Никола буало депрео ударение (5 видео) | Русский язык. Правила написания

Содержание

Словари
Занятие 19. Никола Буало. Поэтическое искусство
Глава 40. Никола Буало-Депрео
🔥 Видео

Видео:Никола БуалоСкачать

Словари

Буало́ Никола́ (Boileau) (1636-1711), французский поэт, теоретик классицизма (трактат в стихах «Поэтическое искусство», 1674). Поэтика Буало оказала влияние на эстетическую мысль и литературу XVII-XVIII вв. многих европейских стран, в том числе России.

БУАЛО Никола — БУАЛО́ (Boileau) Никола (1636-1711), французский поэт, теоретик классицизма (см. КЛАССИЦИЗМ) (поэтический трактат «Поэтическое искусство», 1674). Поэтика Буало оказала влияние на эстетическую мысль и литературу 17-18 вв. многих европейских стран, в т. ч. России.

БУАЛО́ (Буало-Депрео) (Boileau-Despreaux) Никола (1 ноября 1636, Париж — 13 марта 1711, там же), французский поэт и литературный критик.

Литератор и придворный

Буало был пятнадцатым ребенком в семье судейского чиновника, секретаря Большой палаты парламента, и рано осиротел, лишившись матери в 2-летнем возрасте. Он получил превосходное классическое образование в коллежах Аркур и Бове (1643-1652). В 1646 ему пришлось по настоянию родных принять сан, однако карьера священнослужителя его не привлекала, и он стал изучать право (1652-56).

К творчеству его приобщил брат Жиль, который сам был литератором. Благодаря полученному в 1657 наследству Буало оставил занятия юриспруденцией, целиком посвятив себя поэзии и литературной критике. Первыми его произведениями стали «Сатиры» (1-9, 1660-67; 10-12, 1693-1705), насыщенные злободневным материалом. В подражание Горацию (см. ГОРАЦИЙ) и Ювеналу (см. ЮВЕНАЛ) Буало бичевал общественные пороки, но при этом позволял себе довольно резкие выпады против фаворитов короля. Основным объектом его критических нападок были прециозные (см. ПРЕЦИОЗНАЯ ЛИТЕРАТУРА) поэты и придворные литераторы, пользующиеся покровительством властей. Своих противников он называл по именам, не считаясь со светскими условностями своего времени. «Сатиры» сразу привлекли внимание публики: вскоре во Франции и Голландии появились пиратские издания, и тогда Буало сам опубликовал их, значительно смягчив нападки личного характера. Затем появилась серия стихотворных «Посланий» (1669-77), для которых также характерны были мятежный дух, язвительное остроумие и юношеская непочтительность по отношению к бездарным представителям старшего поколения. Буало в это время с особым пиететом относился к Мольеру (см. МОЛЬЕР): когда разразился спор из-за «Школы жен», он выступил в защиту комедиографа, а в 1664 посвятил ему свою вторую сатиру («Рифма и Разум»). Перу Буало принадлежит также одна из самых удачных бурлескных эпопей: в ироикомической поэме «Налой» (1674-83) подчеркнуто возвышенным стилем описывается ничтожный сюжет — ссора двух священников из-за того, куда поставить церковный столик.

В 1669 Буало был представлен ко двору и благосклонно принят королем. В 1674 он издал «Собрание сочинений», куда вошли «Сатиры» и некоторые из «Посланий». В этом же томе были впервые напечатаны «Поэтическое искусство» и перевод анонимного (обычно приписываемого Лонгину) греческого трактата «О возвышенном», который впоследствии стал одним из источников романтического бунта «против правил», якобы созданных Буало. В сфере личной карьеры Буало достиг максимального успеха, на который только мог рассчитывать человек его происхождения. Вместе со своим близким другом Расином (см. РАСИН Жан) он в 1677 получил почетную должность королевского историографа при дворе Людовика XIV (см. ЛЮДОВИК XIV Бурбон), после чего 15 лет воздерживался от всякого участия в литературной полемике. В 1684 он был избран — также по настоянию короля — во Французскую Академию (см. ФРАНЦУЗСКАЯ АКАДЕМИЯ).

Буало стал выступать как литературный критик уже в 1660-х годах: он написал рассуждение по поводу первой стихотворной новеллы Лафонтена (см. ЛАФОНТЕН Жан де) «Джоконда» (1665) и этюд «О сатире» (1668), а также создал язвительные стихотворные пародии — «Шаплен без парика» (1665) и «Герои из романов» (1666). «Поэтическое искусство», самое знаменитое произведение Буало, долгое время считалось учебником классических «правил», которым современники будто бы вынуждены были подчиняться. На самом деле Буало лишь обобщил то, что уже стало общепринятым в эстетике классицизма. При этом ему удалось создать подлинно художественное творение: его наставления заключены в изумительные по звучности и изяществу александрийские строфы. Для Буало ясность, правильность, четкость формы и стиля представляли ценность не сами по себе, а как способ очистить литературное произведение от всех погрешностей, мешающих читателю получить полноценное эстетическое впечатление. «Поэтическое искусство» состоит из четырех песен, тесно связанных между собой. В первой из них прославляется разум как источник прекрасного; вторая посвящена оценке различных лирических жанров — оды, элегии, сонета, баллады, эпиграммы, идиллии; третья — центральная — содержит характеристику драматических жанров и эпоса; в четвертой рассматриваются вопросы писательской этики и утверждается общественное значение литературы. Трактат Буало обращен к избранным — тем, кто обладает поэтическим даром. Но этим избранникам нужны советы и система, которая состоит из «вечных» категорий. Решительно защищая правдоподобие и противопоставляя его истине, Буало разделял со многими своими собратьями уверенность в том, что поэт должен прежде всего утверждать добро. Однако ему был чужд педантизм, присущий многим адептам доктрины, в частности Жану Шаплену (см. ШАПЛЕН Жан)

