Геккерен ударение в слове

Видео:3 способа, которые помогут ребёнку правильно поставить ударение в словеСкачать

Ж. Дантес. Письмо любовнику барону Геккерну

Письма Дантеса Геккерену

К началу 1836 года, когда Пушкины жили в доме Баташевых, относятся первые упоминания в свете об ухаживании Дантеса за Натальей Николаевной. В свое время П. Е. Щеголев считал, что оно началось в 1834 году: «Если Дантес не успел познакомиться с Н. Н. Пушкиной зимой 1834 года, до наступления Великого поста, то в таком случае первая встреча их приходится на осень этого года, когда Наталья Николаевна блистала своей красотой в окружении старших сестер. Почти с этого времени надо вести историю его увлечения». Эта точка зрения прочно утвердилась на многие годы и никем не подвергалась сомнению вплоть до Ахматовой, которая опиралась на фрагменты двух писем Дантеса Геккерену, напечатанных в 1946 году французским исследователем Анри Труайя. Эти фрагменты перевел и сопроводил комментарием М. А. Цявловский, опубликовав их в 1951 году в девятом томе альманаха «Звенья». С тех пор они вошли в обиход пушкиноведения, и ни одна работа, затрагивающая события вокруг дуэли Пушкина с Дантесом, не могла обойтись без обращения к этим письмам и их зачастую головокружительным толкованиям. С. Л. Абрамович, автор целого ряда исследований, посвященных последнему году жизни поэта, цитируя первое из них, писала: «В свое время, когда эти два письма Дантеса… были опубликованы, они произвели ошеломляющее впечатление, так как впервые осветили события „изнутри“, с точки зрения самих действующих лиц. До тех пор об отношениях Дантеса и Натальи Николаевны мы знали лишь по откликам со стороны».

В первом письме, от 20 января 1836 года, Дантес сообщает о своей любви к замужней даме, чье имя не открывает, но указывает приметы, по которым Геккерен определенно должен был понять, о ком идет речь. Дантес писал:

«Мой драгоценный друг, я, право, виноват, что не сразу ответил на два твоих добрых и забавных письма, но, видишь ли, ночью танцы, поутру манеж, а днем сон — вот мое бытие последние две недели и еще по меньшей мере столько же в будущем, но самое скверное — то, что я безумно влюблен! Да, безумно, потому что совершенно потерял голову. Я не назову тебе ее, ведь письмо может пропасть, но вспомни самое прелестное создание в Петербурге, и ты узнаешь имя; самое же ужасное в моем положении, что она тоже любит меня, однако встречаться мы не можем, и до сих пор это невозможно, так как муж возмутительно ревнив. Поверяю это тебе, мой дорогой, как лучшему другу, и знаю, что ты разделишь мою печаль, но Господом заклинаю, никому ни слова, никаких расспросов, за кем я ухаживаю. Сам того не желая, ты погубишь ее, я же буду безутешен; пойми, я сделал бы всё что угодно, лишь бы доставить ей радость, так как жизнь моя с некоторых пор ежеминутная пытка. Любить друг друга и не иметь иной возможности признаться в этом, кроме как между двумя ритурнелями контрданса, ужасно; может статься, я напрасно всё это тебе поверяю, и ты назовешь это глупостями, но сердце мое так полно печалью, что необходимо хоть немного облегчить его. Уверен, ты простишь мне это безумство, согласен, что иначе его и не назовешь, но я не в состоянии рассуждать, хоть и следовало бы, потому что эта любовь отравляет мое существование. Однако будь спокоен, я осмотрителен и до сих пор был настолько благоразумен, что тайна эта принадлежит лишь нам с нею (она носит то же имя, что и дама, писавшая тебе в связи с моим делом, что она в отчаянии, но чума и голод разорили ее деревни), так что теперь ты должен понять, что можно из-за подобного создания потерять рассудок, в особенности если и она тебя любит! Снова повторяю тебе: ни слова Брею[109] — он переписывается с Петербургом, и достало бы единственного нечаянного намека его супруге, чтобы погубить нас обоих! Один Господь знает, что могло бы тогда случиться; так что, драгоценный мой друг, я считаю дни до твоего возвращения, и те 4 месяца, что нам еще предстоит провести вдали друг от друга, покажутся мне веками; ведь в моем положении необходимо присутствие любящего человека, которому можно было бы открыть сердце и попросить ободрения. Потому я плохо и выгляжу, хотя никогда не чувствовал себя так хорошо физически, как теперь, но голова у меня так разгорячена, что я не имею ни минуты отдыха ни ночью, ни днем, отчего и кажусь больным и грустным»[110].
«. До свиданья, дорогой мой, будь снисходителен к моей новой страсти, потому что тебя я также люблю от всего сердца». [дополнено мною, И. Т. из С. Л. Абрамовича «Пушкин в 1836 году» (предыстория последней дуэли)]

