
Воззри на слезы престаревших,
Низвергни брань с концов земных (С. 17).
Поэтому, прославляя оборонительные войны, Ломоносов отдавал предпочтение мирному состоянию народов, которые он называл словом «тишина»:
Царей и царств земных отрада,
Возлюбленная тишина,
Коль ты полезна и красна (С. 43)
Ломоносов призывает правителей заботиться о сохранении мира. «Возможно ль при твоей державе // В Европе страшну зреть войну» (С. 71), — обращался он >в >1759 г. к Елизавете. Тот же призыв в оде 1761 г.: «Размножить миром нашу славу// И выше как военный звук//Поставить красоту наук» (С. 84). Что касается мирного процветания государства, то и здесь у Ломоносова была четко продуманная программа. Он прекрасно видел неисчерпаемые богатства России: ее полноводные реки, плодоносные земли, сказочные недра. Но все это, по словам поэта, требует «искусством утвержденных рук». Главной задачей своего времени Ломоносов считал распространение наук, которые помогут овладеть этими сокровищами:
Воззри на горы превысоки,
Воззри в поля свои широки,
Богатства в оных потаенно
Наукой будет откровенно. (С. 47).
В оде 1750 г. он обращается к точным наукам — механике, химии, астрономии, метеорологии с призывом исследовать природу России и обогатить русское государство своими открытиями:
Пройдите землю и пучину,
И нутр Рифейский, и вершину,
И саму высоту небес.
Везде исследуйте всечасно,
Ломоносов возмущается засильем в Академии наук бездарных и алчных немецких ученых. В отличие от Кантемира, Сумарокова, считавших образование и тем более научную деятельность привилегией дворянства, Ломоносов не ограничивал круг ученых рамками одного сословия. Талантливых людей, «собственных» «Платонов» и «Невтонов», по его мнению, может «рождать» вся «российская земля». В этом несомненный демократизм мышления Ломоносова.
Смелая, стройная общественная программа Ломоносова могла воплотиться в жизнь при одном условии: ее должен принять и одобрить монарх. Для того чтобы сделать свои доводы максимально убедительными, поэт вводит образ Петра I. Ломоносов славит Петра за его военные успехи, за создание морского флота, за построение Петербурга, но особенно за его покровительство наукам. Петр становится живым и убедительным примером для каждого из его наследников.
Большая часть од Ломоносова была адресована Елизавете Петровне, Это объясняется не только тем, что с ее царствованием совпали двадцать лет жизни самого поэта, но и тем, что она была дочерью Петра I, которой, по мнению Ломоносова, прежде всего надлежало продолжать дела отца.
Художественное своеобразие похвальных од Ломоносова всецело определяется их идейным содержанием. Каждая ода представляет собой вдохновенный монолог поэта, облеченный в стихотворную форму. В авторскую речь обильно вводятся типично ораторские приемы — вопросы, восклицания, которыми Ломоносов в ряде случаев начинает свои оды, Таково, например, начало оды 1750 г., адресованное Елизавете Петровне:
Куда я ныне восхищен?
Небесну пищу я вкушаю,
На верьх Олимпа вознесен! (С. 57).
Характер патетически-взволнованной речи придают одам Ломоносова и многочисленные обращения автора к лире, к музам, к наукам, к российским «Невтонам» и «Платонам».
«Украшение. — писал Ломоносов в «Риторике», — состоит в чистоте штиля. в великолепии и силе оного» (С. 334). Тропы Ломоносова, как правило, отличаются праздничным, ликующим характером. С помощью олицетворений неодушевленные явления и отвлеченные понятия становятся участниками большого торжества, на которое поэт приглашает своих читателей. В оде 1747 г., вспоминая о царствовании Петра I, Ломоносов пишет: «Тогда божественны науки // Чрез горы, реки и моря // В Россию простирали руки» (С. 45). Нева дивится зданиям, построенным на ее недавно пустых берегах: «Или я ныне позабылась // И с одного пути склонилась, // Которым прежде я текла?» (С. 45). Поэт обильно использует мифологические образы. Олицетворением военных успехов Петра I становится Марс, побежденной морской стихии — Нептун: «В полях кровавых Марс страшился, // Свой мечь в Петровых зря руках, // И с трепетом Нептун чудился, // Взирая на российский флаг» (С. 45). Соединение нескольких метафор часто переходит у Ломоносова в аллегорию, что он специально оговаривает в своей «Риторике»: «Аллегория есть перенесение предложений от собственного знаменования к другому стечением многих метафор» (С. 343). Примером такого приема может послужить начало оды 1748 г., пародийно использованное Пушкиным в романе «Евгений Онегин». Ломоносов пишет:
Заря багряною рукою
От утренних спокойных вод
Выводит с солнцем за собою
Твоей державы новый год (С. 50).
«возлегши локтем на Кавказ», простирая ноги до Китайской стены, «конца не зрит своей державы».