В 1685 Буало решил оставить Париж и купил дом в столичном пригороде Отейль, где стал вести жизнь затворника, принимая у себя лишь самых прославленных литераторов и богословов своего времени. В 1701 он подготовил к печати первое «Полное собрание сочинений», комментарии к которым писали его ученики и последователи. Именно их неумеренные похвалы и мелочные придирки способствовали возникновению мифов и ошибочных оценок, долго сопровождавших имя Буало. Большинство из созданных в Отейле произведений носит полемический характер. В январе 1687 Шарль Перро (см. ПЕРРО Шарль) прочел на заседании Французской Академии поэму, в которой провозглашалось превосходство «Века Людовика Великого» над греческой и римской античностью. В качестве ответа на эту и последующие попытки опорочить классическое наследие Буало выпустил «Критические размышления по поводу некоторых мест у ритора Лонгина» (1694), где с убийственной иронией привел факты, показывающие почти неправдоподобное невежество Перро. Считая женщин сторонницами «новых», он в том же году выпустил антифеминистскую сатиру «Против женщин». Во Франции слава Буало стала меркнуть в последние годы 18 века. Особо сильным нападкам он подвергся в период утверждения романтизма (см. РОМАНТИЗМ).

БУАЛО Никола (Boileau-Despraux, Nicolas)

(1636-1711), французский поэт и критик. Родился 1 ноября 1636 в Париже. Был пятнадцатым ребенком в семье состоятельного судейского клерка, лишился матери в двухлетнем возрасте. С 1643 по 1652 учился в коллежах Аркур и Бове, где получил основательное классическое образование. По настоянию семьи в 1646 принял сан, однако карьера священнослужителя его не привлекала и он приступил к изучению права (1652-1656). Благодаря полученному в 1657 скромному наследству Буало оставил занятия юриспруденцией, целиком посвятив себя поэзии и литературной критике. Между 1660 и 1666 он написал свои первые Сатиры (Satires), отчасти подражание Горацию и Ювеналу, но вместе с тем свидетельство несомненной оригинальности автора. Главное новшество состояло в том, что Буало стал называть скверных поэтов поименно, не считаясь со светскими условностями своего времени. Сатиры пользовались успехом, во Франции и Голландии вскоре появились пиратские издания. Между 1668 и 1677 была опубликована серия стихотворных Посланий (Epistles). В 1674 Сатиры и некоторые из Посланий были переизданы в Собрании сочинений (Oeuvres). Там же впервые напечатаны перевод анонимного (обычно приписываемого Лонгину) греческого трактата О возвышенном (Traite de sublime) и Поэтическое искусство (Art potique). Cамое знаменитое произведение Буало — Поэтическое искусство, долгое время считалось учебником классических «правил», которым неразумные современники якобы вынуждены были подчиниться. Буало действительно удалось заключить многие предписания и определения в изумительные александрийские строфы, но гораздо более значительным и оригинальным было его настойчивое утверждение роли страсти и силы в эстетическом опыте. Этими же соображениями объясняется и его давний интерес к греческому трактату О возвышенном. В 1677 вместе со своим близким другом Ж.Расином Буало получил почетную должность историографа при дворе Людовика XIV, а в 1684 — также по настоянию короля — был избран во Французскую Академию. В 1685 он купил дом в Отейле (ныне модный парижский пригород). Ведя почти затворническую жизнь, он принимал у себя самых прославленных литераторов и богословов своего времени. Роль Босуэлла при стареющем поэте в последние годы его жизни играл молодой лионский юрист К.Броссет, который в 1716 выпустил Полное собрание сочинений Буало (Oeuvres compltes) со своими комментариями. Большинство из написанных в Отейле работ носит полемический характер. В январе 1687 Ш.Перро прочел на заседании Французской Академии поэму, в которой провозглашалось духовное превосходство «Века Людовика Великого» над античностью. В ответ на эту и последующие попытки опорочить классическое наследие Буало выпустил Критические размышления по поводу некоторых мест у ритора Лонгина (Rflexions critiques sur Longin), где с убийственной иронией привел свидетельства почти неправдоподобного невежества Перро. Умер Буало в Париже 13 марта 1711.