На этом месте Анри Труайя оборвал письмо в своей публикации 1946 года, ни слова не сказав, что представляет лишь его фрагмент, а между тем, как свидетельствует Серена Витале, он получил оба письма от правнука Дантеса целиком. Фрагменты писем были опубликованы Труайя с ошибками, породившими много нелепых толкований. Н. А. Раевский в книге «Портреты заговорили» писал, к примеру, что «виновность Натали после публикации двух писем Дантеса доказана бесспорно».

Можно было бы, конечно, сказать, что публикатор дал только места из писем, интересующие всех, если бы оставшееся ненапечатанным не разрушало, как мы теперь понимаем, тот образ Дантеса и представления о характере его отношений с Натальей Николаевной, которые создал для читателя Труайя. Вот как он представил эту картину в своей книге: «Что за чувство связывало Наталью Николаевну и Дантеса? Что было между ними — обычная светская интрижка, как полагало большинство современников, или глубокая привязанность? Вполне возможно, что поначалу Наталья Николаевна стала отвечать на ухаживания Жоржа Дантеса лишь из тщеславного удовольствия, которое доставляло ей кокетство. Да и он не испытывал ничего, кроме радости от того, что заслужил лестное внимание элегантной дамы. Но, постоянно встречаясь на балах, в театре, на прогулках, глядя друг другу в глаза, играя в любовь, оба актера увлеклись этой игрой. И то, что началось как галантное приключение, стало чувством — взаимным, сильным и безнадежным».

Труайя без всяких оговорок привлекает тенденциозные воспоминания А. П. Араповой, дочери Натальи Николаевны от второго брака, а также князя Александра Трубецкого, в старости писавшего свои маразматические, по определению Ахматовой, записки, где излагал преддуэльную ситуацию со слов Дантеса. «Взаимное, сильное и безнадежное чувство», которое, по мнению Труайя, связало Дантеса и Наталью Николаевну, не выдерживает испытания временем, даже исходя из всего, что нам известно и без этих писем. Да и было ли оно? В представлении Труайя — да.

Приведя письмо Дантеса от 20 января 1836 года, Труайя дает свой к нему комментарий: «Письмо, искренность которого представляется несомненной, проливает яркий свет на отношения между Дантесом и Натальей Николаевной. Благодаря этому открытию оба они словно вырастают. Ведь до сих пор историки строго судили как молодую женщину, не разделяющую страданий мужа и неспособную отказаться от радости нравиться, так и светского щеголя, которому доставляло удовольствие внести смятение в семейный покой ради того лишь, чтобы вписать еще одно имя в список своих трофеев. Однако страсть извиняет тех, кто терзается ею. А между Дантесом и Натали пылала подлинная страсть. Напрасно Натали твердила себе, что было бы разумнее отказаться от встреч со своим обожателем, она была просто физически не в состоянии лишиться его животворящего присутствия. И напрасно уверял себя Дантес, что у его любви нет будущего, — он упорствовал в своем безумии и черпал радость в своих страданиях».