Словесное великолепие, пышность од Ломоносова вызвали резкую критику его современника — А. П. Сумарокова. Патетику ломоносовских од, нагнетание в них метафор и гипербол Сумароков называл «бумажным громом». В своих «вздорных одах» он пародировал стиль Ломоносова, а в «Критике на оду» придирчиво высмеивал метафоры и метонимии Ломоносова, стремясь найти в них погрешности против здравого смысла.
Было бы неверно объяснять выпады Сумарокова личным недоброжелательством. Его поэтическому таланту была органически чужда пышная, лирически напряженная поэзия Ломоносова, которой он пытался противопоставить рационалистически продуманный стиль.
Ломоносов проявил себя также в области духовной оды. Библии, поэты находили в ней темы, близкие к собственным мыслям и настроениям. Вследствие этого духовные оды могли иметь самый разнообразный характер — от сугубо личного, интимного до высокого, гражданского. В последнем случае непререкаемый авторитет Библии помогал проводить свои стихи сквозь цензурные рогатки. В XVIII в. кроме Ломоносова духовные оды писали Тредиаковский, Сумароков, Херасков, Державин, а в XIX — поэты-декабристы, Шевченко и ряд других авторов. В духовных одах Ломоносова отчетливо прослеживаются две темы: восхищение гармонией, красотой мироздания и гневное обличение гонителей, недоброжелателей поэта. Обе темы имели свою биографическую основу.
Авторы библейских псалмов, прославляя бога, восторженно воспевали созданный им яркий, бесконечно разнообразный в своих проявлениях вещественный мир. Горы и равнины, реки и моря, пустыни и леса, диковинные птицы и животные — все это должно было доказать мощь и величие творца. Следует заметить, что литература XVIII в. почти не затрагивает образ Христа. Она больше обращается к библейскому богу — творящему и карающему. Ломоносову, ученому-естествоиспытателю, уроженцу Севера, хорошо знакомому с грозными стихиями природы, была близка эта поэзия, и он охотно занимался переложением псалмов. В «Переложении псалма 103» он писал:
Да хвалит дух мой и язык
Всесильного творца державу,
Великолепие и славу,
Одеян чудной красотой,
Зарей божественного света,
Ты звезды распростер без счета
Шатру подобно пред собой (С. 96).
«Оде, выбранной из Иова» «О ты, что в горести напрасно на бога ропщешь, человек. ». «Книга Иова» — одна из наиболее драматичных в Библии. Однако Ломоносов в своем переложении почти полностью исключил ее религиозно-этическую проблематику и сосредоточил внимание на представленных в ней величественных картинах природы. И снова перед читателем возникает звездное небо, бушующее море, буря с громом и молнией, орел, парящий в небе, огромный бегемот, бесстрашно топчущий острые тернии, и даже фантастический Левиафан, обитающий в пучине океана.
Биографична вторая тема, представленная в переложении 26-го и 143-го псалмов. В первом из них поэт жалуется на свое раннее сиротство и одиночество: «Меня оставил мой отец // И мать еще в младенстве» (С. 94). Затем он обращается к богу с просьбой защитить его от наглых и коварных врагов:
Меня в сей жизни не отдай
Душам людей безбожных,
Твоей десницей покрывай
Те же мотивы — в переложении 143го псалма. В Библии слова этого песнопения принадлежат израильскому юноше Давиду, готовящемуся к бою с кичливым филистимлянином Голиафом. Содержание псалма было близко Ломоносову, подвергавшемуся в то время яростным нападкам со стороны немцев-академиков во главе с И. Д. Шумахером. Подтекст переложения особенно ясно проступал в таких стихах, как «Меня объял чужой народ», «Вещает ложь язык врагов», «Избавь меня от хищных рук // И от чужих народов власти» (С. 100).
В сравнении с похвальными, духовные оды Ломоносова отличаются краткостью и простотой изложения. Десятистишная строфа заменена в них, как правило, четверостишием с перекрестной или кольцевой рифмовкой. Язык духовных од лаконичен и лишен всякого рода «украшений».
Пушкин считал духовные оды Ломоносова лучшими его произведениями. «Они, — писал Пушкин, — останутся вечными памятниками русской словесности; по ним долго еще должны мы будем изучаться стихотворному языку нашему» [4] .
Некоторые из духовных од Ломоносова стали «кантами», т. е. народными песнями, и пользовались популярностью не только в XVIII, но и в XIX в. Особенно был известен 145-й псалом, начинавшийся словами «Никто не уповай вовеки // На тщетну власть князей земных».
