Ксения садовская ударение в фамилии

Как правильно ставить ударение в русских фамилиях

Когда человек рождается с фамилией, которую много десятилетий использовали его предки, ему точно известно – куда ставить ударение. Оно может казаться другим людям неправильным и нелогичным, но хозяин непременно поправит «нарушителя». Тем не менее, существуют общепринятые нормы, которые повсеместно используются в русском языке.

Если фамилия заканчивается на –ов/-ев

Как правило, окончание –ов/-ев в фамилиях русского происхождения является ударным. Если голосом выделяется иная часть, скорее всего, корни уходят в болгарский, татарский или другие языки.

По большому счету, никакого четкого правила на этот счет нет: на свете существуют ИванОвы и ИвАновы

Ударение, существующее в фамилиях на –ов/-ев, фиксированное: как бы фамилия не склонялась, перехода на падежное окончание не будет.

Усиление может сохраняться на слоге расположения в базовом существительном, ставшем основой для образования фамилии: к примеру, Ясень – Ясенев. Но и тут возможны исключения из правила – в некоторых случаях усиление в базовой фамилии перемещалось уже после ее создания или связывалось с диалектом.

Как корректно проставить ударения в русских фамилиях

Если фамилия заканчивается на –ин

Все русские фамилии, имеющие такое окончание, происходят от существительных, оканчивающихся на –а/-я или мягкую согласную: БородИн – бородА, ЛОсин – лОсь.

Такое ударение постоянно и может смещаться только тогда, когда проставляется на суффиксе –ин в именительном падеже единственного числа мужского рода. В этом случае окончание передвигается: ФомА – ФомИн – ФоминА.

В остальных подобных фамилиях усиление происходит также, как и в базовом существительном: БЕлкин – бЕлка.

В форме прилагательных

Есть четыре варианта окончаний таких фамилий:

Тут будет действовать такое правило: вариант с –ской/цкой всегда находится под ударением, а суффиксы –ский/цкий безударные.

Русские девушки на Масленицу

Усиление в исконно русских фамилиях происходит на постоянной основе и может падать на любой слог. Однако состав таких фамилий расширяетс за счет включения двух групп:

1. Фамилии, имеющие польское, белорусское или украинское происхождение: к примеру, Закрецкий, Комнацкий, Ягожинский.
2. Искусственно сформированные фамилии, придуманные русским духовенством – такие как: Покровский, Крестовский, Десницкий.

Подобные разновидности примечательны тем, что имеют ударение на предпоследний слог.

Это правило имеет одно исключение – ТрОицкий

Если окончание –ый стоит после твердого согласного, оно всегда будет безударным. А вот –ой всегда находится под усилением: например, ЯровОй.

Когда в качестве окончания используется –ий после мягкого согласного, оно не будет иметь ударения. Однако после таких согласных как х, ж, г, к и ш оно также безударно. А вот окончание -ой будет ударным в любом случае. Запутаться тут практически невозможно, так как обычно сохраняется усиление, используемое в основополагающем прилагательном.

Застывшая форма родительного падежа

Подобные разновидности могут быть во множественном или в единственном числе. Те, что во множественном числе, как правило, имеют сибирские корни – к примеру, БобрОвских, Седых и другие. Ударение в них будет аналогичным базовому прилагательному.

Правил постановки ударений в русском языке очень много

Когда подобные фамилии состоят из двух слогов, ударение смещается к последнему – например, КривЫх.

В единственном числе есть два варианта: -ово и –аго. В первом случае ударение применяется на конечный слог, во втором на «а».

Другие случаи

Фамилии без суффиксов имеют форму простых нарицательных существительных – к примеру, Сорока, Жук и т.д. Ударение в них аналогично основополагающему существительному.

В некоторых случаях никакие правила действовать не будут. Это может быть связано с тем, что русское словообразование имеет систему акцентологических суффиксов: при наличии похожей структуры копируется и место усиления – например, БолтУнов (от слова болтУн) и ДрагунОв (от слова драгУн).