Уже в наше время по поводу того же письма высказалась С. Л. Абрамович: «Январское письмо говорит прежде всего о том, что Дантес в тот момент был охвачен подлинной страстью. Искренность его чувств не вызывает сомнений. Он весь поглощен своим новым увлечением. Оно заполняет всю его жизнь и является главной пружиной всех его поступков». Хотя исследовательница и сомневается в благородности чувств Дантеса, она не отказывает им в подлинности и глубине. Однако не следует забывать, что Дантес пишет это письмо человеку, который, как известно, не был равнодушен к нему. Дантес должен был прекрасно понимать, что этим признанием он возбудит ревность у человека, который в это время оформлял свое над ним отцовство. Делая Геккерена поверенным своей страсти, Дантес начинал тонкую игру, нюансы которой прослеживаются в дальнейших письмах. Когда С. Л. Абрамович и другие исследователи осмысляли и интерпретировали эти письма, они делали это в отрыве от всей переписки, которая только недавно стала доступна благодаря итальянской исследовательнице Серене Витале. Однако и на основании этих двух посланий можно было бы сделать вывод о том, что Дантес явно интригует своего адресата. Геккерену конечно же было недостаточно установить имя дамы по тем приметам, что Дантес сообщил в начале письме: «самое прелестное создание в Петербурге» и «возмутительно ревнивый муж». Справедливо писал С. Ласкин: «Только достаточно ли этих „опознавательных намеков“ Геккерну? Разве мало в Петербурге самых „очаровательных“ дам? Разве бы их мужья остались безразличными к ухаживаниям блестящего кавалергарда?» Только после упоминания дамы-однофамилицы Геккерен мог догадаться, о ком же идет речь. Соглашаясь в этом с Ласкиным, категорически нельзя согласиться с тем, что искомой дамой была Идалия Полетика. Дантес имеет в виду свою московскую тетку, а точнее, двоюродную бабушку, графиню Шарлотту (Елизавету Федоровну) Мусину-Пушкину, через которую он получал денежную помощь от Геккерена, ведь сокращение фамилии Мусин-Пушкин до Пушкин в то время употреблялось постоянно.

После появления этого письма в печати потребовалось интерпретировать выраженные в нем признания Дантеса, что с переменным успехом и делалось на протяжении пятидесяти лет. Нежелание смотреть правде в глаза заставило некоторых исследователей, в частности И. Ободовскую и М. Дементьева, вовсе усомниться в их подлинности. С. Ласкин, в свою очередь, замечает: «Увы! К великому сожалению, надежды авторов нескольких книг о Наталии Николаевне не подтверждаются фактом: письма Дантеса находятся в том же альбоме…» Но поскольку самому Ласкину удалось лишь заглянуть в альбом, хранившийся у потомков Дантеса, а следовательно, его посланий он не видел и не читал, то «великое сожаление» заставляет его выдвинуть другую версию, которая и распространяется многотысячным тиражом. По сути, вся его книга «Вокруг дуэли» посвящена утверждению мнения, что предметом поклонения Дантеса, его «прекрасной дамой» является вовсе не Наталья Николаевна, а Идалия Полетика.

Сопоставляя письмо от 20 января с известными письмами и фактами биографии Натальи Николаевны, Ласкин начисто отвергает саму возможность того, что в нем идет речь именно о жене Пушкина. Вот образец его аргументации. Он цитирует, например, письмо Александрины Гончаровой от 1 декабря 1835 года, написанное за полтора месяца до послания Дантеса (тот, кстати, в нем фигурирует в числе «молодых людей самых модных»), отмечая указание на то, что Наталья Николаевна «едва ковыляет», так как беременна. При этом автор напоминает, что, родив в конце мая 1835 года сына Григория, она долго не появлялась в свете, и подчеркивает, что «письма Дантеса написаны в январе и феврале, когда Наталия Николаевна снова была на шестом месяце беременности», подкрепляя свою позицию предположением А. А. Ахматовой насчет того, что Наталья Николаевна «последние два месяца в свете не появлялась». Правда, исследователь тут же приводит данные из камер-фурьерского журнала о том, что «камер-юнкер Пушкин с супругою, урожденною Гончаровой», появился 27 декабря 1835 года во дворце, подчеркнув, что Дантес на этот прием приглашен не был. «Единственное совпадение приглашений было 24 ноября, в день тезоименитства великой княгини Екатерины Михайловны». Но не следует забывать, что светская жизнь отнюдь не ограничивалась придворными приемами и балами. В ту зиму танцевали во всех домах, и беременность, как мы помним даже со слов самого Пушкина, совсем не служила помехой для Натальи Николаевны. При этом С. Ласкин игнорирует все известные свидетельства посещения Пушкиным с Натальей Николаевной рождественских, новогодних и масленичных балов и маскарадов, начиная с бала в Зимнем дворце 1 января 1836 года.

Можно заметить, что само письмо от 20 января написано на другой день после бала-маскарада, данного Дворянским собранием в доме Энгельгардта на Невском проспекте. На этом балу, традиционно посещаемом императорской семьей (в тот раз Николай I появился около одиннадцати часов вечера и пробыл два часа с четвертью), по-видимому, присутствовал и Пушкин с Натальей Николаевной и свояченицами. Таким образом, положение, в котором находилась в ту зиму Наталья Николаевна, никоим образом не мешало ей посещать балы, на которых Дантес и видел ее, и танцевал с ней.