«научные» стихи — не простое переложение в стихотворную форму достижений науки. Это — действительно поэзия, рожденная вдохновением, но только в отличие от других видов лирики здесь поэтический восторг возбуждала пытливая мысль ученого. Стихотворения с научной тематикой Ломоносов посвятил явлениям природы, прежде всего космической теме. Будучи философом-деистом, Ломоносов видел в природе проявление творческой мощи божества, Но в своих стихах он раскрывает не богословскую, а научную сторону этого вопроса: не постижение бога через природу, а изучение самой природы, созданной богом. Так появились два тесно связанных между собой произведения: «Утреннее размышление о божием величестве» и «Вечернее размышление о божием величестве при случае великого северного сияния». Оба стихотворения написаны в 1743 г.
В каждом из «Размышлений» повторяется одна и та же композиция. Сначала изображаются явления, знакомые человеку по его ежедневным впечатлениям. Затем поэт-ученый приподнимает завесу над невидимой, скрытой областью Вселенной, вводящей читателя в новые, неизвестные ему миры. Так, в первой строфе «Утреннего размышления» изображается восход солнца, наступление утра, пробуждение всей природы. Затем Ломоносов начинает говорить о физическом строении Солнца. Рисуется картина, доступная только вдохновенному взору ученого, способного умозрительно представить то, чего не может увидеть «бренное» человеческое «око», — раскаленную, бушующую поверхность солнца:
Там огненны валы стремятся
И не находят берегов;
Борющись множество веков;
Там камни, как вода, кипят,
Горящи там дожди шумят (С. 108).
Ломоносов выступает в этом стихотворении как великолепный популяризатор научных знаний. Сложные явления, происходящие на поверхности Солнца, он раскрывает с помощью обычных, сугубо зримых «земных» образов: «огненны валы», «вихри пламенны», «горящи дожди».
«вечернем» размышлении поэт обращается к явлениям, предстающим человеку на небесном своде с наступлением ночи. Вначале, так же как и в первом стихотворении, дается картина, непосредственно доступная глазу:
Лицо свое скрывает день;
Поля покрыла мрачна ночь;
Открылась бездна звезд полна;
Звездам числа нет, бездне дна (С. 108).
привыкших, согласно Священному Писанию, считать землю центром мироздания, это был совершенно новый взгляд на окружающий его мир. Ломоносов ставит вопрос о возможности жизни на других планетах, предлагает рад гипотез о физической природе северного сияния.
Научные интересы Ломоносова всегда были тесно связаны с его практической деятельностью. Одним из свидетельств такого единства служит знаменитое «Письмо о пользе стекла», созданное автором одновременно с хлопотами по организации стекольной фабрики в Усть-Рудице, близ Ораниенбаума. Производство стекла в России только начиналось, его необходимость приходилось доказывать. Поэтому в «Письме» подробно перечислены разнообразные случаи применения стекла, начиная с украшений и кончая оптическими приборами. От конкретных примеров использования стекла Ломоносов переходит к вопросам, касающимся судеб передовой науки. Называются имена великих естествоиспытателей Кеплера, Ньютона, Коперника, Упоминание о Копернике дает Ломоносову возможность раскрыть суть гелиоцентрической системы.
«Письмо о пользе стекла» восходит к образцам античной научной поэзии. Одним из далеких предшественников Ломоносова в этой области был римский поэт Лукреций, автор поэмы «О природе вещей». По аналогии с книгой Лукреция некоторые исследователи и «Письмо о пользе стекла» также называют поэмой, не учитывая жанрового своеобразия произведения Ломоносова, Перед нами именно письмо, имеющее конкретного адресата — Ивана Ивановича Шувалова, видного вельможу и фаворита императрицы Елизаветы Петровны. Шувалов покровительствовал наукам и искусству. При его содействии были открыты университет в Москве и Академия художеств в Петербурге. К его помощи Ломоносов неоднократно обращался для осуществления своих планов. «Письмо о пользе стекла» — своеобразная параллель к одам Ломоносова, в которых поэт стремился убедить представителей власти в важности просвещения и науки. Но в отличие от торжественных од, «Письмо» не предназначалось для дворцовых церемоний и представляло собой неофициальное обращение поэта к Шувалову, чем и объясняется его строгий, деловой, лишенный всяких риторических украшений стиль.
В борьбе с мракобесами и гонителями науки Ломоносов использовал в некоторых случаях шутку и даже сатиру. Так, в брошюре «Явление Венеры на солнце» он указывал на неправомочность вмешательства церкви в дела науки и особенно использования в качестве аргумента текста Библии, метафорический язык которой не всегда следует понимать буквально. Автор приводит стихотворную притчу, содержащую в себе остроумную защиту гелиоцентрической системы Коперника. Как-то на пиру заспорили между собой Коперник и Птолемей. Первый утверждал, что Земля «вертясь вокруг Солнца «ходит», второй — что Солнце вращается около неподвижной Земли. Спор между ними решает повар, здравый ум которого сразу же уловил правоту Коперника:
Он дал такой ответ: «Что в том Коперник прав,
Кто видел простака из поваров такова,
» (С. 475).