Буало Н. Поэтическое искусство. М., 1957 Песков А. М. Буало в русской литературе XVIII — первой половины XIX века. М., 1989

Видео:Буало П., Нарсежак Т. Загадка фуникулераСкачать

Занятие 19. Никола Буало. Поэтическое искусство

Творчество Буало — крупнейшего теоретика французского классицизма, обобщившего в своей поэтике ведущие тенденции национальной литературы своего времени, — падает на вторую половину 17 века.
Никола Буало, Буало-Депрео, французский поэт, критик, теоретик классицизма. Выходец из буржуазно-чиновничьей среды. Изучал в Сорбонне богословие, затем право. Буало отстаивал превосходство древних над современными авторами. Основные эстетические принципы французского классицизма сформулированы Буало в поэме «Поэтическое искусство» (1674). Эстетика Буало проникнута рационализмом: прекрасное для него тождественно разумному. Положив в основу своей поэтики принцип «подражания природе», Буало ограничивает его изображением абстрактно всеобщего, типического, исключающего всё индивидуальное, изменчивое. Согласно Буало, такой характер «подражания природе» был присущ античному искусству, которое рассматривается им как абсолютная эстетическая норма (Аристотель, особенно Гораций). Буало устанавливает незыблемые правила «хорошего вкуса», народную поэзию третирует как искусство «вульгарное», «варварское», «площадное». Поэтика Никола Буало оказала влияние на эстетическую мысль и литературу 17-18 веков многих европейских стран. В России эстетике Буало следовали Кантемир, Сумароков, особенно В. К. Тредиаковский, который в 1752 году перевёл «Поэтическое искусство» на русский язык.

Ниже приводятся выдержки из этого знаменитого произведения.

1.
«О вы, кого манит успеха путь кремнистый,
В ком честолюбие зажгло огонь нечистый,
Вы не достигнете поэзии высот:
Не станет никогда поэтом стихоплет.
Не внемля голосу тщеславия пустого,
Проверьте ваш талант и трезво и сурово.
Природа щедрая, заботливая мать,
Умеет каждому талант особый дать».

2.
«Будь то в трагедии, в эклоге иль в балладе,
Но рифма не должна со смыслом жить в разладе;
Меж ними ссоры нет и не идет борьба:
Он — властелин ее. она — его раба.
Коль вы научитесь искать ее упорно,
На голос разума она придет покорно».

3.
«Так пусть же будет смысл всего дороже вам.
Пусть блеск и красоту лишь он дает стихам!»

4.
«Всего важнее смысл; но, чтоб к нему прийти,
Придется одолеть преграды на пути,
Намеченной тропы придерживаться строго:
Порой у разума всего одна дорога».

5.
«Остерегайтесь же пустых перечислений
Ненужных мелочей и длинных отступлений!
Излишество в стихах и плоско и смешно:
Мы им пресыщены, нас тяготит оно».

6.
«Хотите, чтобы вас читать любили мы?
Однообразия бегите как чумы!
Тягуче гладкие, размеренные строки
На всех читателей наводят сон глубокий.
Поэт, что без конца бубнит унылый стих,
Себе поклонников не обретет меж них».

7.
«Бегите подлых слов и грубого уродства.
Пусть низкий слог хранит и строй и благородство».

8.
«С изящной простотой ведите свой рассказ
И научитесь быть приятным без прикрас.
Своим читателям понравиться старайтесь.
О ритме помните, с размера не сбивайтесь;
На полустишия делите так ваш стих
Чтоб смысл цезурою подчеркивался в них».

9.
Вы приложить должны особое старанье,
Чтоб между гласными не допустить зиянья.
Созвучные слова сливайте в стройный хор:
Нам отвратителен согласных, грубый спор.
Стихи, где мысли есть. но звуки ухо ранят,
Когда во Франции из тьмы Парнас возник,
Царил там произвол, неудержим и дик.
Цезуру обойдя, стремились слов потоки…
Поэзией звались рифмованные строки!
Но вот пришел Малерб и показал французам
Простой и стройный стих, во всем угодный музам,
Велел гармонии к ногам рассудка пасть
И, разместив слова, удвоил тем их власть.
Очистив наш язык от грубости и скверны,
Он вкус образовал взыскательный и верный,
За легкостью стиха внимательно следил
И перенос строки сурово запретил».

10.
«Неудивительно, что нас дремота клонит,
Когда невнятен смысл, когда во тьме он тонет;
От пустословия мы быстро устаем
И, книгу отложив, читать перестаем.
Иной в своих стихах так затемнит идею,
Что тусклой пеленой туман лежит над нею
И разума лучам его не разорвать, —
Обдумать надо мысль и лишь потом писать!
Пока неясно вам, что вы сказать хотите,
Простых и точных слов напрасно не ищите
Но если замысел у вас в уме готов
Всё нужные слова придут на первый зов.
Законам языка покорствуйте, смиренны,
И твердо помните: для вас они священны.
Гармония стиха меня не привлечет,
Когда для уха чужд и странен оборот.
Иноязычных слов бегите, как заразы,
И стройте ясные и правильные фразы».

12.
«Спешите медленно и, мужество утроя,
Отделывайте стих, не ведая покоя,
Шлифуйте, чистите, пока терпенье есть:
Добавьте две строки и вычеркните шесть.
Когда стихи кишат ошибками без счета,
В них блеск ума искать кому придет охота?»

13.
«Не нужно обрывать событий плавный ход,
Пленяя нас на миг сверканием острот.
Вам страшен приговор общественного мненья?
Пристало лишь глупцу себя хвалить всегда.
Просите у друзей сурового суда.
Прямая критика, придирки и нападки
Откроют вам глаза на ваши недостатки».