По поводу еще одного признака «неизвестной» С. Ласкин замечает: «Что касается упоминаемого в письме „не слишком“ большого ума дамы (в приведенном ниже втором письме Дантеса. — В. С.), то и это качество далеко не индивидуальное. И хотя такое мнение о Натали бытовало в свете, оно никак не может быть решающим». При этом Ласкин противоречит сам себе, так как никто из современников, насколько известно, не отказывал в уме Идалии Полетике. Впрочем, теперь, когда известны все письма Дантеса к Геккерену, а не фрагменты двух из них, этих нюансов можно было бы и не касаться, если бы не интерес к самой истории вопроса и желание окончательно с фактами в руках отринуть версию, затемняющую и без того далеко не во всем ясную историю преддуэльных событий в жизни Пушкина и Натальи Николаевны.

Второе письмо Дантеса Геккерену, опубликованное Анри Труайя, датировано 14 февраля:

«Мой дорогой друг, вот и карнавал позади, а с ним — толика моих терзаний; право, я, кажется, стал немного спокойней, после того как перестал ежедневно видеться с нею; к тому же теперь к ней не может подойти кто угодно, взять ее за руку, обнять за талию, танцевать и беседовать с нею, как это делал я: да у них это получается еще и лучше, ведь совесть у них чище. Глупо говорить это, но оказывается — никогда бы не поверил — это ревность, и я постоянно пребывал в раздражении, которое делало меня несчастным. Кроме того, в последний раз, что мы с ней виделись, у нас состоялось объяснение, оно было ужасным, но пошло мне на пользу. В этой женщине обычно находят мало ума; не знаю, любовь ли дает его, но невозможно было вести себя с большим тактом, изяществом и умом, чем она при этом разговоре, а его тяжело было вынести, ведь речь шла не более и не менее как о том, чтобы отказать любимому и обожающему ее человеку, умолявшему пренебречь ради него своим долгом: она описала мне свое положение с такой доверчивостью, просила пощадить ее с такой наивностью, что я воистину был сражен и не нашел слов в ответ; знал бы ты, как она утешала меня, видя, что у меня стеснило дыхание и я в ужасном состоянии, и как она сказала: „Я люблю вас, как никогда не любила, но не просите большего, чем мое сердце, ибо все остальное мне не принадлежит, а я могу быть счастлива, только исполняя все свои обязательства, пощадите же меня и любите всегда так, как теперь, моя любовь будет вам наградой“ — представь себе, будь мы одни, я определенно пал бы к ее ногам и осыпал их поцелуями, и, уверяю тебя, с этого дня моя любовь к ней стала еще сильнее. Только теперь она сделалась иной: теперь я ее боготворю и почитаю, как боготворят и чтят тех, к кому привязаны всем существом.

Прости, мой драгоценный друг, что начинаю письмо с рассказа о ней, но ведь мы с нею — одно, и говорить с тобою о ней — значит говорить и о себе, а ты во всех письмах попрекаешь меня, что я мало о себе рассказываю.

Как я уже писал выше, мне лучше, много лучше, и, слава богу, я начинаю дышать, ведь муки мои были непереносимы: смеяться, выглядеть веселым в глазах света, в глазах всех, с кем встречаешься ежедневно, тогда как в душе смерть, ужасное положение, которого я не пожелал бы и злейшему врагу».

Труайя привлекает известные воспоминания пушкинских современников: Марии Мердер, князя Александра Трубецкого, княгини Вяземской и других, но продолжает свою линию психологического осмысления происходившего. Он комментирует письмо от 14 февраля: «Итак, любя Дантеса, Наталья Николаевна все-таки отказывалась принадлежать ему. Отчего же? Прежде всего, она была тогда на пятом месяце беременности. Она не могла уступить молодому человеку, нося в себе начало новой жизни». И тут комментатор сопоставляет поведение Натальи Николаевны с позицией Татьяны в восьмой главе пушкинского романа:

Я знаю: в вашем сердце есть

И гордость и прямая честь.

Я вас люблю (к чему лукавить?),

Но я другому отдана;

Я буду век ему верна.