Более резко звучит «Гимн бороде», поводом к написанию которого послужили следующие обстоятельства. Любимый ученик Ломоносова Николай Поповский перевел в стихах поэму английского просветителя Александра Попа «Опыт о человеке». Синод категорически запретил печатать эту книгу. Ломоносов ответил на это решение «Гимном бороде», одним из самых смелых в XVIII в. антиклерикальных произведений.
В правление Петра I духовенство получило официальное разрешение на беспошлинное ношение бороды. В связи с этим борода становится в «Гимне» символом духовного сана. Среди «бородачей» упомянуты и «керженцы», т. е. раскольники, приносящие в казну, за сохранение бороды, «двойной оклад». Однако главным объектом сатиры Ломоносова были всетаки не раскольники, а представители официальной церкви и прежде всего ее иерархи. Об этом с предельной ясностью говорится в восьмой строфе «Гимна», где борода названа матерью «достатков и чинов».
сборников с его текстом. Святейший Синод обратился с жалобой на Ломоносова к императрице Елизавете Петровне. Поэт был вызван в синод. На допросе Ломоносов полностью подтвердил свое мнение о духовных чинах, выраженное в его сатире. Вскоре он написал еще одно сатирическое стихотворение («О страх! о ужас! гром. »), в котором изобразил бессильную ярость своих противников во время допроса. В новом стихотворении была продолжена тема «Гимна бороде». На этот раз автор отдавал предпочтение козлятам, которых природа с самого рождения наградила бородой.
В споре Ломоносова с Синодом правительство оказалось на стороне ученого. Немалую роль здесь сыграли покровитель Ломоносова — Шувалова Тогда противники решили уязвить своего врага его же оружием — сатирой. Они начали распространять против Ломоносова анонимные письма и стихотворные пасквили. Один из них, подписанный вымышленным именем Христофора Зубницкого, назывался «Переодетая борода, или Гимн пьяной голове» о Подлинный автор этих стихов не установлен. Ломоносов объявлялся шарлатаном, псевдоученым и пьяницей. В вину ему ставилось и его «подлое» происхождение. Ломоносов приписал авторство этих стихов Тредиаковскому и обрушился на него с гневной эпиграммой «Зубницкому», начинавшейся словами: «Безбожник и ханжа, подметных писем враль!» (С. 221). В действительности Тредиаковский не писал «имна», но был связан с Синодом и даже давал ему сведения о деятельности академических ученых. Видимо, это обстоятельство и привело Ломоносова к мысли, что автором злобного пасквиля был его недоброжелатель — Тредиаковский.
Поэма «Петр Великий»
О деятельности Петра I Ломоносов вспоминал почти в каждой оде. Но эта грандиозная тема не могла раскрыться в них с должной полнотой. Она требовала другого, более ёмкого жанра. Так возникла идея создать поэму «Петр Великий». К сожалению, Ломоносов успел закончить только две песни. Первая вышла в 1760, вторая — в 1761 г.
О характере сюжета эпической поэмы в русской литературе XVIII в. существовали разные мнения. Тредиаковский был уверен,что содержанием поэмы может быть только мифологический сюжет. Ломоносов, напротив, считал необходимым в эпосе нового времени обращаться к исторически достоверным фактам. Главным действующим лицом поэмы должен стать великий, но подлинный, а не вымышленный герой. Свое понимание эпической поэмы Ломоносов четко сформулировал в посвящении, адресованном И. И. Шувалову:
Но истинны дела, великий труд Петров (С. 172).
Ломоносов сохраняет некоторые чисто внешние черты античной эпопеи: традиционное начало с каноническим «пою», в котором автор сообщает о содержании поэмы; описание морской бури; рассказ главного героя о своем прошлом. Как русская национальная параллель к античной мифологии выведен «Морской царь». Но все эти признаки не определяют своеобразия поэмы, которая, в отличие от древнего эпоса, создается не на легендарном, а на достоверном материале. Для этой цели Ломоносов использовал ряд важных исторических источников: холмогорские и соловецкие летописи, записки видных деятелей конца XVII в., дневники военных событий, составленные секретарем Петра I, и некоторые другие. Время действия относится к 1702 г. и связано с началом Северной войны. В первой песне говорится о походе Петра к Белому морю с тем, чтобы отогнать шведов от Архангельска, на который шведские войска напали с целью отвлечь русские силы от крепости Нотербург. Большое место в первой песне отведено рассказу Петра I о стрелецких бунтах, об анархии, в которую была ввергнута по воле царевны Софьи вся Москва. С большим драматизмом изображена гибель ближайших родственников Петра. Вся эта предыстория вынесена в начало поэмы и служит контрастным фоном к эпохе просвещенного абсолютизма Петра I.