14.
Заносчивая спесь поэту не к лицу,
И, друга слушая, не внемлите льстецу:
Он льстит, а за глаза чернит во мненье света.
Спешит вам угодить не в меру добрый друг:
Он славит каждый стих, возносит каждый звук;
Все дивно удалось и все слова на месте;
Он плачет, он дрожит, он льет потоки лести,
И с ног сбивает вас похвал пустых волна, —
А истина всегда спокойна и скромна.
Тот настоящий друг среди толпы знакомых,
Кто, правды не боясь, укажет вам на промах,
Вниманье обратит на слабые стихи, —
Короче говоря, заметит все грехи.
Он строго побранит за пышную эмфазу,
Тут слово подчеркнет, там вычурную фразу;
Вот эта мысль темна, а этот оборот
В недоумение читателя введет…
Так будет говорить поэзии ревнитель.
Но несговорчивый, упрямый сочинитель
Свое творение оберегает так,
Как будто перед ним стоит не друг, а враг».
Чтоб кончить эту песнь, мы скажем в заключенье:
Глупец глупцу всегда внушает восхищенье».

15.
«И эллин Феокрит и римлянин Вергилий,
Вы изучать должны и днем и ночью их:
Ведь сами музы им подсказывали стих.
Они научат вас, как, легкость соблюдая,
И чистоту храня, и в грубость не впадая,
Петь Флору и поля, Помону и сады».

16.
«Элегия скорбя, над гробом слезы льет
Не дерзок, но высок ее стиха полет.
Она рисует нам влюбленных смех, и слезы,
И радость, и печаль, и ревности угрозы;
Но лишь поэт, что сам любви изведал власть.
Сумеет описать правдиво эту страсть..
Признаться, мне претят холодные поэты,
Что пишут о любви, любовью не согреты,
Притворно слезы льют, изображают страх
И, равнодушные, безумствуют в стихах.
Невыносимые ханжи и пустословы,
Они умеют петь лишь цепи да оковы».

17.
«Пусть муза резвая пленяет нас порою
Веселой болтовней, словесною игрою,
Нежданной шуткою и бойкостью своей,
Но пусть хороший вкус не изменяет ей:
Зачем стремиться вам, чтоб Эпиграммы жало
Таило каламбур во что бы то ни стало?
В любой поэме есть особые черты,
Печать лишь ей одной присущей красоты:
Затейливостью рифм нам нравится Баллада
Рондо наивностью и простотою лада,
Изящный, искренний любовный Мадригал
Возвышенностью чувств сердца очаровал.
Не злобу, а добро стремясь посеять в мире,
Являет истина свой чистый лик в Сатире».

18.
«Тот, у кого в стихах циничный, пошлый слог,
Не может обличать распутство и порок».

19.
«Но пусть не вздумает бесстыдный рифмоплет
Избрать всевышнего мишенью для острот:
Шутник, которого безбожье подстрекает,
На Гревской площади печально путь кончает».

20.
«Когда запишете стишок удачный вы,
Старайтесь не терять от счастья головы.
Иной бездарный шут, нас одарив куплетом,
Надменно мнит себя невесть каким поэтом».

21.
«Пускай огнем страстей исполненные строки
Тревожат, радуют, рождают слез потоки!
Но если доблестный и благородный пыл
Приятным ужасом сердца не захватил
И не посеял в них живого состраданья
Напрасен был ваш труд и тщетны все старанья
Не прозвучит хвала рассудочным стихам,
И аплодировать никто не станет вам».

22.
«Найдите путь к сердцам: секрет успеха в том,
Чтоб зрителя увлечь взволнованным стихом.
Пусть вводит в действие легко, без напряженья
Завязки плавное, искусное движенье.
Как скучен тот актер, что тянет свой рассказ
И только путает и отвлекает нас!
Он словно ощупью вкруг темы главной бродит
И непробудный сон на зрителя наводит!»

23.
«Герой, в ком мелко все, лишь для романа годен.
Пусть будет он у вас отважен, благороден
Но все ж без слабостей он никому не мил
Нам дорог вспыльчивый, стремительный Ахилл;
Он плачет от обид — нелишняя подробность,
Чтоб мы поверили в его правдоподобность».

24.
«Вы искренно должны печаль передавать;
Чтоб я растрогался, вам нужно зарыдать;
А красноречие, в котором чувство тонет,
Напрасно прозвучит и зрителей не тронет».

25.
«Чтобы понравиться ценителям надменным,
Поэт обязан быть и гордым и смиренным,
Высоких помыслов показывать полет,
Изображать любовь, надежду, скорби гнет,
Писать отточенно, изящно, вдохновенно,
Порою глубоко, порою дерзновенно
И шлифовать стихи, чтобы в умах свой след
Они оставили на много дней и лет».

26.
«Пусть любит вымыслы и мифы наша лира, —
Из бога истины мы не творим кумира,
Преданья древности исполнены красот.
Сама поэзия там в именах живет».

27.
«Пусть будет слог у вас в повествованье сжат,
А описаниями пышен и богат:
Великолепия достигнуть в них старайтесь,
До пошлых мелочей нигде не опускайтесь.
Примите мой совет: поэту не к лицу
В чем-либо подражать бездарному глупцу,
Пусть гармоничное, изящное творенье
Богатством образов дарует наслажденье.
С величьем вы должны приятность сочетать:
Витиеватый слог невмоготу читать».