Труайя оборвал публикацию письма на словах Дантеса о его «ужасном положении», которого он «не пожелал бы и злейшему врагу». Достаточно привести следующий абзац этого послания, чтобы понять, какими мотивами руководствовался Анри Труайя, представляя его подобным образом: «Всё же потом бываешь вознагражден — пусть даже одной той фразой, что она произнесла; кажется, я написал ее тебе — а ты единственный, кто равен ей в моем сердце: когда я думаю не о ней, то думаю о тебе; однако не ревнуй, мой драгоценный, и не злоупотреби моим доверием: ты останешься навсегда, что же до нее, время произведет свое действие и изменит ее, и ничто не будет напоминать мне ту, кого я так любил, тогда как к тебе, мой драгоценный, каждый новый день привязывает меня всё крепче, напоминая, что без тебя я был бы ничто». Даже если эти признательные слова были написаны по расчету, всё же, опубликуй их Анри Труайя в 1946 году, вряд ли кто-либо стал бы писать о возвышенных чувствах Дантеса.

Во время Масленицы, об окончании которой идет речь в письме Дантеса, Пушкины выезжали почти каждый день, последний раз — в воскресенье 9 февраля на большой бал в доме сенатора Д. П. Бутурлина, давнего знакомого их семьи. С началом поста балы прекратились. Очевидно, что встреча Дантеса с Натальей Николаевной в «последний раз» произошла именно в этот день и в этом месте. С семейством Бутурлиных Пушкина связывали родственные узы, а потому он бывал в этом доме еще в годы послелицейской юности. Главой дома был генерал-майор Дмитрий Петрович Бутурлин, военный историк, впоследствии директор Публичной библиотеки, трудами которого пользовался Пушкин. Поэт называл его Жомини — по имени известного французского историка и тоже генерала. О посещении балов у Бутурлина сохранились свидетельства самого Пушкина. Так, 30 ноября 1833 года он записал в дневнике: «Вчера бал у Бутурлина (Жомини)…» Через год — снова запись по поводу бала у Бутурлина 28 ноября 1834 года: «Бал был прекрасен». Владимир Соллогуб вспоминал о бале у Бутурлина в зимний сезон 1835/36 года, на котором тринадцатилетний сын хозяев Петинька Бутурлин объяснился в любви Наталье Николаевне. Этот комичный случай он приводит в качестве примера, демонстрирующего, что все были без ума от нее. Про себя самого он писал: «Я с первого же раза без памяти в нее влюбился; надо сказать, что тогда не было почти ни одного юноши в Петербурге, который бы тайно не вздыхал по Пушкиной». Дантес явно не желал вздыхать по Наталье Николаевне тайно, и через некоторое время о его ухаживаниях заговорили в петербургских гостиных.

Однако, как мы теперь знаем, между двумя письмами Дантеса было еще одно, от 2 февраля 1836 года. Оно вводит весьма существенный мотив готовности молодого француза, действительной или мнимой, следовать советам своего наставника: «Мой драгоценный друг, еще никогда в жизни я так не нуждался в твоих добрых письмах, на душе такая тоска, что они становятся для меня поистине бальзамом. Теперь мне кажется, что я люблю ее еще сильней, чем две недели назад! Право, мой дорогой, это навязчивая идея, которая не отпускает меня ни наяву, ни во сне, страшная пытка, я едва способен собраться с мыслями, чтобы написать тебе несколько банальных строк, а ведь в этом мое единственное утешение — мне кажется, что когда я говорю с тобой, на сердце становится легче. Причин для радости у меня более чем когда-либо, так как я добился того, что принят в ее доме, но увидеться с ней наедине, думаю, почти невозможно и, однако же, совершенно необходимо; нет человеческой силы, способной этому помешать, потому что только так я вновь обрету жизнь и спокойствие. Безусловно, безумие слишком долго бороться со злым роком, но отступить слишком рано — трусость. Словом, мой драгоценный, только ты можешь быть моим советчиком в этих обстоятельствах: как быть, скажи? Я последую твоим советам, ведь ты мой лучший друг, и я хотел бы излечиться к твоему возвращению, не думать ни о чем, кроме счастья видеть тебя и наслаждаться только одним тобой. Напрасно я рассказываю тебе все эти подробности — они тебя огорчат, но с моей стороны в этом есть чуточка эгоизма, ведь мне-то становится легче. Быть может, ты простишь мне, что я начал с этого, когда увидишь, что на закуску я приберег добрую новость. Я только что произведен в поручики; как видишь, мое предсказание не замедлило исполниться, и пока служба моя идет весьма счастливо — ведь в конной гвардии те, кто был в корнетах еще до моего приезда в Петербург, до сих пор остаются в этом чине».