Содержанием второй песни является штурм и взятие крепости Нотербург, ранее носившей название Ореховец. Подробно, с подлинно эпической обстоятельностью, описаны перипетии боя, вплоть до капитуляции шведского гарнизона. Среди русских военачальников выведены Шереметев, Голицын, Карпов. Большое место в поэме отведено подвигу рядовых воинов. Батальные сцены перемежаются лирическими отступлениями автора, обращенными то к шведам, то к русскому войску. В конце второй песни помещено размышление поэта о жертвах и страданиях, которые несет с собой война. Последующие события поэмы, по всей видимости, должны были привести к Полтавской битве как итогу Северной войны. Возможно, что в дальнейшем Ломоносов хотел изобразить и мирные подвиги Петра, поскольку название поэмы не ограничивало его замысел только военной темой.
Хотя две песни «Петра Великого» — только начало замысла Ломоносова, в них дан образец русской «классической» эпической поэмы, к которому неоднократно с этих пор будут обращаться многие поэты не только в XVIII в., но и в начале XIX в. Не менее важной оказалась и сама тема Петра Великого, как бы завещанная Ломоносовым последующим писателям.
Обращение Ломоносова к драматургии было вызвано полным отсутствием на петербургской сцене пьес, написанных русскими авторами. В театре господствовал французский и итальянский репертуар. 29 сентября 1750 г. вышел правительственный указ, предписывавший академическим профессорам Ломоносову и Тредиаковскому написать по одной трагедии. Через два месяца после этого распоряжения Ломоносов представил трагедию «Тамира и Селим», которая дважды была сыграна на придворной сцене — в декабре 1750 и в январе 1751 г.
В отличие от французских классицистов, избегавших в трагедиях отечественной тематики, Ломоносов обратился к национальной русской истории. Причем остановился на событии не только абсолютно достоверном, но и исторически чрезвычайно важном — Куликовской битве, положившей начало освобождения Руси от татарского ига. Открывалась трагедия «Кратким изъяснением» ее содержания. Это предписывалось и правилами пиитики. «. В сей трагедии, — говорилось в «изъяснении», — изображается стихотворческим вымыслом позорная гибель гордого Мамая. он, будучи побежден храбростью московского государя великого князя Димитрия Ивановича на Дону, убежал с четырьмя князьями своими в город Кафу, и там убит от своих» (С. 124). В пьесе имеет место двойной конфликт. На первое место вынесен традиционный любовный треугольник: героиня и два претендента на ее руку. На втором плане оказалась борьба Дмитрия Донского с Мамаем. Куликовская битва в пьесе не изображена. Этому препятствовали законы классицистического театра, но о ней пространно рассказывает один из героев. Ломоносов широко использовал в пьесе летописный материал. Исход Куликовской битвы оказывает решительное влияние и на любовную интригу, поскольку победа московского князя благотворно отражается на судьбе Тамиры и Селима.
Однако преобладание героев-магометан, среди которых оказались и главные положительные персонажи, не могло понравиться русскому зрителю, привыкшему видеть в них своих исконных врагов. Этим, по остроумной догадке А. В. Западова [5] , и объясняется недолгое бытование на сцене пьесы Ломоносова. Вторая трагедия Ломоносова «Демофонт», созданная на материале древнегреческой жизни, также не принадлежит к числу лучших произведений писателя. Она была напечатана в 1752 г., но на сцене не появилась ни разу.
Ломоносову принадлежит перевод нескольких стихотворений Анакреона. Часть из них, как уже было сказано выше, вошла в «Разговор с Анакреоном». Другие переводы этого автора представлены в «Риторике». Среди них особенно популярным было стихотворение, начинавшееся словами «Ночною темнотою // Покрылись небеса».
Стихотворение Анакреона «Кузнечик дорогой, коль много ты блажен» Ломоносов закончил двумя строчками собственного сочинения:
— все твое; везде в своем дому,
Не просишь ни о чем, не должен никому. [6]
«Стихи, сочиненные по дороге в Петергоф, куда сочинитель в 1761 г. ехал просить о подписании привилегии для Академии, быв много раз прежде за тем же» [7].
Переводами Анакреона Ломоносов положил начало такому явлению в нашей литературе, как русская анакреонтика. Опыты Ломоносова, продолженные Херасковым, Н. Львовым, Державиным, отзовутся в начале XIX в. в легкой поэзии Батюшкова и лицейской лирике Пушкина.
Ломоносову принадлежит также первый перевод на русский язык стихотворения Горация «Я знак бессмертия себе воздвигнул», известного под условным названием «Памятник». Перевод близок к оригиналу. Некоторые стихи этого произведения оказались созвучными жизни и деятельности Ломоносова: незнатный род поэта и заслуги в развитии отечественной поэзии. Впоследствии уже не перевод, а подражание «Памятнику» напишут Державин, Пушкин и Брюсов.