Место усиления может смещаться и по психологическим причинам. Как правило, этот прием используется для возможности избавиться от не очень приятной ассоциации – например, СтАриков (от «старИк»).

Удивляет расположение ударения в одной из самых распространенных русских фамилиях – ИванОв: она произошла от имени ИвАн и по всем существующим правилам должна произноситься как ИвАнов

Русский язык отличается большой степенью сложности – в нем нет четких единых правил для всех случаев жизни. В отношении фамилий всегда возможны исключения, которые не входят в общепринятые рамки.

Фамилия Садовская

Садовская – женская русская, украинская, белорусская или польская, реже литовская, словацкая, словенская, хорватская, чешская, македонская, болгарская, еврейская фамильная модель, образованная от топонимов, названий мест (Вишневец → Вишневецкая, поместье за болотами → Заболоцкая), от фамилий помещиков (Строганова холоп → Строгановская), либо фамилии польского, западно-украинского либо западно-белорусского происхождения имеющие ударение на предпоследнем слоге (Потоцкая).

Национальность

Русская, украинская, белорусская, польская, литовская, словацкая, словенская, хорватская, чешская, македонская, болгарская, еврейская.

Происхождение фамилии с суффиксами -ская/-цкая

Как возникла и откуда произошла фамилия Садовская? Садовская – русская, украинская, белорусская или польская, реже литовская, словацкая, словенская, хорватская, чешская, македонская, болгарская, еврейская фамильная модель, образованная от топонимов, названий мест, от фамилий помещиков, либо фамилии польского, западно-украинского либо западно-белорусского происхождения имеющие ударение на предпоследнем слоге.

Значение и история возникновения фамилии с суффиксами -ская/-цкая:

• От топонимов.
  Например, Дубово → Дубовская, Стеблевка → Стебливская и т.п.
• От названий мест.
  Например, Терек → Терская, на лугу → Луговская и т.п.
• От от фамилий помещиков.
  Например, Краснов → Красновская, Кучков → Кучковская и т.п.
• От фамилий польского, западно-украинского либо западно-белорусского происхождения имеющие ударение на предпоследнем слоге.
  Например, Заблоцкая, Красинская и т.п.

История

Данный тип фамилий охватывает приблизительно до 10% белорусов и распространён по всей территории страны, с максимальным сосредоточением в Гродненской области (до 25%) с постепенным убыванием на восток. Однако в минимальном количестве 5—7% жителей, такие фамилии представлены в Беларуси в каждом населённом пункте.

Фамилии заканчивающиеся на -ская/-ский/-цкая/-цкий считаются изначальными для обширного культурного ареала, они характеры для украинского, белорусского и польского языков. Суффиксы -ская/-ский/-цкая/-цкий является общеславянским по происхождению. Но подобные фамилии изначально были у польской аристократии, и образовывались как правило от названия имений. Такое происхождение придавало фамилиям социальную престижность, в результате чего данный суффикс распространился в других социальных слоях, утвердившись в итоге как преимущественно польский суффикс. В результате сначала в Польше, затем на Украине, в Беларуси и Литве, которые входили в состав Речи Посполитой, суффикс -ская/-ский/-цкая/-цкий распространялся также в низших социальных слоях и разных этнических группах. Престиж фамилий на -ская/-ский/-цкая/-цкий, которые считались польскими и шляхетными, был столь высок, что данный словообразовательный тип распространился и на патронимические фамилии. К примеру, некто Милко становился Милковским, Кернога → Керножицким, а Скорубо → Скорубским. В Белоруссии и на Украине у магнатов Вишневецких, Потоцких часть их бывших крестьян получила фамилии своих владетелей (Вишневецкий, Потоцкий). Значительная часть фамилий на -ская/-ский/-цкая/-цкий в Беларуси не имеет топонимической основы, данными суффиксами нередко оформлялись заурядные крестьянские имена.