Заканчивая это письмо и извиняясь за его краткость, Дантес оправдывается тем, что ему «в голову нейдет ничего, кроме нее», имея в виду Наталью Николаевну. Как он пишет, «о ней я мог бы проговорить ночь напролет, но тебе это наскучило бы». Письмо написано спустя пять дней после того, как Дантес был произведен в поручики Кавалергардского полка 28 января 1836 года. Во французской армии этот чин равнялся лейтенантскому. Пишет Дантес и о продвижении по службе князя Александра Ивановича Барятинского, поручика лейб-гвардии Кирасирского полка, откомандированного в марте 1835 года по собственному его прошению в войска Кавказского корпуса. Осенью того же года Барятинский был тяжело ранен, награжден золотой саблей, произведен в очередной чин, представлен к ордену Святого Георгия 4-й степени. Позднее он дослужился до чина генерал-фельдмаршала. О подобной карьере мечтал и автор письма.

В начале февраля 1836 года ухаживания Дантеса за Натальей Николаевной уже обратили на себя внимание общества. Первое по времени дошедшее до нас свидетельство, ставящее рядом имена Дантеса и жены поэта, принадлежит юной фрейлине Марии Мердер, дочери скончавшегося в 1834 году воспитателя наследника, генерал-адъютанта К. К. Мердера. Она сама была явно увлечена Дантесом, а потому внимательно следила за ним. 5 февраля 1836 года, вернувшись с бала у неаполитанского посланника князя ди Бутера, она записала в дневнике:

«В толпе я заметила д’Антеса, но он меня не видел. Возможно, впрочем, что просто ему было не до того. Мне показалось, что глаза его выражали тревогу, — он искал кого-то взглядом и, внезапно устремившись к одной из дверей, исчез в соседней зале. Через минуту он появился вновь, но уже под руку с г-жой Пушкиной, до моего слуха долетело:

— Уехать — думаете ли вы об этом — я этому не верю — вы этого не намеревались сделать…

Выражение, с которым произнесены эти слова, не оставляло сомнения насчет правильности наблюдений, сделанных мною ранее, — они безумно влюблены друг в друга! Побыв на балу не более получаса, мы направились к выходу. Барон танцевал мазурку с г-жою Пушкиной. Как счастливы они казались в ту минуту!»

Тем не менее эти ухаживания ни у кого, в том числе и у Пушкина, беспокойства не вызывали. В одном из писем жене из Михайловского всего четырьмя месяцами ранее поэт сравнивал новую поросль деревьев с молодыми кавалергардами на балах. Двумя годами ранее он высказался: «Я не стану ревновать, если ты три раза сряду провальсируешь с кавалергардом», — правда, тут же заметив: «Из этого еще не следует, что я равнодушен и не ревнив». Своеобразным откликом на эти пушкинские слова служит первое упоминание Дантеса о нем: «муж возмутительно ревнив». От внимания Пушкина конечно же не могло укрыться то, что замечали посторонние, да и Наталья Николаевна, как хорошо известно, обо всем рассказывала мужу — до поры до времени. Но это время еще не пришло.

Как следует из письма от 2 февраля 1836 года, Дантес уже был принят в доме Пушкиных, чего никак не могло произойти без ведома его главы и чего бы тот не допустил, если бы счел, что поведение гвардейца выходит за рамки светских приличий. Судя по всему, Дантес оказался принятым в городской квартире Пушкиных в доме Баташева на Гагаринской набережной именно на рождественской неделе, когда общение в свете менее всего стеснялось установленными нормами. В пользу такого предположения говорит и тот факт, что в предыдущем письме речь шла только о встречах в общественных местах. Таким образом, мы можем теперь более точно датировать время, когда Дантес начал бывать у Пушкиных.

Шестого февраля, на другой день после общения с Натальей Николаевной в доме князя ди Бутера, Дантес был замечен графами Паниными в привычном для него амплуа: «Неудача с маскарадом в Большом театре, где мы нашли один сброд. Дантес выставлял себя напоказ для нашей забавы, и мы вернулись весьма расстроенные неудачным вечером».

