Илиада и одиссея ударение (6 видео) | Русский язык. Правила написания

Содержание

К вопросу о метрической системе ударения в древнегреческом эпосе (на примере отрывков из поэмы Гомера «Илиада» в переводах В. В. Вересаева и Н. И. Гнедича) Текст научной статьи по специальности « Языкознание и литературоведение»
Аннотация научной статьи по языкознанию и литературоведению, автор научной работы — Рожкова Н. А.
Похожие темы научных работ по языкознанию и литературоведению , автор научной работы — Рожкова Н. А.
TO THE QUESTION OF THE METRICAL STRESS IN THE ANCIENT EPOS (AT THE EXAMPLE OF «ILIAD» BY HOMER IN THE TRANSLATION OF V. V. VERESAEV AND N. I. GNEDICH)
Текст научной работы на тему «К вопросу о метрической системе ударения в древнегреческом эпосе (на примере отрывков из поэмы Гомера «Илиада» в переводах В. В. Вересаева и Н. И. Гнедича)»
Словари
Илиада и одиссея ударение
🌟 Видео

Видео:Илиада и Одиссея за 17 минут. Гомеровский эпос. КроссКульт.Скачать

К вопросу о метрической системе ударения в древнегреческом эпосе (на примере отрывков из поэмы Гомера «Илиада» в переводах В. В. Вересаева и Н. И. Гнедича) Текст научной статьи по специальности « Языкознание и литературоведение»

Видео:Краткое содержание - ИлиадаСкачать

Аннотация научной статьи по языкознанию и литературоведению, автор научной работы — Рожкова Н. А.

Автор рассматривает метрическую организацию стихотворения на примере отрывка из поэмы Гомера «Илиада» в двух переводах с учетом их семантических различий. Результаты исследования найдут применение в практике поэтических переводов .

Видео:Литература 6 класс (Урок№47 - Гомер. «Илиада» и «Одиссея».)Скачать

TO THE QUESTION OF THE METRICAL STRESS IN THE ANCIENT EPOS (AT THE EXAMPLE OF «ILIAD» BY HOMER IN THE TRANSLATION OF V. V. VERESAEV AND N. I. GNEDICH)

The author considers the metric organization of the poem by the example of an excerpt from Homer’s poem «Iliad» in two translations taking into account their semantic differences. The results of the research will be applied in the practice of poetic translations.

Видео:Несколько слов о содержании поэм Гомера "Илиада" и "Одиссея"Скачать

Текст научной работы на тему «К вопросу о метрической системе ударения в древнегреческом эпосе (на примере отрывков из поэмы Гомера «Илиада» в переводах В. В. Вересаева и Н. И. Гнедича)»

УДК 801.611: 81’255.2 Науч. спец.: 10.02.20

К ВОПРОСУ О МЕТРИЧЕСКОЙ СИСТЕМЕ УДАРЕНИЯ В ДРЕВНЕГРЕЧЕСКОМ ЭПОСЕ (НА ПРИМЕРЕ ОТРЫВКОВ ИЗ ПОЭМЫ ГОМЕРА «ИЛИАДА» В ПЕРЕВОДАХ В. В. ВЕРЕСАЕВА И Н. И. ГНЕДИЧА)

Ключевые слова: метрическое ударение, гекзаметр, ударение, ритм, цезура, перевод.

По справедливому замечанию О. А. Алякринского, перевод поэтического произведения требует особых, отличных от перевода прозы, принципов и критериев. Поэзия «строже» прозы. Во избежание квазиперевода необходимо по возможности точно воссоздать и ритмическую структуру в переводе. Ритмическая структура, проявляющаяся на лексико-синтаксическом уровне, образует «скелет» поэтического смысла, который в свою очередь можно назвать «плотью и кровью» стихотворения. «Плоть и кровь» поэтического произведения — это специфическое мировоззрение, которое избирает поэт и которое находит материальное воплощение в созданном им произведении [1, с. 59].

Задача переводчика — найти такую сложную и живую связь, которая по возможности точно отразила бы подлинник, обладала бы тем же эмоциональным эффектом. Таким образом, переводчик должен максимально близко «подойти» к автору эмоционально, в манере ритма и языкового стиля, сохранив при этом верность своему языку и своей поэтической индивидуальности. Необходимо помнить, что перевод выдающегося литературного произведения сам должен являться таковым [2, с. 51].

В статье рассматриваются фонетические аспекты перевода гомеровских поэм.

В древнегреческом эпосе стихотворная форма была метрической, основанной на гекзаметре, представляющем собой шестистопную строфу с цезурой в середине третьей стопы. Строфа являет собой законченную мысль, выраженную одним предложением. Первая часть строфы, до цезуры, несет информативный характер, вторая — заключение. Цезура может рассекать как два рядом находящихся слова, так и одно. Поскольку такой стих не имел ритмообразующей формы, его акцентом стало чередование кратких и долгих гласных, так что при чтении создается впечатление волнообразного звучания восходящей и нисходящей интонации. Поскольку античный стих имеет непосредственное отношение к метрической системе стихосложения, нужно отметить, что вторичным ритмом стихотворной речи, по мнению многих исследователей, был признан метр.

H. A. P0MK0Ba N. A. Rozhkova

TO THE QUESTION OF THE METRICAL STRESS IN THE ANCIENT EPOS (AT THE EXAMPLE OF «ILIAD» BY HOMER IN THE TRANSLATION OF V. V. VERESAEV AND N. I. GNEDICH)

Keywords: metric stress, hexameter, stress, rhythm, cesure, interpretation.

В начале ХХ в. активно обсуждался вопрос о соотношении метра и ритма. Большинство исследователей сошлись во мнении об их противопоставлении, что одним из первых постулировал В. М. Жирмунский. Теоретически противопоставление ритма и метра оправдывается историческими соображениями. Метр определяет общую тональность стихотворной речи, ритм с предельной гибкостью передает тонкие оттенки выразительности той конкретной интонационно-эмоциональной ситуации, которой наполнено стихотворное произведение [3, с. 112].

Некоторые исследователи полагают, что метр канонизирует первичный ритм стихотворного произведения [4, с. 90]. Немецкий исследователь Ф. Саран понимает под метром только общие, наиболее существенные признаки конкретной ритмической формы, способные быть выраженными отвлеченной схемой размера и скандовкой (см. об этом [5, с. 15]). А. Хойслер различает метрическую рамку стиха и ее наполнение. При заполнении этой рамки словесным содержанием возникает смешанный ритм конкретных стихов [6, с. 216]. Таким образом, метр можно назвать абстрактной моделью, претерпевающей в реальном звучании изменения, связанные с пропуском схемных ударений (пиррихии или спондеи) и манерой чтения стихотворного произведения.

Своеобразным средством материализации метра является особый вид произнесения стиха, называемый скандированием, или скандовкой. Для исследователей скандов-ка — объект дискуссионный: одни выступают против, считая скандирование противоестественным для чтения стихов, другие же полагают, что оно способствует выявлению метра и стихотворного размера [5].

Ссылаясь на работы М. Л. Гаспарова, следует отметить, что в античной поэзии значительную роль играет силовое ударение. В русском гекзаметре и переводе античной поэзии слоги различаются по ударности и безударности. Силовое ударение в античном гекзаметре фиксированное. На такое ударение оказывало влияние расположение долгот и краткостей [7, с. 12]. В. Е. Холшевников указывает на сложную взаимосвязь стихотворной формы и содержания. Законы метрики непосредственно соотносятся с законами

просодии языка. Можно утверждать, что не только первичные, но и вторичные признаки системы стихосложения связаны с особенностями фонетического строя языка. Поэтому прямые связи между метрикой и экспрессивным содержанием устанавливаются достаточно редко и лишь для очень характерных размеров или отдельных необычных ритмических ходов [8, с. 110].

Трехдольная имитация античного гекзаметра в том виде, в каком он известен и сейчас, принадлежит В. Тредиаков-скому, назвавшему этот размер дактило-хореическим. До этого стихотворение, написанное гекзаметром, читалось без соблюдения долгот. Ударение и долгота гласных совпадают, безударные слоги при этом краткие. Такой ритм дает различие отличных элементов. Многое зависит от манеры чтения, интерпретации стиха [9].