28.
«Без должной помощи труда и размышленья
Не долго проживет поэта вдохновенье.
Читатели бранят его наперебой,
Но стихотворец наш любуется собой,
И, в ослеплении спесивом и упрямом,
Он сам себе кадит восторга фимиамом».

29.
«Героя каждого обдумайте язык,
Чтобы отличен был от юноши старик.
Узнайте горожан, придворных изучите;
Меж них старательно характеры ищите.
Присматривался к ним внимательно Мольер;
Искусства высшего он дал бы нам пример».

30.
«Когда б, в стремлении к народу подольститься,
Порой гримасами не искажал он лица,
Я повторяю вновь: прислушивайтесь чутко
К достойным доводам и знанья и рассудка,
А суд невежества пускай вас не страшит.
Бывает, что глупец, приняв ученый вид,
Разносит невпопад прекрасные творенья
За смелость образа и яркость выраженья.
Напрасно стали бы вы отвечать ему:
Все доводы презрев, не внемля ничему,
Он, в самомнении незрячем и кичливом,
Себя ценителем считает прозорливым.
Его советами вам лучше пренебречь,
Иначе ваш корабль даст неизбежно течь».

31.
«Ваш критик должен быть разумным, благородным,
Глубоко сведущим, от зависти свободным:
Те промахи тогда он сможет уловить,
Что даже от себя вы попытались скрыть.
Пускай ваш труд хранит печать души прекрасной,
Порочным помыслам и грязи непричастной».

32.
«Сурового суда заслуживает тот,
Кто нравственность и честь постыдно предает,
Рисуя нам разврат заманчивым и милым.
Но я не протяну руки ханжам постылым,
Чей неотвязный рой по глупости готов
Любовь совсем изгнать из прозы и стихов,
Так пусть всего милей вам добродетель будет!
Ведь даже если ум и ясен и глубок,
Испорченность души всегда видна меж строк».

33.
«Бегите зависти, что сердце злобно гложет
Талантливый поэт завидовать не может
И эту страсть к себе не пустит на порог.
Посредственных умов постыднейший порок,
Противница всего, что в мире даровито,
Она в кругу вельмож злословит ядовито,
Старается, пыхтя, повыше ростом стать
И гения чернит, чтобы с собой сравнять.
Мы этой низостью пятнать себя не будем
И, к почестям стремясь, о чести не забудем.
Вы не должны в стихи зарыться с головой:
Поэт не книжный червь, он — человек живой.
Умея нас пленять в стихах своих талантом,
Умейте в обществе не быть смешным педантом».

34.
«Воспитанники муз! Пусть вас к себе влечет
Не золотой телец, а слава и почет.
Когда вы пишете и долго и упорно,
Доходы получать потом вам не зазорно,
Но как противен мне и ненавистен тот,
Кто, к славе охладев, одной наживы ждет!»

35.
«Но век иной настал, печальный и голодный,
И утерял Парнас свой облик благородный.
Свирепая корысть — пороков грязных мать —
На души и стихи поставила печать,
И речи лживые для выгоды слагала,
И беззастенчиво словами торговала.
Вы презирать должны столь низменную страсть.
Как много подвигов, достойных восхвалений!
Поэты, чтоб воспеть как подобает их,
С особым тщанием выковывайте стих!»

АФОРИЗМЫ НИКОЛА БУАЛО

Кто ясно мыслит, ясно излагает.

Всякий глупец найдет еще большего глупца, который станет им восторгаться.

Видео:Лекция 1. Часть 4. Ударение.Скачать

Глава 40. Никола Буало-Депрео

Никола Буало — поэт и выдающийся теоретик поэтического искусства — родился 1 ноября 1636 года в Париже. Это были времена кардинала Ришельё и короля Людовика XIII, времена мушкетёров и гвардейцев. Шла Тридцатилетняя война, Европа окончательно разделилась на католическую и протестантскую.

Никола стал пятнадцатым ребёнком в семье Жиля Буало. Правда, отец его был богатым судейским чиновником в Парижском парламенте, процветающим буржуа, но это не могло гарантировать младшему сыну достойного наследства. Мать мальчика умерла, когда ему едва исполнилось два года.

С 1643 по 1652 год Буало учился в коллежах Аркур и Бове, где получил основательное классическое образование. Во время учёбы в коллеже мальчик покалечился, что в дальнейшем сделало его неспособным к интимным отношениям с женщинами. Болезнь уже тогда заметно отразилась на характере Буало — всю жизнь он был сух, педантичен, не переносил общество придворных дам. А ведь вся сознательная часть жизни поэта прошла в годы правления Людовика XIV Солнце, когда во Франции торжествовал культ женщины.

В 1646 году по решению отца, очень огорчённого недугом сына, Никола принял духовный сан. Это казалось наилучшим решением печальной проблемы, но карьера священнослужителя юношу не привлекала. В шестнадцатилетнем возрасте Буало приступил к изучению права, поскольку решил идти по стопам отца.
Однако когда в 1657 году отец умер и оставил Никола небольшое наследство, молодой человек отказался от юриспруденции и целиком посвятил себя поэзии и литературной критике.