Из близких по времени произведений Ломоносов перевел оду «На счастье» французского поэта Жана Батиста Руссо. Перевод был сделан одновременно с переводом Сумарокова. Поэт хотел доказать превосходство ямбического размера. Сумароков перевел ту же оду четырехстопным хореем.
Словом «счастье» Ломоносов переводит французское слово fortune как синоним удачи, торжества, триумфа. Стихотворение направлено против завоевателей и тиранов, кровью подданных добывающих власть, богатство и славу. Узурпаторам противопоставлены правители, думающие о «счастии людей», которые «правдой и покоем // себя, народ содержат свой» (С. 112).
— наметить пути ее дальнейшего развития. Для решения таких задач нужен был человек большой смелости и поэтического таланта.
Ломоносов разработал систему силлабо-тонического стихосложения. В литературном языке он ограничил роль и место церковнославянизмов, сделал его основой национальный русский язык. Ученый предложил стройную систему жанров и «штилей», дал русской литературе первые образцы эпической поэмы, анакреонтической песни, научной поэзии. Особенно перспективной оказалась созданная им похвальная ода, гражданский пафос которой у последующих поэтов обогатился сатирическим и даже (Радищев) — революционным содержанием.
Примечания
[1] Пушкин А. С. Полн. собр. соч. Т. 7. С. 285.
[2] Соч. М., 1957. С. 235. Все сноски в тексте даны по этому изданию.
[3] Тредиаковский В. К. Рассуждение об оде вообще // Тредиаковский В. К.
[4] Пушкин А. С. Полн. собр. соч. Т. 7. С. 29-30.
[6] Полн. собр. соч.: В II т. М.; Л. 1959. Т. 8. С. 736.
Видео:Ода на взятие Хотина. АнализСкачать
Ямбы в мажоре. Михайло Ломоносов
Видео:Литература 9 класс (Урок№4 - М. В. Ломоносов. Учёный, поэт,реформатор русского литературного языка.)Скачать
8 (19) ноября 1711 года родился Михайло Ломоносов — не только великий ученый и просветитель, но и один из создателей современной русской поэзии
Текст: Арсений Замостьянов
Гравюра Э. Фессара и К. А. Вортмана, 1757 г. Прижизненное изображение М. В. Ломоносова
Поэзия считается делом нервическим и порывистым. Но настоящие стихи захватили русскую читательскую публику на волне рационализма. В ту эпоху, когда просветители пытались привить в России европейскую ученость, любовь к техническому прогрессу. До Петра Великого русская книжная культура была почти сплошь церковной. Но оказалось, что и за пределами церковных стен есть мир, достойный изучения. Оказалось, что на белом свете возможны чудеса — но не божественные, а рукотворные. И поэзия воспринималась как техническая диковинка, как дитя прогресса. Стихи стали частью государственного церемониала.
Стихосложением Михайло Ломоносов заинтересовался в Славяно-греко-латинской академии. Там преподавали первые русские пииты. Поэзия считалась украшением учебного процесса, занимательным приложением к азбуке, к грамматическим штудиям. Феофан Прокопович и Фёдор Журавский уже воспевали победы Петра Великого. Но когда Ломоносов познакомился с немецкой поэзией, силлабика для него померкла. А тут подоспел Тредиаковский со своим «Новым и кратким способом к сложению стихов Российских», в котором появилось понятие «стихотворной стопы». Для силлабических виршей важным было только количество слогов. Тредиаковский научился писать гармоничные стихи, учитывая ударные слоги и стопы. Он считал единственным подобающим размером хорей: «а тот (стих) весьма худ, который весь иамбы составляют». Ломоносов оспорил это положение. Предложил обращаться и к ямбам, и к трехдольным размерам, ввёл в поэзию мужские рифмы, которыми пользовался виртуозно. Свои теоретические наработки молодой ученый подтвердил собственными стихами:
ВОСТОРГ ВНЕЗАПНЫЙ УМ ПЛЕНИЛ…
Один аккорд, и ясно: Ломоносов. А ведь это начало начал — первая строка первого известного стихотворения Ломоносова, первого классического четырехстопного ямба — «Оды на взятие Хотина 1739 года». А точнее — «Оды блаженныя памяти Государыне Императрице Анне Иоанновне на победу над турками и татарами и на взятие Хотина 1739 года». Ведь в те годы считалось невозможным написать торжественные стихи не в честь монарха. Пока Ломоносов работал над фундаментальной одой — императрица скончалась, что отразилась в каноническом заглавии. В этой оде Ломоносов отстаивает достоинства четырехстопного ямба — в будущем самого популярного размера русской поэзии. И потому о хотинской оде напомнит Владислав Ходасевич в стихотворении, посвященном ямбу:
Из памяти изгрызли годы,
За что и кто в Хотине пал, —
Но первый звук Хотинской оды
Нам первым криком жизни стал.
1938 г.