Результат исследования, проведенный в статье, может быть применен при переводе поэтических текстов.

Для анализа в статье выбран отрывок третьей главы поэмы Гомера «Илиада» в переводе В. В. Вересаева [10] в объеме четырнадцати строк:

1) После того, как отряды // с вождями построились к бою,

2) С шумом и криком вперед // устремились троянцы, как птицы:

3) С криком таким журавли // пролетают под небом высоким,

4) Прочь убегая от грозной // зимы и дождей бесконечных;

5) С криком несутся они // к океановым быстрым теченьям,

6) Смерть и погибель готовя // мужам низкорослым пигмеям;

7) В утренних сумерках злую // войну они с ними заводят.

8) В полном безмолвии, силой // дыша, приближались ахейцы,

9) С твердой готовностью в сердце // оказывать помощь друг другу.

10) Так же, как Нот на горе // по вершинам туман разливает,

11) Для пастухов не желанный, // но вору приятнее ночи;

12) Видеть в нем можно не дальше, // чем падает брошенный камень;

13) Так под ногами идущих // густейшая пыль поднималась,

14) Вихрю подобная. Быстро//они проходили равнину [3].

Вересаев пользуется дактилем преимущественно в первой части анакрузы и перебивкой амфибрахия с анапестом во второй ее части на протяжении всего отрывка. В каждой строке семнадцать слогов по шесть словесных ударений, что отчетливо заметно при чтении. В строках, состоящих из семи и более синтагм, словесных ударений также шесть, поскольку союзы, предлоги, местоимения и другие служебные слова произносятся безударно. Например, в первой строке как отряды, во второй строке с шумом и криком, в седьмой — они с ними, в девятой — друг к другу, в одиннадцатой — но вору, в двенадцатой — видеть в нем, чем падает, в тринадцатой — так под ногами, — словосочетание состоит из трех фонетических слов, но звучит как два за счет ослабления союза рядом с синтаксичес-

кой ударной синтагмой. Слух группирует такие отрезки на три ударных слога, исходя из своей безотчетной в этом потребности. Несмотря на то, что древнегреческий эпос лишен рифмы, автор перевода использует ее в пятой и шестой строке теченьям и пигмеям.

Для сравнения обратимся к переводу того же отрывка Н. И. Гнедичем (цит. по изданию [11]):

1) Так лишь на битву построились // оба народа с вождями,

2) Трои сыны устремляются, // с говором, с криком, как птицы:

3) Крик таков журавлей //раздается под небом высоким,

4) Если избегнув и зимних // бурь, и дождей бесконечных,

5) С криком стадами летят // через быстрый поток Океана,

6) Бранью грозя и убийством // мужам малорослым, пигмеям,

7) С яростью страшной на коих // с воздушных высот нападают.

8) Но подходили в безмолвии, // боем дыша, аргивяне,

9) Духом единым пылая—// стоять одному за другого.

10) Словно туман над вершинами // горными Нот разливает,

11) Пастырям стад нежеланный, // но вору способнейший ночи:

12) Видно сквозь оный не дальше, // как падает брошенный камень, —

13) Так из-под стоп их прах, // подымается мрачный, крутился

14) Вслед за идущими; Быстро // они проходили долину [11, с. 37].

В первой строке наречие так в сочетании с союзом лишь становится ударным, образуя сочетание, воспринимаемое как одно слово. Во второй строке сочетание с говором, с криком, как птицы имеет одну структуру, выраженную хореем, добавляют ритм и энергичность. Динамически неустойчивые союзы, не теряя словесного ударения, тем не менее могут звучать как безударные доли стопы, если словесное ударение на рядом стоящем слоге оказывается более сильным, т. е. не только словесным, но еще и синтагматическим либо фразовым.

В четвертой строке предлог и, стоящий перед существительными, также передает ритм и мелодичность. Здесь следует обратить внимание и на расположение цезуры: она разбивает существительное с эпитетом. Подобное положение цезуры, а именно ее появление в самом начале предложения, отмечено в четырнадцатой строке. Подобное местоположение цезуры позволяет сохранить необходимую ударность гекзаметра. Во второй части пятой строки автор использует четыре слова, что должно нарушить рисунок гекзаметра, но предлог через читается вместе с ударным прилагательным быстрый, поэтому слух воспринимает три силовых ударения. В восьмой строке союз но, несмотря на фонетическую незначительность, играет ударную роль, добавляя третье недостающее строфе ударение. Двенадцатая строка несет пять слов до цезуры и четыре после нее, но сквозь оный и как падает воспринимаются при чтении одним словом. Наиболее интересно автор передал гекзаметр в тринадцатой строке, разделив первую часть строки ударными фонемами тАк из — под стОп их — прах.

Гуманитарные исследования • 2019 • № 2 (23)

Здесь обнаруживаются пропуски той или иной доли. Выделение паузой необходимо при выражении важного в строке слова.

Сравнивая между собой эти переводы, стоит отметить смысловые замены у В. В. Вересаева, поскольку его перевод «моложе» труда предшественника практически на сто лет. В седьмой строке можно обнаружить выраженное различие по смысловому содержанию, что отражает различные действия в сравнении с переводом Гнедича. Ритм при этом не меняется — дактиль до цезуры, амфибрахий после нее. Предположительно воздушные высоты Н. И. Гнедича и утренние сумерки В. В. Вересаева в древнегреческом языке имеют общее значение, что послужило основой такого перевода. В восьмой строке Вересаев использует слово ахейцы, Гнедич — аргивяне. Так авторы перефразировали название жителей города Аргос в Арголиде. Несмотря на различие в фонетической структуре слова, сохраняется его значение. Измененная форма в том и другом случае помогает сохранить метрику строки. По-разному выразили смысл и ритм авторы в тринадцатой строке. Так под ногами идущих у Вересаева изложено ямбом, выражающим размеренность; Так из-под стоп их прах в переводе у Гнеди-ча написано ямбом, в каждом слове по одной фонеме, что передает ритм движения.

Еще один пример из перевода «Илиады» Н. И. Гнедича:

1) Ей немедля ответствовал // Гектор великий: «Елена,

2) Сесть не упрашивай; как ни // приветна ты, я не склонюся

3) Сильно меня увлекает // душа на защиту сограждан,

4) Кои на ратных полях // моего возвращения жаждут.

5) Ты же его побуждай; // ополчившися, пусть поспешает

6) Пусть он потщится меня // в стенах еще града настигнуть.

7) Я посещу лишь мой дом // и на малое время останусь.

8) Видеть домашних, супругу // драгую и сына — младенца:

9) Ибо не знаю, из боя // к своим возвращусь ли еще я

10) Или меня уже боги // погубят руками данаев [11, с. 114].

Следуя правилу расположения цезуры, можно отметить, что не в каждой строке отрывка употреблены по три слова до и после нее. В первой строке цезура разъединяет подлежащее со сказуемым, силовое ударение переносится на Гектор. Во второй строке, до цезуры образуются три фонетических ударения, но силовое ударение при прочтении будет приходиться на глагол упрашивай или на прилагательное приветна. Делая ударение на предцезурный союз, мы получим иное значение.

В четвертой и пятой строках переводчик обращается к согласному ж для рифмовки сограждан и жаждут. Девятая строка, сложенная из равного количества ударных слогов, полностью насыщена рифмой: из боя рифмуется с еще

я. В восьмой — разведены прилагательное с существительным супругу // драгую.

В отличие от тонического и силлабо-тонического стихосложения, где наблюдается укорачивание слога в пользу ритму, в метрическом стихосложении произносятся все звуки. Большую роль в таком виде стихосложения играет местоположение цезуры. Несмотря на то что находящаяся под силовым ударением синтагма обретает долготу, в русском переводе смысловое ударение создает наибольшую выразительность при прочтении.