Между 1660 и 1666 годами поэт опубликовал свои первые произведения — «Сатиры», которые принесли ему скандальную известность. Обращены они были преимущественно против уважаемых, но скверных писателей-современников. Тем самым автор нарушил светские приличия, однако в оценках своих был прав, а потому просвещённые круги Франции приняли начинающего стихотворца весьма благосклонно. В «Сатирах» Буало отчасти подражал Горацию и Ювеналу, хотя во многом был и оригинален.

Успех «Сатир» вдохновил поэта. В течение последующих десяти лет он периодически публиковал стихотворные «Послания», окончательно утвердившие за ним репутацию достойного стихотворца. Итогом многолетних усилий стало издание в 1674 году собрания сочинений Буало. Помимо «Сатир» и «Посланий» в собрание вошли перевод анонимного греческого трактата «О возвышенном» и принёсшая поэту бессмертие и всемирную славу поэма «Поэтическое искусство».

Со временем «Поэтическое искусство» стало своеобразным учебником по канонам искусства эпохи классицизма, а при королевском дворе за Буало закрепился титул Законодателя Парнаса. В поэме ему удалось великолепными александрийскими строфами сформулировать и растолковать законы и определения классицизма. Поэт столь точно изложил здесь мудрейшие мысли, что многие строки поэмы навсегда стали крылатыми выражениями.

Канонами совершенной поэзии Буало объявил творения античных поэтов. Одновременно он дал оценку современной ему литературы. В результате «Поэтическое искусство» во многом определило читательский вкус во Франции и за её пределами почти на два столетия. Не стала исключением и Россия.

С высоты сегодняшнего дня особенно заметно, как жёстко полемизирует Буало с литературой XX—XXI веков, что в очередной раз доказывает непреходящую актуальность главного произведения его жизни. Объясняет это и особую нелюбовь к поэту со стороны «прогрессивных» литературоведов наших дней.

Разговоры и споры вокруг «Поэтического искусства» вынудили короля обратить на поэта внимание. Буало, выскочка, по мнению придворных аристократов, был представлен Людовику XIV в 1672 году и так ему понравился, что самодержец, невзирая на низкое происхождение и суровость поэта, приблизил его к себе. В 1677 году вместе со своим близким другом Жаном Расином Буало получил почётную должность историографа царствования Людовика XIV и пожизненный пенсион. Дальше больше, в 1684 году по повелению короля поэт был избран во Французскую Академию.
Почему Людовик XIV так благоволил Буало? Трудно сказать. Быть может, чувствовал в поэте родственную душу? Король-Солнце — несмотря на все восторги, которые расточали ему придворные и вся европейская знать, — будучи калекой от рождения, тайно страдал. Людовик родился без перегородки между носом и гортанью, и во время трапезы значительная часть принимаемой им пищи вываливалась у короля из ноздрей. Калека не только терпел калеку, но и прощал ему дерзости.

Показательна следующая история. Людовик XIV сочинял стихи и однажды пожелал узнать мнение Буало о них. Поэт внимательно прочитал творения венценосца и с восторгом сказал автору:

— Ваше величество! Для вас нет ничего невозможного: вам захотелось написать плохие стихи, и вы сделали это.

Но более всего докучали Буало придворные дамы. Как я уже не раз рассказывал выше, в те времена в моде была прециозность. Особенно усердствовали светские дамы, изображая утончённую изысканность в поведении и разговоре, что выглядело неестественно и глупо и приводило Буало в бешенство. Всякий раз он беспощадно высмеивал кривляк и грубо ругался.

В ответ поэт подвергался нападкам со стороны аристократии. Ему пеняли низким происхождением, якобы не позволявшим Буало постичь тонкости светского этикета и светской поэзии. Особенно изощрялись по этому поводу братья Перро, прежде всего Шарль Перро, автор знаменитой книги «Сказки матушки Гусыни». Он создал карикатурный образ Буало в трёх (!) сочинениях: в «Завистливом совершенстве», в поэме «Век Людовика Великого» и в «Параллелях древних и новейших авторов».
Помогали поэту в трудные дни его ближайшие друзья — Расин и Мольер. В своё время он тоже оказывал им бескорыстную поддержку.

В 1685 году Буало купил дом в Отейле*. Здесь почти в затворничестве провёл он двадцать лет жизни. Принимал только выдающихся литераторов и известных богословов. Секретарём поэта был юрист К. Броссет. Он же вёл все хозяйственные дела.

* Сегодня это модный парижский пригород.

В 1705 году престарелый поэт продал свой дом и перебрался в Париж, жил он при монастыре Нотр-Дам.

Умер Никола Буало-Депрео в Париже 13 марта 1711 года. Поговаривали, что поэта довели до смерти тайные преследования иезуитов.

В XVIII веке в России авторитет великого француза был непререкаем. Под его влиянием находились наши блестящие поэты А.Д. Кантемир, А.П. Сумароков, В.К. Тредиаковский, который первым перевёл на русский язык «Поэтическое искусство». В XX столетии «Поэтическое искусство» чаще всего публикуется в переводе Эльги Львовны Линецкой (Фельдман) (1909—1997).