Практически все фамилии на -ская/-ский/-цкая/-цкий значатся в гербовниках Речи Посполитой. История многих семей берёт начало в глубокой древности, к примеру Бельские ведут род от Гедимина, а Глинские от Мамая и т. д. Остальные семьи хоть и менее знатные и древние, но тоже оставили свой след в истории. Например, было пять шляхетских семейств с фамилией Козловский, различного происхождения с гербами Ястребец, Лис, Вежи, Слеповрон и Подкова. Практически то же самое можно сказать о знатности фамилий на -ович/-евич. Например, известны два дворянских рода Климовичей гербов Ясеньчик и Костеша, и два рода Макаревичей гербов Лис и Самсон. Однако ближе к началу XX века фамилии в значительной степени утратили свою сословную окраску.

У поляков фамилии на -ская/-ский/-цкая/-цкий составляют 35,6% (на севере Польши до 50%). У восточных украинцев – 4-6%, у западных – 12-16%. У словаков они составляют 10% (Есенский, Ваянский), у чехов – 3% (Добровский, Палацкий). Незначительна доля этих фамилий у словенцев (словен. Pleterski, Ledinski), хорватов (Зрински, Слюньски), сербов. У болгар – около 18% (Левский, Раковский). У македонцев фамилии этого типа охватывают половину населения. Есть они также у лужичан (в.-луж. Kubaš-Worklečanski, Grojlich-Bukečanski). У русских фамилии на -ская/-ский/-цкая/-цкий принадлежали особым социальным группам: дворянам (в подражание княжеским и шляхетским), духовенству (часто из названий церквей и селений), с XIX века – разночинцам. Ср. княжеские и боярские фамилии – Шуйский, Вяземский, Курбский, Оболенский, Волконский; фамилии русского духовенства – Цевницкий, Сперанский, Преображенский, Покровский. Во второй половине XIX века они начали распространяться и у крестьян, но у них подобных фамилий было очень мало. На Севере России они встречаются во много раз чаще, чем в других областях. Наибольшая в России частота фамилий на -ский находится на северо-востоке Вологодской области, в которой они охватывают 8–12% всего сельского населения (Военгский, Едемский, Корельский), тогда как в юго-западных районах количество их редко превышает 1%. У крестьян такие фамилии могли также появиться от своего бывшего владельца, особенно в вотчинах крупных магнатов. В XX веке у тульских и орловских колхозников можно было встретить аристократические фамилии Трубецкой, Оболенский и др. Тысячи украинских крестьян имели такие фамилии, как Калиновский, Ольшанский, Потоцкий и др. Исконно русские фамилии на -ский позднее слились и практически были поглощены аналогичными польскими, украинскими и белорусскими фамилиями, такими как Борковский, Чайковский, Ковалевский, Лозинский, Томашевский. В литовскую антропонимию под польским влиянием также вошли фамилии на -ская/-ский/-цкая/-цкий. Самые распространённые фамилии в Литве: Казлаускас (лит. Kazlauskas), Янкаускас (лит. Jankauskas), Петраускас (лит. Petrauskas), восходят к фамилиям Козловский, Янковский, Петровский. В некоторой степени это относится и к латышской антропонимии в Латгалии (Домбровскис (латыш. Dombrovskis), Янковскис (латыш. Jankovskis) — Домбровский, Янковский). Фамилии на -ская/-ский/-цкая/-цкий под славянским влиянием появились также у евреев, белорусских татар, цыган и других народов, живших на территории Польши, Литвы, Белоруссии, Украины и России.

Склонение

Склонение фамилии Садовская по падежам (женский род)

Именительный падеж (кто?)	Садовская
Родительный падеж (кого?)	Садовской
Дательный падеж (кому?)	Садовской
Винительный падеж (кого?)	Садовскую
Творительный падеж (кем?)	Садовской
Предложный падеж (о ком?)	Садовской

Транслитерация (фамилия латинскими буквами)

Транслит фамилии Садовская на латинице – Sadovskaia.

Ударение

Ударение в фамилии Садовская не регламентируется правилами русского языка. Точно ответить затруднительно. Лучше уточнить произношение у носителя фамилии.