Кажущееся отсутствие рифмы в стихе не нарушает его мелодичности и гармоничности. Отсутствие рифмы и цезуры на третьей стопе создает иллюзию звучания античного стиха. Ударные фонемы каждой строки подготавливают последующую к напевности стиха. Использование долгот гласными звуками в строке позволило переводчикам передать напевность и ритм древнегреческого эпоса.

Переводчики поэмы Н. И. Гнедич и В. В. Вересаев передали характерное для Гомера мироотражение, что остается наиважнейшей задачей в интерпретационном творчестве. Переводчик может отступить от точной передачи «внешнего», текстового облика стихотворения, но не имеет права жертвовать тем, что составляет самую смысловую суть поэтического создания.

1. Алякринский О. А. Поэтический текст и поэтический смысл // Тетради переводчика / под ред. проф. Л. С. Бархударова. М. : Высшая школа, 1982. Вып. 19. С. 20-32.

2. Тимофеев Л. И. Слово о стихе. М. : Сов. писатель, 1982. 342 с.

3. Гумовская Г. Н. Ритм как фактор выразительности художественного текста. М. : Прометей, 1998. 246 с.

4. Гачечиладзе Г. Стихосложение и поэтический перевод // Поэтика перевода : сб. ст. С. 88-100.

5. Гусева Т. В. Просодия немецкой стихотворной речи : На материале стихотворной лирики Г. Гейне : автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 2006. 25 с.

6. Хойслер А. Германский героический эпос и сказание о Нибелунгах. М. : Иностранная литература, 1960. 447 с.

7. Гаспаров М. Л. Очерк истории европейского стиха. М. : Фортуна Лимитед, 2003. 272 с.

8. Холшевников В. Е. Поэтическая антология. Л. : ЛГУ им. А. А. Жданова, 1984. 446 с.

9. Квятковский А. П. Гекзаметр // Поэтический словарь / науч. ред. И. Роднянская. М. : Сов. Энцикл., 1966. 376 с. URL: http://feb-web.ru/feb/kPS/kPS-Abc/ (дата обращения: 12.02.2019).

10. Гомер. Илиада. URL: http://veresaev.lit-info.ru/veresaev/ stihi/gomer-iliada/index.htm (дата обращения: 15.05.2019).

11. Гомер. Илиада / пер. с древнегреч. Н. И. Гнедича. М. : Худож. лит., 1987. 375 с.

Видео:Зачем читать "Илиаду" ГомераСкачать

Словари

Гоме́р — древнегреческий эпический поэт, которому со времён античности приписывается авторство «Илиады», «Одиссеи» и других произведений. Легенды рисуют Гомера слепым странствующим певцом, одним из аэдов. За честь называться родиной Гомера спорили, по преданию, семь городов. Полуфантастический образ Гомера породил в науке так называемый гомеровский вопрос, из проблемы авторства (до сих пор дискуссионной) выросший до совокупности проблем, касающихся происхождения и развития древнегреческого эпоса (в том числе соотношения в нём фольклора и собственно литературного творчества).

ГОМЕР — ГОМЕ́Р (лат. Homer, греч. О́мирос), древнегреческий поэт. До настоящего времени нет убедительных доказательств реальности исторической фигуры Гомера. По античной традиции было принято представлять Гомера слепым странствующим певцом-аэдом (см. АЭДЫ), за честь называться его родиной спорили семь городов. Вероятно он был родом из Смирны (Малая Азия), либо с острова Хиос. Можно предположить что Гомер жил приблизительно в 8 веке до н.э.

Гомеру приписывают авторство двух величайших произведений древнегреческой литературы — поэм «Илиада (см. ИЛИАДА)» и «Одиссея (см. ОДИССЕЯ)». В античные времена Гомер признавался автором и других произведений: поэмы «Батрахомахия» и сборника «гомеровских гимнов». Современная наука закрепляет за Гомером только «Илиаду» и «Одиссею», причем существует мнение, что эти поэмы созданы разными поэтами и в различное историческое время. Еще в античные времена встал «гомеровский вопрос», который ныне понимается как совокупность проблем, связанных с происхождением и развитием древнегреческого эпоса, в том числе соотношения в нем фольклора и собственно литературного творчества.

Время создания поэм. История текста

Биографические сведения о Гомере, приводимые античными авторами, противоречивы и малоправдоподобны. «Семь городов, пререкаясь зовутся отчизной Гомера: Смирна, Хиос, Колофон, Пилос, Аргос, Итака, Афины» — говорится в одной греческой эпиграмме (на самом деле список этих городов был более обширен). Относительно времени жизни Гомера античные ученые приводили различные даты, начиная с 12 в. до н. э. (после Троянской войны (см. ТРОЯНСКАЯ ВОЙНА)) и кончая 7 в. до н. э.; широко бытовала легенда о поэтическом состязании между Гомером и Гесиодом (см. ГЕСИОД). Как полагают большинство исследователей, гомеровские поэмы были созданы в Малой Азии, в Ионии в 8 в. до н. э. на основании мифологических сказаний о Троянской войне. Существуют поздние античные свидетельства об окончательной редакции их текстов при афинском тиране Писистрате (см. ПИСИСТРАТ)в середине 6 в. до н. э., когда их исполнение было включено в празднества Великих Панафиней (см. ПАНАФИНЕИ).

В древности Гомеру приписывали комические поэмы «Маргит» и «Война мышей и лягушек», цикл произведений о Троянской войне и возвращении героев в Грецию: «Киприи», «Эфиопида», «Малая Илиада», «Взятие Илиона», «Возвращения» (т. н. «киклические поэмы», сохранились лишь небольшие фрагменты). Под названием «Гомеровские гимны» существовало собрание из 33 гимнов богам. Огромную работу по собиранию и уточнению рукописей поэм Гомера проделали в эпоху эллинизма филологи Александрийской библиотеки (см. АЛЕКСАНДРИЙСКАЯ БИБЛИОТЕКА) Аристарх Самофракийский, Зенодот из Эфеса, Аристофан из Византия (они же разделили каждую поэму на 24 песни по числу букв греческого алфавита). Стало нарицательным имя софиста Зоила (см. ЗОИЛ) (4 в. до н. э.), прозванного за критические высказывания «бичом Гомера». Ксенон и Гелланик, т. н. «разделяющие», высказали мысль о возможной принадлежности Гомеру только одной «Илиады»; они, однако, не сомневались ни в реальности Гомера, ни в том, что каждая из поэм имеет своего автора.

Вопрос об авторстве «Илиады» и «Одиссеи» был поставлен в 1795 немецким ученым Ф. А. Вольфом (см. ВОЛЬФ Фридрих Август) в предисловии к изданию греческого текста поэм. Вольф считал невозможным создание большого эпоса в бесписьменный период, полагая, что созданные различными аэдами (см. АЭДЫ)сказания были записаны в Афинах при Писистрате. Ученые разделились на «аналитиков», последователей теории Вольфа (немецкие ученые К. Лахман, А. Кирхгоф с его теорией «малых эпосов»; Г. Герман и английский историк Дж. Грот с их «теорией основного ядра», в России ее разделял Ф. Ф. Зелинский), и «унитариев», сторонников строгого единства эпоса (переводчик Гомера И. Г. Фосс (см. ФОСС Иоганн Генрих)и филолог Г. В. Нич, Ф. Шиллер (см. ШИЛЛЕР Фридрих), И. В. Гете (см. ГЕТЕ Иоганн Вольфганг), Гегель (см. ГЕГЕЛЬ Георг Вильгельм Фридрих)в Германии, Н. И. Гнедич (см. ГНЕДИЧ Николай Иванович), В. А. Жуковский (см. ЖУКОВСКИЙ Василий Андреевич), А. С. Пушкин (см. ПУШКИН Александр Сергеевич) в России).