Есть сочинители — их много среди нас, —
Что тешатся мечтой взобраться на Парнас;
Но, знайте, лишь тому, кто призван быть поэтом,
Чей гений озарён незримым горним светом,
Покорствует Пегас и внемлет Аполлон:
Ему дано взойти на неприступный склон.
О вы, кого манит успеха путь кремнистый,
В ком честолюбие зажгло огонь нечистый,
Вы не достигнете поэзии высот:
Не станет никогда поэтом стихоплёт.
Не внемля голосу тщеславия пустого,
Проверьте ваш талант и трезво и сурово.
Природа щедрая, заботливая мать,
Умеет каждому талант особый дать:
Тот может всех затмить в колючей эпиграмме,
А этот — описать любви взаимной пламя;
Ракан своих Филид и пастушков поёт,
Малерб — высоких дел и подвигов полёт.
Но иногда поэт, к себе не слишком строгий,
Предел свой перейдя, сбивается с дороги:
Так, у Фаре есть друг, писавший до сих пор
На стенах кабачка в стихи одетый вздор;
Некстати осмелев, он петь желает ныне
Исход израильтян, их странствия в пустыне.
Ретиво гонится за Моисеем он, —
Чтоб кануть в бездну вод, как древний фараон.
Будь то в трагедии, в эклоге иль в балладе,
Но рифма не должна со смыслом жить в разладе;
Меж ними ссоры нет и не идёт борьба:
Он — властелин её, она — его раба.
Коль вы научитесь искать её упорно,
На голос разума она придёт покорно,
Охотно подчинись привычному ярму,
Неся богатство в дар владыке своему.
Но чуть ей волю дать — восстанет против долга,
И разуму ловить её придётся долго.
Так пусть же будет смысл всего дороже вам.
Пусть блеск и красоту лишь он даёт стихам!
Иной строчит стихи как бы охвачен бредом:
Ему порядок чужд и здравый смысл неведом.
Чудовищной строкой он доказать спешит,
Что думать так, как все, его душе претит.
Не следуйте ему. Оставим итальянцам
Пустую мишуру с её фальшивым глянцем.
Всего важнее смысл; но, чтоб к нему прийти,
Придётся одолеть преграды на пути,
Намеченной тропы придерживаться строго:
Порой у разума всего одна дорога.
Нередко пишущий так в свой предмет влюблён,
Что хочет показать его со всех сторон:
Похвалит красоту дворцового фасада;
Начнёт меня водить по всем аллеям сада;
Вот башенка стоит, пленяет арка взгляд;
Сверкая золотом, балкончики висят;
На потолке лепном сочтёт круги, овалы:
«Как много здесь гирлянд, какие астрагалы!»
Десятка два страниц перелистав подряд,
Я жажду одного — покинуть этот сад.
Остерегайтесь же пустых перечислений
Ненужных мелочей и длинных отступлений!
Излишество в стихах и плоско и смешно:
Мы им пресыщены, нас тяготит оно.
Не обуздав себя, поэт писать не может.
Спасаясь от грехов, он их порою множит.
У вас был вялый стих, теперь он режет слух;
Нет у меня прикрас, но я безмерно сух;
Один избег длиннот и ясности лишился;
Другой, чтоб не ползти, в туманных высях скрылся.
Хотите, чтобы вас читать любили мы?
Однообразия бегите как чумы!
Тягуче гладкие, размеренные строки
На всех читателей наводят сон глубокий.
Поэт, что без конца бубнит унылый стих,
Себе поклонников не обретёт меж них.
Как счастлив тот поэт, чей стих, живой и гибкий,
Умеет воплотить и слёзы и улыбки.
Любовью окружён такой поэт у нас:
Барбен его стихи распродаёт тотчас.
Бегите подлых слов и грубого уродства.
Пусть низкий слог хранит и строй и благородство
Вначале всех привлёк разнузданный бурлеск:
У нас в новинку был его несносный треск.
Поэтом звался тот, кто был в остротах ловок.
Заговорил Парнас на языке торговок.
Всяк рифмовал как мог, не ведая препон,
И Табарену стал подобен Аполлон.
Всех заразил недуг, опасный и тлетворный,—
Болел им буржуа, болел им и придворный,
За гения сходил ничтожнейший остряк,
И даже Ассуси хвалил иной чудак.
Потом, пресыщенный сим вздором сумасбродным,
Его отринул двор с презрением холодным;
Он шутку отличил от шутовских гримас,
И лишь в провинции «Тифон» в ходу сейчас.
Возьмите образцом стихи Маро с их блеском
И бойтесь запятнать поэзию бурлеском;
Пускай им тешится толпа зевак с Пон-Неф.
Но пусть не служит вам примером и Бребеф.
Поверьте, незачем в сраженье при Фарсале
Чтоб «горы мёртвых тел и раненых стенали».
С изящной простотой ведите свой рассказ
И научитесь быть приятным без прикрас.
Своим читателям понравиться старайтесь.
О ритме помните, с размера не сбивайтесь;
На полустишия делите так ваш стих
Чтоб смысл цезурою подчёркивался в них.
Вы приложить должны особое старанье,
Чтоб между гласными не допустить зиянья.
Созвучные слова сливайте в стройный хор:
Нам отвратителен согласных, грубый спор.
Стихи, где мысли есть, но звуки ухо ранят,
Когда во Франции из тьмы Парнас возник,
Царил там произвол, неудержим и дик.
Цезуру обойдя, стремились слов потоки…