(И все-таки — за что же сражались под стенами Хотина? Речь идет о Русско-турецкой войне 1735–39 гг. В 1739 году главнокомандующий русской армии, генерал-фельдмаршал Христофор Антонович Миних предпринял поход против крымчаков. Под Ставучанами путь ей преградили турецкие силы, включая гарнизон Хотинской крепости. Армия Миниха одержала победы, с минимальными потерями выбила турок из Ставучан. После сражения 19 (30) августа 1739 года комендант Хотина Колчак-паша сдал крепость Миниху.)
Лучшая строка этой весьма пространной оды — первая. Про восторг. Михайло Васильевич вообще знал толк в зачинах и финалах стихотворения: понимал, что первая и последняя строка должны быть особенно эффектными, крылатыми. Ломоносов воспевает воинскую победу как классицист: государственное для него выше личного, а победа подкреплена просвещенным милосердием императрицы. Всё это — важные штрихи.
Приемами торжественной оды адъюнкт, а затем и академик Ломоносов овладел блистательно. Именно поэтические успехи принесли ему, простолюдину, славу и положение при дворе. Стихи открывали перед просветителем двери в самые изысканные кабинеты всесильных вельмож. Двор чувствовал необходимость не просто в придворном поэте, который способен развлекать и увлекать рифмованным красноречием. Елизавете Петровне хотелось видеть рядом с троном волшебника, чтобы пленял и поражал, как архитектура Растрелли, чтобы ведал про все секреты просвещенного века не хуже французов и немцев. И это не на безрыбье: в те времена творили Тредиаковский и Сумароков. Три поэта ощущали себя непримиримыми соперниками, бранили друг дружку не только устно, но и в стихах. Из всех ристалищ — кулачных и поэтических — Ломоносов выходил победителем. В сравнении с его стихами творения Тредиаковского казались сумбурными, а Сумарокова — легковесными. Ломоносов умел грохотать и поучать. Его напор нравился императрице Елизавете Петровне — и она щедро награждала пиита, который умел предугадать ее желания. За каждую оду он получал подарок, сопоставимый с годовым жалованьем академика.
Многие поэты восхищались воинскими победами и мудростью государей, но Ломоносов в торжественных одах порой касался оригинальных тем, неведомых другим стихотворцам. Он прославлял просвещение — пылко, горячо, как возлюбленную:
О вы, которых ожидает
Отечество от недр своих
И видеть таковых желает,
Каких зовет от стран чужих,
О, ваши дни благословенны!
Дерзайте ныне ободренны
Раченьем вашим показать,
Что может собственных Платонов
И быстрых разумом Невтонов
Российская земля рождать.
Здесь всё вдохновенно. За глянцем проступает тревога за судьбы русской науки… А ведь это из торжественной оды 1747 года в честь Елизаветы. Императрица внимала почтительно, старалась вникать и награждала стихотворца. Ее захватили мажорные, жизнелюбивые ямбы. Куда там Тредиаковскому!
Кроме того, он, как сказали бы в ХХ веке, «боролся за дело мира». Эта нота у него всегда звучала проникновенно: «И повели войнам престать»:
Царей и царств земных отрада,
Блаженство сёл, градов ограда,
Коль ты полезна и красна!
Полезна и в то же время красна, прекрасна — ломоносовское золотое сечение. Рациональное у него неотделимо от эстетического.
Кроме торжественных од и духовных псалмов, Ломоносов создал «Разговор с Анакреоном» — любопытную поэму (в современном понимании) в диалогах. Мораль нехитрая: поэт-трибун побеждает пожилого эротического проказника. При этом Ломоносов переложил Анакреона на русский вполне любовно. Но в собственных ответных репликах показал высокий накал патриотизма. Это звучит неправдоподобно, но любовь к Отечеству в те времена ещё не стала «общим местом». В ходу было преклонение перед монархом, но не перед Отечеством. И ломоносовские дифирамбы России звучали неожиданно — не монархиню воспевает, а страну:
Изобрази Россию мне,
Изобрази ей возраст зрелой
И вид в довольствии весёлой,
Отрады ясность по челу
И вознесённую главу…
Патетика первоклассная. Но он был хорош не только в праздничном камзоле. Схоласты смущались, когда Ломоносов в стихах бросался вприсядку:
Борода предорогая!
Жаль, что ты не крещена
И что тела часть срамная
Тем тебе предпочтена.
Он умел и «потрясать основы», умел в стихах высмеивать, кощунствовать, шалить. А иногда, отбросив фанфары и гусли, брал в руки элегическую свирель:
Кузнечик дорогой, коль много ты блажен,
Коль больше пред людьми ты счастьем одарен!
«…» Что видишь, всё твое; везде в своем дому;
Не просишь ни о чем, не должен никому.