Гомеровские поэмы и эпос

В 19 в. «Илиада» и «Одиссея» сравнивались с былинами славян, скальдической поэзией, финским и германским эпосом. В 1930-х гг. американский филолог-классик Мильман Пэрри, сопоставляя поэмы Гомера с живой эпической традицией, еще существовавшей в то время у народов Югославии, обнаружил в гомеровских поэмах отражение поэтической техники народных певцов-аэдов. Созданные ими поэтические формулы из устойчивых сочетаний и эпитетов («быстроногий» Ахиллес, «пастырь народов» Агамемнон (см. АГАМЕМНОН), «многоумный» Одиссей, «сладкоречивый» Нестор) давали возможность сказителю «импровизируя» исполнять эпические песни, состоявшие из многих тысяч стихов.

«Илиада» и «Одиссея» всецело принадлежат многовековой эпической традиции, но из этого не следует, что устное творчество анонимно. «До Гомера мы не можем назвать ничьей поэмы подобного рода, хотя, конечно, поэтов было много» (Аристотель (см. АРИСТОТЕЛЬ)). Главное отличие «Илиады» и «Одиссеи» от всех остальных эпических произведений Аристотель усматривал в том, что Гомер не развертывает свое повествование постепенно, а строит его вокруг одного события, — в основе поэм лежит драматическое единство действия. Другая особенность, на которую также обратил внимание Аристотель: характер героя раскрывают не описания автора, а речи, произносимые самим героем.

Язык гомеровских поэм — исключительно поэтический, «наддиалектный» — никогда не был тождествен живой разговорной речи. Он складывался из соединения эолийских (Беотия, Фессалия, остров Лесбос) и ионийских (Аттика, островная Греция, побережье Малой Азии) диалектных черт с сохранением архаического строя более ранних эпох. Метрически оформлял песни «Илиады» и «Одиссеи» уходящий корнями в индоевропейское эпическое творчество гекзаметр (см. ГЕКЗАМЕТР) — стихотворный размер, в котором каждый стих состоит из шести стоп с правильным чередованием долгих и кратких слогов. Необычность поэтического языка эпоса подчеркивали вневременной характер событий и величие образов героического прошлого.

Гомер и археология

Сенсационные открытия Г. Шлимана (см. ШЛИМАН Генрих) в 1870-80-х гг. доказали, что Троя, Микены и ахейские цитадели не миф, а реальность. Современников Шлимана поразили буквальные соответствия ряда его находок в четвертой шахтовой гробнице в Микенах с описаниями Гомера. Впечатление было столь сильным, что эпоха Гомера надолго стала ассоциироваться с периодом расцвета Ахейской Греции в 14-13 вв. до н. э. В поэмах, однако, прослеживаются также многочисленные археологически засвидетельствованные черты культуры «героического века», как например, упоминание о железных орудиях и оружии или обычай кремации умерших.

Сопоставление свидетельств гомеровского эпоса с данными археологии подтверждают выводы многих исследователей о том, что в своей окончательной редакции он сложился в 8 в. до н. э., причем древнейшей частью эпоса многие исследователи считают «Каталог кораблей» («Илиада», 2-я песнь). Очевидно, поэмы созданы не одновременно: «Илиада» отражает представления о человеке «героического периода», «Одиссея» стоит как бы на рубеже иной эпохи — времени Великой греческой колонизации, когда расширялись границы освоенного греческой культурой мира.

Гомер в античности

Для человека эпохи античности поэмы Гомера были символом эллинского единства и героизма, источником мудрости и познания всех сторон жизни — от военного искусства до практической морали. Гомера наравне с Гесиодом считали создателем всеобъемлющей и упорядоченной мифологической картины мироздания: поэты «составили для эллинов родословные богов, снабдили имена богов эпитетами, поделили между ними достоинства и занятия, начертали их образы» (Геродот). По мнению Страбона (см. СТРАБОН), Гомер был единственным из поэтов древности, кто знал почти все об ойкумене (см. ОЙКУМЕНА), о народах, ее населяющих, их происхождении, образе жизни и культуре. Данными Гомера как подлинными и заслуживающими доверия пользовались Фукидид (см. ФУКИДИД), Павсаний (см. ПАВСАНИЙ (писатель)), Плутарх (см. ПЛУТАРХ). Отец трагедии Эсхил (см. ЭСХИЛ) называл свои драмы «крохами от великих пиров Гомера».

Греческие дети учились читать по «Илиаде» и «Одиссее». Гомера цитировали, комментировали, объясняли иносказательно. Чтением избранных мест из поэм Гомера призывали исправлять души философы-пифагорейцы. Плутарх сообщает, что Александр Македонский (см. АЛЕКСАНДР Македонский) всегда имел при себе список «Илиады», который хранил под подушкой вместе с кинжалом.

В 3 в. до н. э. римский поэт Ливий Андроник перевел «Одиссею» на латинский язык. В средневековой Европе Гомера знали только по цитатам и ссылкам у латинских писателей и Аристотеля, поэтическую славу Гомера затмевала слава Вергилия (см. ВЕРГИЛИЙ (поэт)). Лишь в конце 15 в. появились первые переводы Гомера на итальянский язык (А. Полициано (см. ПОЛИЦИАНО Анджело)и др.). Событием в европейской культуре 18 в. стали переводы Гомера на английский язык А. Попа (см. ПОП Александр)и на немецкий язык И. Г. Фосса. Впервые фрагменты «Илиады» на русский язык перевел двадцатисложным силлабическим — т. н. александрийским — стихом М. В. Ломоносов. В конце 18 в. Е. Костров перевел ямбом первые шесть песен «Илиады» (1787); были изданы прозаические переводы «Илиады» П. Екимова и «Одиссеи» П. Соколова. Титаническая работа по созданию русского гекзаметра и адекватному воспроизведению образной системы Гомера была проделана Н. И. Гнедичем, чей перевод «Илиады» (1829) до сих пор остается непревзойденным по точности филологического прочтения и исторической интерпретации. Высочайшим художественным мастерством отличается перевод «Одиссеи» В. А. Жуковского (1842-49). В 20 в. «Илиада» и «Одиссея» были переведены В. В. Вересаевым (см. ВЕРЕСАЕВ Викентий Викентьевич).

ГОМЕР — древнегреческий эпический поэт, которому со времен античности приписывается авторство «Илиады», «Одиссеи» и других произведений. Легенды рисуют Гомера слепым странствующим певцом, одним из аэдов. За честь называться родиной Гомера спорили, по преданию, семь городов. Полуфантастический образ Гомера породил в науке т. н. гомеровский вопрос, из проблемы авторства (до сих пор дискуссионной) выросший до совокупности проблем, касающихся происхождения и развития древнегреческого эпоса (в т. ч. соотношения в нем фольклора и собственно литературного творчества).

ГОМЕР (греч. Homeros — лат. Homerus), легендарный греческий поэт, с именем которого связаны две величайшие поэмы древности, стоящие у истоков европейской литературы, — «Илиада» и «Одиссея». время создания поэм. История текста Биографические сведения о Гомере, приводимые античными авторами, противоречивы и малоправдоподобны. «Семь городов, пререкаясь зовутся отчизной Гомера: Смирна, Хиос, Колофон, Пилос, Аргос, Итака, Афины» — говорится в одной греческой эпиграмме (на самом деле список этих городов был более обширен). Относительно времени жизни Гомера античные ученые приводили различные даты, начиная с 12 в. до н. э. (после Троянской войны) и кончая 7 в. до н. э.; широко бытовала легенда о поэтическом состязании между Гомером и Гесиодом. Как полагают большинство исследователей, гомеровские поэмы были созданы в Малой Азии, в Ионии в 8 в. до н. э. на основании мифологических сказаний о Троянской войне. Существуют поздние античные свидетельства об окончательной редакции их текстов при афинском тиране Писистрате в середине 6 в. до н. э., когда их исполнение было включено в празднества Великих Панафиней. В древности Гомеру приписывали комические поэмы «Маргит» и «Война мышей и лягушек», цикл произведений о Троянской войне и возвращении героев в Грецию: «Киприи», «Эфиопида», «Малая Илиада», «Взятие Илиона», «Возвращения» (т. н. «киклические поэмы», сохранились лишь небольшие фрагменты). под названием «Гомеровские гимны» существовало собрание из 33 гимнов богам. Огромную работу по собиранию и уточнению рукописей поэм Гомера проделали в эпоху эллинизма филологи Александрийской библиотеки Аристарх Самофракийский, Зенодот из Эфеса, Аристофан из Византия (они же разделили каждую поэму на 24 песни по числу букв греческого алфавита). Стало нарицательным имя софиста Зоила (4 в.