Источники

Другие значения и истории происхождения фамилий на сайте в нашем справочнике в алфавитном порядке:
А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я

Ксения садовская ударение в фамилии

• ЖАНРЫ 360
• АВТОРЫ 280 359
• КНИГИ 663 753
• СЕРИИ 25 545
• ПОЛЬЗОВАТЕЛИ 617 587

Сергей Сеничев рассказывает о судьбе Александра Александровича Блока и его Прекрасной Дамы — Любови Дмитреевны Менделеевой. Автор, развенчивая домыслы и мифы, повествует о Поэте и той, без которой он не стал бы лучшим русским символистом; о женщине, быть может, так и не осознавшей, что стала невольным соавтором трех книг великой лирики.

Часть первая: жених и невеста

Гамлет и Офелия

Маменькин сынок — 2

Свадьба в Боблове

Часть вторая. Необъясниха.

Год другой: бедная Люба

Год третий: бедный Саша

Часть третья. Надрыв.

Три удара 1907-го.

Прощание с Волоховой

1908-й. Гастроль Любы

Галопом по Европам

Часть четвертая. Хождение по кругу.

Зима 1910-11: жизнь на людях

Враки из Аберврака

Казанова, которого не было.

1912-13: Териоки — Житомир.

Меж двух революций.

Часть пятая. В другой России.

Его прощальный поклон.

Александр и Любовь

Буба и Лала — Лалака и Бу — Хозяин и Заяц (заЙц — так это звучало на их языке) — Александр Блок и Любовь Менделеева.

История великой любви будет рассказана в этой книге. Великой любви и несчастливого супружества. Едва ли не самого несчастливого в пестром ряду историй супружества сколько-нибудь соразмерных им фигур. Есть ли в истории семейных отношений примеры любви, не принесшей действительно дорогим друг другу людям ничего кроме несчастья? — Да сколько угодно. Слышали ли мы что-нибудь о них? — Никогда.

Эта история очень похожа на притчу. Повороты в ее сюжете до того неожиданны и в то же время хрестоматийны, что в мозгу у самого несгибаемого атеиста невольно поселяется мысль о какой-то удивительно неземной ее режиссуре. Будто создатель взялся пересказать подлинную историю Адама и Евы, и ему вдруг не хватило канонических полусотни строк. И тогда в очередное назидание живущим он сложил вдохновенную песнь о судьбе мужчины и женщины, которых одарил величайшей любовью, но наделил при этом одного -величайшими же гордыней и унынием, а другую — не меньшими тщеславием и самовлюбленностью. И заставил их пройти с этой ношей рука об руку много-много лет. При этом мы бесстрашно называем эту историю драматичной хотя бы еще и потому, что семейная жизнь Поэта и Прекрасной Дамы подчас наводит и на еще одну, совершенно кощунственную мысль: ведя эту парочку по земной юдоли, Господь словно не столько судьбами их был одержим, сколько практиковался в освоении приемов канонической же театральной драмы. Он будто экспериментировал — словно писал идеальную пиесу, в которую хотел уместить всё сразу. И случайную встречу, и первый пожар чувств, и их

бессчетные развенчания и возвращения, и череду измен. Будто Всевышнего вело, и он бывал порой так беспощаден к своим героям, что. Впрочем, подобного рода речами мы серьезно рискуем оттолкнуть от себя и тех, кто истинно верит в бога над нами, и тех, кто столь же уверенно не считает себя пребывающими в прелести. А это нам совсем ни к чему — мы всерьез намерены поразить воображение и тех, и других, и нисколько не сомневаемся в том, что добьемся желаемого.

Мы собираемся рассказать вам о Блоке, которого вы, скорее всего, не знаете. О мужчине, который к несчастию для себя и к нашему счастью был выдающимся (так не хочется употребить здесь разменное как гривенник «гениальным»!) поэтом. При этом мы планируем запретить себе любого рода литературоведческие отступления, хоть сколько-то заслоняющие от нас истинный лик этого несомненно многогранного человека. Потому как, если взяться разглядывать Блока через призму его литературного наследия, тут же и скатишься на тональность, принятую в учебниках, а учебники мы с вами уже проходили. И все, что из учебников в многочисленные биографии переписано -кажется, тоже. Потому как в учебниках и биографиях принято нахваливать. Нахваливать всё — даже ненаписанное — вслед одному уже замыслу. Как, например, нахваливают порой обещанный, да так и не придуманный им монолог безумицы, который Любовь Дмитриевна хотела читать в «Бродячей собаке: вот так прямо и пишут: «ах, как потрясающе современно прозвучал бы он.» и т.д.