Одно название чего стоит — «Стихи, сочиненные на дороге в Петергоф, когда я в 1761 году ехал просить о подписании привилегии для академии, быв много раз прежде за тем же». Жалоба сильного человека — редкая нота для поэзии. Он умел отбросить в сторонку трафареты классицизма, которые сам же (а кто бы еще взялся?) приспособил к русской литературе.
А «Вечернее размышление о Божием величестве» написано как будто в домашнем халате. Один только риторический вопрос оттуда — «Скажите, что нас так мятет?» — открывает бездну, полную не только звезд, но и поэзии. А ведь есть еще и загадочное начало, построенное на мужских рифмах.
… Взошла на горы черна тень;
Лучи от нас склонились прочь;
Открылась бездна звезд полна;
Звездам числа нет, бездне дна.
Что это — формула из какой-нибудь точной науки или поэтический образ? В том-то и сила, что Ломоносов здесь мыслит и как астроном, и как поэт. Получилась поэтическая формула. Там не все строфы равнозначны, но первая настолько гениальна, что и говорить об этом неловко: азбучная истина.
«Рождённый под хладным небом северной России, с пламенным воображением, сын бедного рыбака сделался отцом российского красноречия и вдохновенного стихотворства. Ломоносов был первым образователем нашего языка; первый открыл в нём изящность, силу и гармонию…», — такой поклон отвесил Михайле Васильевичу Карамзин.
Пушкин, пожалуй, первым стал рассуждать о Ломоносове в духе ХХ века — высоко оценивал его как химика и физика, восхищался ломоносовской страстью к Просвещению, но за поэта его не признавал. «В Ломоносове нет ни чувства, ни воображения. Оды его, писанные по образцу тогдашних немецких стихотворцев, давно уже забытых в самой Германии, утомительны и надуты. Его влияние на словесность было вредное и до сих пор в ней отзывается. Высокопарность, изысканность, отвращение от простоты и точности, отсутствие всякой народности и оригинальности — вот следы, оставленные Ломоносовым. Ломоносов сам не дорожил своею поэзиею, и гораздо более заботился о своих химических опытах, нежели о должностных одах на высокоторжественный день тезоименитства и проч.», — эта строгая оценка прозвучала в эссе «Путешествие из Москвы в Петербург». Бывало, Пушкин комплиментарнее рассуждал о ломоносовском слоге, но стихов его не любил. Возможно, это мнение укрепилось в полемике с «литературными староверами», для которых оды Михайло Васильевича оставались образцовыми.
Зато Пушкина восхищали горделивые слова из письма Ломоносова Шувалову: «Не токмо у стола знатных господ или у каких земных владетелей дураком быть не хочу, но ниже у самого Господа Бога, который мне дал смысл, пока разве отнимет». Ломоносов вообще умел разводить дипломатию только в общении с монархами.
В наше время никто не считает Ломоносова вершиной русской поэзии. И мы можем без снобизма и без полемического запала перебирать его стихи. Находки неизбежны. Это стихи крупного человека и не графомана, а своеобразного мастера. Масштаб личности притягивает, эта ощутимая сила придает одам Ломоносова дополнительное обаяние. Он убежден в правоте каждого своего тезиса — и трудно не залюбоваться этой убежденностью титана. Только поэзия способна сохранить личность в монументальных подробностях. Наверное, именно поэтому сегодня мы отмечаем день рождения не только великого просветителя, но и поэта.
🔍 Видео
Осада и взятие крепости Хотин в 1769 году / Борис КипнисСкачать
Русско-турецкая война 1768-1774: взятие Хотина и победы Румянцева/Борис КипнисСкачать
Михайло Ломоносов - Ода 1739 годаСкачать
Михайло Ломоносов. Врата учености. (Фильм 2, серия 2. Биографический)Скачать
Михаил Васильевич Ломоносов. Оды | Русская литература 7 класс #7 | ИнфоурокСкачать
М. В. Ломоносов. Учёный, поэт, реформатор русского литературного языка.Скачать
Война в русской культуреСкачать
Ломоносов Михаил. Интересные Факты о Ломоносове. Биография и Открытия ЛомоносоваСкачать
Лотман Юрий - Лекция по русской литературе 4 частьСкачать
Литература 9 класс. Стихотворения М. В. ЛомоносоваСкачать
Общий душ с мужчинами и веревки на ноги: женщины в армии Северной КореиСкачать
ХОТИНСКАЯ КРЕПОСТЬ (УКРАИНА), ОРУДИЯ ПЫТОК (МУЗЕЙ), VLOG (ИСТОРИЯ, ПУТЕШЕСТВИЕ, ОТДЫХ)Скачать
ОДОН - Александр Смирнов (Отдельная Дивизия Оперативного Назначения)Скачать
Лекция Алексея Обухова о Державине в предвыборном штабе ГудковаСкачать
Замки Украины - Хотинская крепость (Castles of Ukraine - Khotyn Fortress) 4К Ultra HD - ВидеоСкачать