до н. э.), прозванного за критические высказывания «бичом Гомера». Ксенон и Гелланик, т. н. «разделяющие», высказали мысль о возможной принадлежности Гомеру только одной «Илиады»; они, однако, не сомневались ни в реальности Гомера, ни в том, что каждая из поэм имеет своего автора. Гомеровский вопрос Вопрос об авторстве «Илиады» и «Одиссеи» был поставлен в 1795 немецким ученым Ф. А. Вольфом в предисловии к изданию греческого текста поэм. Вольф считал невозможным создание большого эпоса в бесписьменный период, полагая, что созданные различными аэдами сказания были записаны в Афинах при Писистрате. Ученые разделились на «аналитиков», последователей теории Вольфа (немецкие ученые К. Лахман, А. Кирхгоф с его теорией «малых эпосов»; Г. Герман и английский историк Дж. Грот с их «теорией основного ядра», в России ее разделял Ф. Ф. Зелинский), и «унитариев», сторонников строгого единства эпоса (переводчик Гомера И. Г. Фосс и филолог Г. В. Нич, Ф. Шиллер, И. В. Гете, Гегель в Германии, Н. И. Гнедич, В. А. Жуковский, А. С. Пушкин в России). Гомеровские поэмы и эпос В 19 в. «Илиада» и «Одиссея» сравнивались с былинами славян, скальдической поэзией, финским и германским эпосом. В 1930-х гг. американский филолог-классик Мильман Пэрри, сопоставляя поэмы Гомера с живой эпической традицией, еще существовавшей в то время у народов Югославии, обнаружил в гомеровских поэмах отражение поэтической техники народных певцов-аэдов. Созданные ими поэтические формулы из устойчивых сочетаний и эпитетов («быстроногий» Ахиллес, «пастырь народов» Агамемнон, «многоумный» Одиссей, «сладкоречивый» Нестор) давали возможность сказителю «импровизируя» исполнять эпические песни, состоявшие из многих тысяч стихов. «Илиада» и «Одиссея» всецело принадлежат многовековой эпической традиции, но из этого не следует, что устное творчество анонимно. «До Гомера мы не можем назвать ничьей поэмы подобного рода, хотя, конечно, поэтов было много» (Аристотель). Главное отличие «Илиады» и «Одиссеи» от всех остальных эпических произведений Аристотель усматривал в том, что Гомер не развертывает свое повествование постепенно, а строит его вокруг одного события, — в основе поэм лежит драматическое единство действия. Другая особенность, на которую также обратил внимание Аристотель: характер героя раскрывают не описания автора, а речи, произносимые самим героем. Язык поэм Язык гомеровских поэм — исключительно поэтический, «наддиалектный» — никогда не был тождествен живой разговорной речи. Он складывался из соединения эолийских (Беотия, Фессалия, остров Лесбос) и ионийских (Аттика, островная Греция, побережье Малой Азии) диалектных черт с сохранением архаического строя более ранних эпох. Метрически оформлял песни «Илиады» и «Одиссеи» уходящий корнями в индоевропейское эпическое творчество гекзаметр — стихотворный размер, в котором каждый стих состоит из шести стоп с правильным чередованием долгих и кратких слогов. Необычность поэтического языка эпоса подчеркивали вневременной характер событий и величие образов героического прошлого. Гомер и археология Сенсационные открытия Г. Шлимана в 1870-80-х гг. доказали, что Троя, Микены и ахейские цитадели не миф, а реальность. Современников Шлимана поразили буквальные соответствия ряда его находок в четвертой шахтовой гробнице в Микенах с описаниями Гомера. Впечатление было столь сильным, что эпоха Гомера надолго стала ассоциироваться с периодом расцвета Ахейской Греции в 14-13 вв. до н. э. В поэмах, однако, прослеживаются также многочисленные археологически засвидетельствованные черты культуры «героического века», как например, упоминание о железных орудиях и оружии или обычай кремации умерших. Сопоставление свидетельств гомеровского эпоса с данными археологии подтверждают выводы многих исследователей о том, что в своей окончательной редакции он сложился в 8 в. до н. э., причем древнейшей частью эпоса многие исследователи считают «Каталог кораблей» («Илиада», 2-я песнь). Очевидно, поэмы созданы не одновременно: «Илиада» отражает представления о человеке «героического периода», «Одиссея» стоит как бы на рубеже иной эпохи — времени Великой греческой колонизации, когда расширялись границы освоенного греческой культурой мира. Гомер в античности Для человека эпохи античности поэмы Гомера были символом эллинского единства и героизма, источником мудрости и познания всех сторон жизни — от военного искусства до практической морали. Гомера наравне с Гесиодом считали создателем всеобъемлющей и упорядоченной мифологической картины мироздания: поэты «составили для эллинов родословные богов, снабдили имена богов эпитетами, поделили между ними достоинства и занятия, начертали их образы» (Геродот). По мнению Страбона, Гомер был единственным из поэтов древности, кто знал почти все об ойкумене, о народах, ее населяющих, их происхождении, образе жизни и культуре. Данными Гомера как подлинными и заслуживающими доверия пользовались Фукидид, Павсаний, Плутарх. Отец трагедии Эсхил называл свои драмы «крохами от великих пиров Гомера». Греческие дети учились читать по «Илиаде» и «Одиссее». Гомера цитировали, комментировали, объясняли иносказательно. Чтением избранных мест из поэм Гомера призывали исправлять души философы-пифагорейцы. Плутарх сообщает, что Александр Македонский всегда имел при себе список «Илиады», который хранил под подушкой вместе с кинжалом. Переводы Гомера В 3 в. до н. э. римский поэт Ливий Андроник перевел «Одиссею» на латинский язык. В средневековой Европе Гомера знали только по цитатам и ссылкам у латинских писателей и Аристотеля, поэтическую славу Гомера затмевала слава Вергилия. Лишь в конце 15 в. появились первые переводы Гомера на итальянский язык (А. Полициано и др.). Событием в европейской культуре 18 в. стали переводы Гомера на английский язык А. Попа и на немецкий язык И. Г. Фосса. Впервые фрагменты «Илиады» на русский язык перевел двадцатисложным силлабическим — т. н. александрийским — стихом М. В. Ломоносов. В конце 18 в. Е. Костров перевел ямбом первые шесть песен «Илиады» (1787); были изданы прозаические переводы «Илиады» П. Екимова и «Одиссеи» П. Соколова. Титаническая работа по созданию русского гекзаметра и адекватному воспроизведению образной системы Гомера была проделана Н. И. Гнедичем, чей перевод «Илиады» (1829) до сих пор остается непревзойденным по точности филологического прочтения и исторической интерпретации. Высочайшим художественным мастерством отличается перевод «Одиссеи» В. А. Жуковского (1842-49). В 20 в. «Илиада» и «Одиссея» были переведены В. В. Вересаевым.

Древнейшие элементы. Греческая мифология, как и греческая культура в целом, представляет собою сплав различных элементов. Эти элементы привносились постепенно, на протяжении более тысячи лет. Около 19 в. до н.э. первые известные нам носители греческого языка вторглись с севера в Грецию и на острова Эгейского моря, смешавшись с уже жившими здесь племенами. Об архаических греках мы не знаем практически ничего, кроме их языка, и мало что в классической мифологии восходит непосредственно к этой ранней эпохе. Однако с большой степенью уверенности можно утверждать, что греки принесли с собой почитание Зевса — бога неба, ставшего верховным божеством в классическую эпоху. Возможно, что почитание Зевса возникло даже раньше, чем греки стали отдельным народом, поскольку отдаленные родственники греков — латиняне Италии и арии, вторгшиеся в Северную Индию, — почитали бога неба с почти тем же именем. Греческий Zeus pater (Зевс-отец) первоначально был тем же самым божеством, что и латинский Юпитер и арийский Дьяус-питар. Однако происхождение других богов чаще всего не удается проследить до эпохи вторжения в Грецию.