А представляете, каких великолепных сонетов понасочинял бы Чехов, кабы сочинял Чехов сонеты. А представляете, что за прелесть были бы оперы с симфониями Пушкина, не поверь старику Державину и сосредоточься в свое время на музыке, а. — Бред.

Но мы же и заранее просим у вас извинения за возможные нарушения сей клятвы — Блок все-таки немыслим в отрыве от его строк. И некоторые из них мы вероломно употребим в качестве признательных показаний, а то и вовсе — самооговоров.

Мы постараемся помочь вам забыть, что речь идет об одном из главных персонажей русского Парнаса, поскольку уже договорились: имеем целью разобраться не в творческой кухне великолепного поэта, но в жизни не слишком счастливого мужчины по фамилии Блок — мужчины, о котором вы, скорее всего, знаете непростительно мало. Но для того, чтобы хорошенько разглядеть мужчину, нам придется пристально всмотреться и в женщину. Мы собираемся явить вам полную взлетов и падений, изломов и новых надежд жизнь Любови Дмитриевны Менделеевой-Блок — той самой женщины, без которой первым и лучшим русским символистом остался бы, скорее всего, Константин Бальмонт. Женщины, быть может, так и не понявшей до конца, что стала невольным соавтором трех книг роскошной русской лирики.

Мы просто попытаемся наполнить жизнью два этих давно и, казалось, навсегда забронзовевших имени. Попробуем развенчать набившие оскомину мифы и явить на свет скрытые почти вековым запретом тайны и недоговоренности, без которых отношения наших героев и по сей день выглядят раскрашенным в унылые тона лубком. Наконец, мы возьмем на себя функции одновременно обличающей стороны и защиты в нашем «суде» над этими двоими, чье место в истории отечественной культуры не подлежит никаким пересмотрам. Ну что, господа присяжные заседатели, — вы готовы заслушать доводы сторон? Тогда начинаем.

Что, собственно говоря, мы обычно знаем об Александре Блоке? Обычно — не так уж и мало. Знаем, что был последним великим поэтом дореволюционной России и стал первым великим поэтом России советской. Хотя стихов с 1916-го практически не писал — в основном переиздавал старые. Что был женат на дочери того самого Дмитрия Ивановича Менделеева, который не только периодическую систему открыл, но еще и безумно любил мастерить чемоданы. Слышали краем уха, что был у Блока не то романчик, не то интрижка с Ахматовой. Или с Цветаевой? Нет, с Ахматовой все-таки. Что в мае 1921-го поэт «тяжело заболел», и, умирая, отрекся от своих «Двенадцати», а в бреду кричал, что, мол, сейчас сам поедет к Брюсову, отнимет у него и уничтожит подаренную когда-то книжку с поэмой. Что у него были еще «Скифы», «Незнакомка», «Балаганчик» и «Стихи о Прекрасной Даме». Ну как же! — «. с раскосыми и жадными глазами», «По вечерам над ресторанами.». Из «Балаганчика», правда, как-то ничего не вспоминается, да и читал его вообще мало кто (то же и с «Прекрасной Дамой», если уж честно). Но этой его Прекрасной Дамой как раз и была жена — Любовь Дмитриевна. Это как «отче наш». Правда, что-то у них в семейной жизни не заладилось, и Блок поддавал, мотался по проституткам, заработал на этом деле сифилис, от последствий которого, в конечном счете, и скончался, не выпущенный Лениным на лечение за границу. Такая вот обычно всплывает мешанина из пройденного в школе и вычитанного в «толстых журналах» ранней перестройки — во времена, когда эти самые журналы пытались восполнить пробелы в нашем представлении о собственной истории, увы, не столько правдами, сколько неправдами.

📽️ Видео