Поэзией звались рифмованные строки!
Неловкий, грубый стих тех варварских времен
Впервые выровнял и прояснил Вильон.
Из-под пера Маро, изяществом одеты,
Слетали весело баллады, триолеты;
Рефреном правильным он мог в рондо блеснуть
И в рифмах показал поэтам новый путь.
Добиться захотел Ронсар совсем иного,
Придумал правила, но всё запутал снова.
Латынью, греческим он засорил язык
И всё-таки похвал и почестей достиг.
Однако час настал — и поняли французы
Смешные стороны его ученой музы.
Свалившись с высоты, он превращён в ничто,
Примером послужив Депортам и Берто.
Но вот пришёл Малерб и показал французам
Простой и стройный стих, во всёми угодный музам,
Велел гармонии к ногам рассудка пасть
И, разместив слова, удвоил тем их власть.
Очистив наш язык от грубости и скверны,
Он вкус образовал взыскательный и верный,
За лёгкостью стиха внимательно следил
И перенос строки сурово запретил.
Его признали все; он до сих пор вожатый;
Любите стих его, отточенный и сжатый,
И ясность чистую всегда изящных строк,
И точные слова, и образцовый слог!
Неудивительно, что нас дремота клонит,
Когда невнятен смысл, когда во тьме он тонет;
От пустословия мы быстро устаём
И, книгу отложив, читать перестаём.
Иной в своих стихах так затемнит идею,
Что тусклой пеленой туман лежит над нею
И разума лучам его не разорвать, —
Обдумать надо мысль и лишь потом писать!
Пока неясно вам, что вы сказать хотите,
Простых и точных слов напрасно не ищите
Но если замысел у вас в уме готов
Все нужные слова придут на первый зов.
Законам языка покорствуйте, смиренны,
И твёрдо помните: для вас они священны.
Гармония стиха меня не привлечёт,
Когда для уха чужд и странен оборот.
Иноязычных слов бегите, как заразы,
И стройте ясные и правильные фразы
Язык должны вы знать: смешон тот рифмоплёт,
Что по наитию строчить стихи начнёт.
Пишите не спеша, наперекор приказам:
Чрезмерной быстроты не одобряет разум,
И торопливый слог нам говорит о том.
Что стихотворец наш не наделён умом.
Милее мне ручей, прозрачный и свободный,
Текущий медленно вдоль нивы плодородной,
Чем необузданный, разлившийся поток,
Чьи волны мутные с собою мчат песок.
Спешите медленно и, мужество утроя,
Отделывайте стих, не ведая покоя,
Шлифуйте, чистите, пока терпенье есть:
Добавьте две строки и вычеркните шесть.
Когда стихи кишат ошибками без счёта,
В них блеск ума искать кому придёт охота?
Поэт обдуманно всё должен разместить,
Начало и конец, в поток единый слить
И, подчинив слова своей бесспорной власти,
Искусно сочетать разрозненные части.
Не нужно обрывать событий плавный ход,
Пленяя нас на миг сверканием острот.
Вам страшен приговор общественного мненья?
Пристало лишь глупцу себя хвалить всегда.
Просите у друзей сурового суда.
Прямая критика, придирки и нападки
Откроют вам глаза на ваши недостатки.
Заносчивая спесь поэту не к лицу,
И, друга слушая, не внемлите льстецу:
Он льстит, а за глаза чернит во мненье света.
Спешит вам угодить не в меру добрый друг:
Он славит каждый стих, возносит каждый звук;
Всё дивно удалось и все слова на месте;
Он плачет, он дрожит, он льёт потоки лести,
И с ног сбивает вас похвал пустых волна, —
А истина всегда спокойна и скромна.
Тот настоящий друг среди толпы знакомых,
Кто, правды не боясь, укажет вам на промах,
Вниманье обратит на слабые стихи, —
Короче говоря, заметит все грехи.
Он строго побранит за пышную эмфазу,
Тут слово подчеркнёт, там вычурную фразу;
Вот эта мысль темна, а этот оборот
В недоумение читателя введёт…
Так будет говорить поэзии ревнитель.
Но несговорчивый, упрямый сочинитель
Своё творение оберегает так,
Как будто перед ним стоит не друг, а враг.
«Мне грубым кажется вот это выраженье».
Он тотчас же в ответ: «Молю о снисхожденье,
Не трогайте его». — «Растянут этот стих,
К тому же холоден». — «Он лучше всех других!» —
«Здесь фраза неясна и уточненья просит». —
«Но именно её до неба превозносят!»
Что вы ни скажете, он сразу вступит в спор,
И остаётся всё, как было до сих пор.
При этом он кричит, что вам внимает жадно,
И просит, чтоб его судили беспощадно…
Но это всё слова, заученная лесть,
Уловка, чтобы вам свои стихи прочесть!
Довольный сам собой, идёт он прочь в надежде,
Что пустит пыль в глаза наивному невежде, —
И вот в его сетях уже какой-то фат…
Невеждами наш век воистину богат!
У нас они кишат везде толпой нескромной —
У князя за столом, у герцога в приёмной.
Ничтожнейший рифмач, придворный стихоплёт,
Конечно, среди них поклонников найдёт.
Чтоб кончить эту песнь, мы скажем в заключенье:
Глупец глупцу всегда внушает восхищенье.