Критский элемент. Архаические греки были варварами, вторгшимися в ареал высокоразвитой культуры — минойской цивилизации острова Крит и южной части Эгейского моря. Через несколько веков сами греки подверглись сильному влиянию минойцев, однако ок. 1450 до н.э. они захватили Крит и завоевали господствующее положение в Эгейском регионе. Некоторые классические мифы связаны с Критом. По-видимому, лишь немногие из них представляют собою собственно минойские предания, так как по большей части они скорее отражают то впечатление, которое произвели на греков контакты с критской цивилизацией. В одном из мифов Зевс в образе быка похищает Европу (дочь царя финикийского города Тира), и от их союза рождается Минос, основатель династии критских царей. Минос правит в городе Кноссе; он владеет огромным лабиринтом и дворцом, где танцует его дочь Ариадна. И лабиринт и дворец построены искусным мастером Дедалом (чье имя означает «хитроумный художник»). В лабиринте Миноса заперт Минотавр, чудовищный полубык-получеловек, пожирающий приносимых ему в жертву юношей и девушек. Но однажды афинянин Тесей (тоже предназначенный в жертву) убивает чудовище с помощью Ариадны, отыскивает выход из лабиринта по нити и спасает своих товарищей. На содержание всех этих рассказов явно повлияли слава великолепного дворца в Кноссе с его сложнейшей планировкой, связи критян с Финикией и близлежащими областями, изумительное мастерство их ремесленников, местный культ быка. Отдельные представления и рассказы вполне могли быть отражением минойских представлений. Существует легенда о том, что Зевс родился и был похоронен на Крите. По-видимому, здесь отразилось знакомство с критским культом «умирающего бога» (одного из «умирающих и возрождающихся» богов), которого греки постепенно отождествили с богом небес Зевсом. Кроме того, Минос стал одним из судей мертвых в подземном царстве, что плохо согласуется с обычной для греков смутностью представлений о загробном мире и неопределенностью образа большинства греческих героев. По-видимому, минойцы придавали особое значение женским божествам, и некоторые знаменитые героини позднейших греческих мифов — такие, как Ариадна или Елена Троянская, — по-видимому, заимствовали свои черты у минойских прототипов.

Микенское влияние. Три с половиной века (ок. 1450-1100 до н.э.) после вытеснения греками критской цивилизации были ознаменованы расцветом греческой цивилизации бронзового века. В этот период вся Греция оказалась под властью многочисленных местных царьков, области которых приблизительно соответствовали будущим территориям городов-государств. Вероятно, они состояли в достаточно свободных отношениях подданства к богатейшему и наиболее могущественному из всех царей — царю Микен, поэтому цивилизацию той эпохи принято называть микенской. Микенцы были деятельным народом, предпринявшим множество дальних, часто завоевательных походов за пределы своей страны; они торговали и совершали набеги по всему Средиземноморью. Приключения и подвиги царей и их сподвижников прославлялись в эпических поэмах, сочинявшихся аэдами, которые пели или декламировали их на придворных пирах и празднествах. Микенский период стал эпохой формирования греческой мифологии. Многие из греческих богов впервые упоминаются именно в этот период: археологи обнаруживают их имена, начертанные на глиняных табличках, которые использовались для ведения дворцовых записей. Герои позднейшей греческой мифологии в большинстве своем воспринимались как исторические личности, жившие в микенский период; кроме того, множество городов, с которыми предания связывают жизнь этих героев, приобрели политическое и экономическое значение именно в эту эпоху.

Гомеровский эпос. С течением времени воспоминания об этом периоде и его событиях должны были угаснуть, как угасали воспоминания обо всех предшествовавших эпохах греческой истории. Однако на рубеже 12 и 11 вв. до н.э. микенская цивилизация пала под натиском дорийцев — последней волны грекоязычных племен, вторгшихся в Грецию. В последующие века бедности и изоляции живая память о славном микенском прошлом сохранялась в продолжавшей существовать микенской традиции устной эпической поэзии. Древние сказания пересказывались и подробно разрабатывались, а в 8 в. до н.э. были записаны два сказания из числа самых известных, положившие начало всей вообще повествовательной традиции европейской литературы, авторство которых приписывалось Гомеру. Это Илиада и Одиссея, эпические повествования о войне против города Трои в Малой Азии. Эти поэмы не только донесли до позднейших греков микенское культурное наследие, но и задали основной тон всей греческой мифологии с ее вниманием к человеческому началу и персонажам, которых читатели и слушатели воспринимали как реально существовавших мужчин и женщин, живших в исторических местах. На протяжении столетий в мифологии формировалось также и представление о касте богов, наделенных узнаваемыми характерами и определенными сферами влияния. Влияние фольклора и религиозного культа. Архаический период развития греческой культуры (7-6 вв. до н.э.) был отмечен ростом и расширением влияния гомеровских поэм. В то же время множество народных преданий, не восходящих к микенской эпохе, послужило материалом для различных поэм, заполнявших собою пробелы, оставленные гомеровским эпосом. «Гомеровские гимны» этой эпохи, служившие вступлением к декламации эпических поэм на религиозных празднествах, часто содержали изложение мифов о богах, почитаемых в великих святилищах. Расцвет лирической поэзии также способствовал все более широкому распространению местных преданий. Кроме того, мифологическая традиция обогащалась за счет включения в нее преданий иного типа — волшебных и народных сказок, основанных на мотивах, общих для многих культур, рассказов о странствиях и подвигах героев, изобилующих чудовищами и волшебными чарами, а также — легенд, призванных объяснить или разрешить те или иные конфликты и потрясения, свойственные человеческому обществу.

Восточные элементы. По аналогии с героями, принадлежащими к определенному роду и поколению, боги также получают свои генеалогии и истории. Самая известная и самая авторитетная из т.н. теогоний была составлена на рубеже 8 и 7 вв. поэтом Гесиодом. В Теогонии Гесиода обнаруживаются столь близкие параллели к мифологии Ближнего Востока древних времен, что можно с уверенностью говорить о широком заимствовании греками ближневосточных мотивов.

Золотой век. В золотой век греческой культуры — 5 в. до н.э. — драма (особенно трагедия) становится главным средством распространения мифологических представлений. В эту эпоху древние предания глубоко и серьезно перерабатываются, причем особо выделяются эпизоды, в которых отображаются жестокие конфликты в отношениях между членами одного семейства. Разработка мифологических сюжетов в трагедиях по своей нравственной глубине нередко превосходит все, что было создано в литературе на эти темы. Однако под влиянием греческой философии образованные круги общества проникаются все более скептическим отношением к традиционным представлениям о богах. Миф перестает быть естественным средством выражения наиболее важных идей и представлений.

Эллинистическая мифология. Весь греческий мир (а вместе с ним и греческая религия) изменился в результате завоеваний Александра Македонского (ум. 323 до н.э). Здесь возникла новая, именуемая эллинистической, культура, сохранившая традиции обособленных городов-государств, но уже не замыкающаяся в пределах одного полиса. Распад полисной системы повлек за собою разрушение политических барьеров на пути распространения мифа. К тому же в результате распространения образования и учености все многообразие мифов, сложившихся в разных областях Греции, впервые было собрано воедино и систематизировано. Греческие историки широко использовали мифы, в чем можно убедиться на примере Павсания, описавшего достопримечательности Греции во 2 в. н.э. Писателей теперь привлекала экзотика, приключения или — поскольку они сами нередко были учеными — темные местные мифы, позволявшие им применить свою ученость. Каллимах, библиотекарь великой Александрийской библиотеки в 3 в. до н.э., был одним из таких писателей. В эпической поэме Причины (Aetia) он рассказывал о происхождении странных обычаев; кроме того, он сочинял мифологические гимны, посвященные различным богам. Главный соперник Каллимаха, Аполлоний Родосский, изложил наиболее полную версию мифа о Ясоне в своей поэме Аргонавтика.

Мифология в римском мире. Во 2 в. до н.э. Рим завоевал Грецию и усвоил греческую культуру, а к 1 в. до н.э. во всем Средиземноморье преобладала общая греко-римская культура. И римские, и греческие авторы продолжали создавать мифологические сочинения в эллинистическом духе — и ученые, и чисто художественные. Хотя эта литература, как и эллинистическая поэзия, была уже далека от мощного реализма классической мифологии эпохи ее возникновения, некоторые ее образцы стали выдающимися явлениями мировой литературы. К этой традиции принадлежали Вергилий и Овидий. В то же время официальная религия сохраняла характер государственного культа. Однако поскольку города-государства становились анахронизмом, начали складываться новые формы религиозного культа: культ царя в эллинистических государствах и культ императора в Римской империи. Правители обожествлялись, вначале после смерти, а затем и при жизни. Это был культ, превозносивший власть, но не нуждавшийся в повествовательной мифологии или в теологии. Простые люди продолжали держаться древней религии. Широко распространились мистериальные культы, обещавшие личное спасение, и восточные культы в эллинистической форме, привлекавшие поклонников прежде всего своей экзотичностью. Богиня Исида с ее мистериями была заимствована у египтян, а культ Митры, включавший кровавый ритуал заклания быка, пришел из Анатолии и Персии. Исключительно устойчивым оказалось увлечение астрологией, отождествлявшей древних богов со светилами и усматривавшей в изменчивых, но предсказуемых конфигурациях звезд и планет систему, оказывающую влияние на ход человеческой жизни. Представлениям об этой системе безличных влияний соответствовала вера в безличную магию, а на более высоком уровне — философские спекуляции неоплатоников.

Видео:Краткое содержание - ОдиссеяСкачать

Илиада и одиссея ударение

Язык гомеровских поэм, получивший название эпического, или гомеровского языка, в течение всей античности оставался литературным языком всего эпоса. В историческом отношении он представлял собой сплав различных греческих диалектов, восходящих к некогда самостоятельным языкам отдельных греческих племен. Самым ранним слоем гомеровского языка является деловая лексика микенских времен, вошедшая также в современные ей песнопения, которые затем перешли к эолийцам, чтобы затем обрести новую жизнь в ионийском эпосе. Три последовательных диалектных напластования, органически связанных и неотделимых друг от друга, образовали единый искусственный и архаизированный язык, язык гомеровского эпоса.
Метрический размер гомеровских поэм — гекзаметр, шестимерный стих, состоящий из шести дактилических стоп (—UU), причем последняя из них была обычно усеченной, т. е. двусложной. В каждой стопе, кроме пятой, два кратких слога могут заменяться одним долгим, образуя спондей (— —).

Обычно в середине стиха имеется цезура (пауза), которая делит стих на два полустишия. Подвижность цезуры усиливает метрическое разнообразие стиха, причем наиболее распространена цезура после второго слога третьей стопы, реже она появляется после первого слога во второй или в четвертой стопе. Все античное стихосложение основано на строго упорядоченном чередовании долгих и кратких слогов, количественное соотношение которых принималось как соотношение 2:1 1 . Большое значение для звучания стиха имело также музыкальное ударение, основанное на повышении и понижении тона в ударных слогах. Схема греческого гекзаметра:

В русском стихосложении, как, впрочем, в каждом силлабо-тоническом, передать звучание античного гекзаметра и античного стиха вообще невозможно. Поэтому при переводе на русский язык «размером подлинника» ритмические ударения греческих стоп заменяются ударными слогами, и гекзаметр составляется
из сочетания тонических дактилей UUU с такими же хореями, заменяющими спондеи UU, «Русский гекзаметр» был признан с появлением в 1829 г. перевода «Илиады», выполненного Н. И. Гнедичем:

Гнев, богиня, воспой Ахиллеса, | | Пелеева сына,
Грозный, который ахеянам | | тысячи бедствий содеял.

Язык и стиль гомеровских поэм отразили своеобразную двойственность всего гомеровского искусства, связанного, с одной стороны, с фольклорной героической песней, а с другой — представляющего собой новую, более высокую ступень восприятия и художественного осмысления мира пробуждающимся индивидуальным сознанием.
Подсчитано, например, что пятую часть общего количества стихов «Илиады» и «Одиссеи» составляют формульные стихи, т. е. неоднократно повторяющиеся в течение всего повествования. Для этих стихов, различных по объему, типичны эолийские языковые формулы, свидетельствующие о древности их происхождения из устной аэдической традиции. Они обычно появляются в наиболее часто повторяющихся ситуациях, как, например, в описаниях пира, жертвоприношения, снаряжения и спуска корабля, начала поединка, в начале и конце прямой речи и т. д. Стремление к типизации, характерное для гомеровских поэм, является особенностью народной поэзии и проявляется очень широко. Так, белокурые волосы являются обязательной приметой женщин и юношей (Ахилл, Аполлон, Менелай), зрелые мужи всегда имеют темные волосы (Зевс, Агамемнон, Одис-

1 Единицей долготы в стихе служит доля (мора), к которой приравнивается краткий слог (U), долгий же слог (—) принимается равным двум морам.

сей). Типизация обнаруживается в постоянных эпитетах, появление которых совершенно независимо от данной ситуации. Корабли «быстрые» даже тогда, когда они вытащены на берег; Ахилл «быстроног», хотя и сидит неподвижно в шатре, а ночь — «звездна» независимо от состояния неба. Иногда типические художественные средства переосмысляются и начинают жить новой жизнью в нарушение традиции. Так, в сцене поединка Ахилла и Гектора варьируются два из 46 эпитетов Ахилла — «быстроногий» и «божественный». Проворство «быстроногого» Ахилла, преследующего Гектора, сравнивается с проворством охотничьего пса, догоняющего оленя. Но из следующего сравнения слушателям может показаться, что Ахилл не в силах одолеть противника:

Словно во сне человек изловить человека не может,
Сей убежать, а другой уловить напрягается тщетно —
Так и герои, ни сей не догонит, ни тот не уходит.
(«Илиада», кн. 22, ст. 199—201)

Но вот на помощь Ахиллу приходит Аполлон, и герой наделяется эпитетом «божественный». Однако пущенное Ахиллом копье не достигает цели, и эпитет «богоподобный» в обращении Гектора к Ахиллу приобретает ироническое значение. Но Ахилл одолел противника. Теперь он вновь назван «божественным». А в заключении, когда сам Ахилл объявляет о своей победе над Гектором, оба его постоянных эпитета с полным основанием поставлены рядом.
Характерным признаком гомеровского стиля является постоянная и нарочитая архаизация в повествовании. Создается впечатление, что поэт всячески стремится в рассказе о прошлом выдержать установленную им дистанцию и ничего не вносить туда из современного ему мира. Прошлое героизируется и идеализируется, в нем нет ничего неожиданного, неразумного и случайного. Если в поединке сталкиваются два воина, всегда побеждает сильнейший, так как он обладает лучшим оружием. Раны всегда либо легкие, либо смертельные, но война изображается ужасной и беспощадной, поэтому каждый погибающий боец как ее жертва удостаивается авторской речи. Не только боги, но и люди живут в своем суверенном мире, где нет ни пространственных, ни временных ограничений. Троянская равнина еще не ландшафт, так как описания природы отсутствуют в тексте повествования; она представляет собой место действия, подобно морскому берегу, связанному с ахейским лагерем, или твердыне Илиона, соотнесенному с ахейцами, осаждающими ее, и троянцами,— защищающими. Ни один из героев не становится жертвой губительного мора, описанного в первой книге «Илиады», а когда Ахилл попадает в поток разбушевавшейся водной стихии, оказывается, что ему не суждено погибнуть («Илиада», кн. 21, ст. 291, сл.).

Для героической эпической песни характерна ее полная объективность; певец не анализирует, а лишь сообщает; раскрывая характеры своих персонажей в их действиях и речах, он сам ни о чем не судит и ничего не объясняет. Эпос наследует эту особенность в качестве элемента фольклорного стиля, но в разработке отдельных деталей повествования, в их нарочитой акцентации косвенно прослеживается скрытая авторская мысль, авторское отношение к сущности происходящего. Так, с образом Елены связан мотив, получивший затем большую литературную историю: она —прямая или косвенная виновница кровопролитного столкновения народов, и, конечно, сознает свою огромную, страшную и пассивную роль. Этот мотив неоднократно варьируется в отдельных сценах третьей книги «Илиады», вводится же он следующим образом: посланная богами Ирида входит в покой

. Где Елена ткань великую ткала,
Светлый, двускладный покров, образуя на оном сраженья,
Подвиги конных Троян и медянодоспешных Данаев,
В коих они за нее от Ареевых рук пострадали.
(«Илиада», кн. 3. ст. 125—129)

Действия Елены и подробное описание рисунка изготовляемой ею ткани использовано здесь в виде намека на вышеизложенный мотив. В другом случае об обстановке, сложившейся на Итаке, и об отношении к Одиссею итакийцев создается полное представление из, казалось бы, незначительной детали — краткой характеристики одного итакийского старца, у которого один сын буйствует в числе женихов Пенелопы, двое других заняты на своем поле, четвертый отплыл с Одиссеем, а он сам продолжает хранить верность и преданно ждет Одиссея. Так автор подсказывает слушателям и помогает им разобраться в том, что происходит на Итаке («Одиссея», кн. 2, ст. 15 и сл.).
Речи героев с их формульным обрамлением — традиционны, но обычно связаны с обликом говорящего, зачастую даже индивидуализированы, как, например, речи трех посланцев в сцене посольства к Ахиллу. Поэт как бы воплощается в своих персонажей, говорит их устами.
Из устной поэзии аэдов перешли в эпос развернутые сравнения, назначение которых — осветить и проиллюстрировать прошлое, приблизить его к слушателям и помочь им разобраться в нем. В сравнениях эпический поэт раскрывает современный ему мир, противопоставляя его миру героическому. Поэтому в них мы видим простых людей, занятых будничными делами и погруженных в свои заботы, диких и домашних животных, в них же обозначены времена года с дождями и непогодой. Развернутые гомеровские сравнения — самостоятельные художественные картинки. Полный воинственного пыла Диомед сравнивается с рекой, вышедшей из берегов, и тут же дается картина осеннего наводнения:

Реял по бранному полю, подобный реке наводненной,
Бурному в осень разливу, который мосты рассыпает;
Бега его укротить ни мостов укрепленных раскаты,
Ни зеленых полей удержать изгороды не могут,
Если внезапный он хлынет, дождем отягченный Зевеса.
(«Илиада», кн. 5, ст. 87—91)

Картины природы в эпосе еще не связаны с настроением человека. Мирная природа также не привлекает внимания поэта. Он предпочитает описание бури, непогоды, страшных стихийных бедствий. Охотничьи сцены сменяются в сравнениях описаниями пастушеской жизни или же бытовыми сценами, в которых не забыты детские забавы и капризы. Бог Аполлон, разрушивший ахейскую стену, сравнивается с мальчиком, который, играя на морском берегу, растаптывает песчаную постройку. Патрокл приходит к Ахиллу и просит у него разрешения сразиться с троянцами. Он не может удержаться от слез, и Ахилл, шутя, сравнивает его с маленькой девочкой, которая

. Бегом за матерью следует с плачем,
На руки просится к ней и за платье хватается крепко.
Смотрит в глаза, заливаясь слезами, чтоб на руки взяли.
(«Илиада», кн. 16, ст. 7—9)

В «Одиссее» сравнений мало, так как мирная жизнь, которая в «Илиаде» раскрывается лишь в сравнениях, является здесь чаще всего местом действия героев, живущих в спокойной обстановке повседневности, погруженных в свои занятия и заботы. Встречающиеся в «Одиссее» сравнения более кратки и свободны, наиболее оригинальные из них получили впоследствии широкое распространение, как, например, сравнение девушки с молодой стройной пальмой.
Устная традиция определила несоразмерность отдельных частей эпического повествования. Иногда темп рассказа очень динамичен, так что выпадают важные детали повествования, иногда же вдруг рассказ замедляется, подробности перегружают его, запутывают основную нить, хотя никогда не разрывают ее. Такое замедление темпа создает своеобразное эпическое раздолье, к которому поэт прибегает тогда, когда ему нужно полностью овладеть вниманием слушателей и подготовить их к чему-то необычному. Старая нянька Одиссея, омывая ноги нищему страннику, неожиданно узнает в нем своего питомца. Но вместо того, чтобы рассеять сомнения слушателей и рассказать им, как же поступит Эвриклея, Гомер на протяжении шестидесяти стихов описывает историю полученного в детстве шрама, по которому старуха узнала Одиссея.
Гомеровское поэтическое искусство имеет аналогию с тем орнаментальным, так называемым геометрическим стилем, который господствует в изобразительном искусстве Греции IX—VIII вв. до н. э. На памятниках этого стиля орнамент из

ломаных и кривых линий и фигуры живых существ составляли причудливые сочетания, располагаясь друг под другом в параллельных рядах, обозначавших пространственные границы. Эта же линейность и отсутствие перспективы показательны для эпического стиля гомеровских поэм, главным образом для «Илиады». Общая картина войны заменяется последовательным перечислением отдельных поединков, а события, происходящие одновременно, изображены последовательными во времени. Так, в третьей книге «Илиады» Менелай побеждает Париса и, ухватив его за султан шлема, подвязанного под подбородком, тащит за собой в сторону ахейцев. Вдруг ремень лопается, шлем остается в руке Менелая, а Парис исчезает. Никем не замеченная Афродита спасла своего любимца и унесла его в Трою, а затем вернулась за Еленой, чтобы проводить ее к Парису. Елена протестует, но Афродита угрозами заставляет ее покориться. Елена возвращается в дом, бранит Париса за трусость, в ответ слышит его страстные речи и послушно следует за ним в опочивальню. Рассказав обо всем этом, поэт вспоминает о Менелае, покинутом им на поле сражения, где тот

. По воинству рыскал, зверю подобный,
Взоры бросая кругом, не увидит ли где Александра.

События одновременные — исчезновение Париса и поиски Менелаем противника — в повествовании предстали как последовательные в подтверждение эпического закона хронологической несовместимости.
«Илиада» заключает в себе целый мир,— писал Н. И. Гнедич в предисловии к первому изданию своего перевода.— Мир древний, с его богами, религией, философией, географией, нравами, обычаями,— словом, всем, чем была Древняя Греция. Творения Гомера есть превосходнейшая энциклопедия древности».
Многочисленные элементы устного фольклорного стиля органически входят в эпическое повествование, свидетельствуя о непрерывности и стойкости устного эпического творчества от середины второго тысячелетия и кончая временем создания поэм. Но в целом гомеровские поэмы имеют свой собственный стиль эпического рассказа, где приемы и отдельные элементы художественной манеры аэдов прочно усвоены и сознательно переработаны в соответствии с теми этическими и социальными задачами, которые ставились перед эпосом в современном ему обществе. Монументальная торжественность эпического стиля отвечала представлениям об эпосе как об «откровении бога». В традиционных проэмиях (зачинах поэм) неизменно подчеркивалось, что повествование о героических деяниях прошлого навсегда сохранено Музой, дочерью Зевса и Мнемозины (богини памяти), и ею вложено в уста поэта. Проэмий воспринимался слушателями как незыблемая гарантия истины рассказа, как божественная санкция авторитета рапсода.

Эпическую художественную манеру с ее особыми поэтическими средствами вполне можно назвать жизненно правдивой, так как, несмотря на всю ее историческую ограниченность, она позволяла охватить и изобразить всю многогранную действительность, прославить активную человеческую деятельность и развернуть многочисленную серию живых, запоминающихся человеческих образов.