Тот же Соллогуб сообщает: «В ту пору (в феврале 1836 года. — В. С.) через Тверь проехал Валуев и говорил мне, что около Пушкиной увивается Дантес».

Один из самых блестящих кавалергардов, князь Александр Трубецкой, так отзывался о Дантесе: «Он был статен, красив; на вид ему было в то время лет 20, много 22 года. Как иностранец он был пообразованнее нас, пажей, и как француз — остроумен, жив, весел. Он был отличный товарищ и образцовый офицер. И за ним водились шалости, но совершенно невинные и свойственные молодежи, кроме одной, о которой мы узнали гораздо позднее. Не знаю, как сказать: он ли жил с Геккерном, или Геккерн жил с ним… В то время в высшем обществе было развито бугрство. Судя по тому, что Дантес постоянно ухаживал за дамами, надо полагать, что в сношениях с Геккерном он играл только пассивную роль. Он был очень красив, и постоянный успех в дамском обществе избаловал его: он относился к дамам вообще как иностранец, смелее, развязнее, чем мы, русские, а как избалованный ими, требовательнее, если хотите, нахальнее, наглее, чем даже принято в нашем обществе».

Пушкин же на слова сестры Ольги Сергеевны по поводу Дантеса: «Как он хорош собой» заметил: «…это правда, он хорош, но рот у него, хотя и красивый, но чрезвычайно неприятный, и его улыбка мне совсем не нравится». Лев Николаевич Павлищев со слов матери рассказывал: «Дантес обладал безукоризненно-правильными, красивыми чертами лица, но ничего не выражавшими, что называется стеклянными глазами. Ростом он был ниже среднего, к которому очень шла полурыцарская, нарядная, кавалергардская форма. К счастливой внешности следует прибавить неистощимый запас хвастовства, самодовольства, пустейшей болтовни».

Шестого марта Дантес начинает свое очередное письмо Геккерену с уверений в своей к нему привязанности и в победе над «пожиравшей» его до того страсти:

«Мой дорогой друг, я все медлил с ответом, но у меня была настоятельная потребность читать и перечитывать твое письмо. Я нашел в нем всё, что ты обещал: мужество, чтобы вынести свое положение. Да, поистине, в человеке всегда достаточно сил, чтобы одолеть всё, что он считает необходимым побороть, и Господь мне свидетель, что уже с получением твоего письма я принял решение пожертвовать ради тебя этой женщиной. Это было важное решение, но и письмо твое было таким добрым, в нем было столько правды и столь нежная дружба, что я ни мгновения не колебался; с той же минуты я полностью изменил свое поведение с нею: я избегал встреч так же старательно, как прежде искал их; я говорил с нею со всем безразличием, на какое был способен, но уверен, не выучи я наизусть твоего письма, мне не достало бы духу. На сей раз, слава богу, я победил себя, и от безудержной страсти, которая пожирала меня 6 месяцев и о которой я писал тебе во всех письмах, во мне осталось лишь преклонение да тихое восхищение созданием, заставившим мое сердце биться столь сильно.

Сейчас, когда всё позади, позволь сказать, что твое послание было чрезмерно суровым, ты отнесся к этому слишком трагически и строго наказал меня, стараясь уверить, будто знал, что ничего для меня не значишь, и говоря, что письмо мое было полно угроз. Если оно и вправду имело такой смысл, тогда признаю, что безмерно виновен, но только сердце мое совершенно неповинно. Да и как же твое-то сердце не подсказало тебе тотчас, что я никогда не причиню тебе горя намеренно, тебе, столь доброму и снисходительному ко мне. Видимо, ты окончательно утратил доверие к моему рассудку, правда, был он весьма слаб, но все-таки, мой драгоценный, не настолько, чтобы бросить на весы твою дружбу и думать о себе прежде, чем о тебе. Это было бы даже не эгоизмом, это было бы самой черной неблагодарностью. Ведь доказательство — доверие, которое я выказал тебе; мне известны твои принципы в этой части, так что, открываясь, я знал заранее, что ты ответишь отнюдь не поощрением. Я просил укрепить меня советами в уверенности, что только это поможет мне одолеть чувство, коему я попустительствовал и которое не могло сделать меня счастливым. Ты был не менее суров к ней, написав, будто до меня она хотела принести свою честь в жертву другому, но это невозможно. Верно, что были мужчины, терявшие из-за нее голову, она для этого достаточно прелестна, но чтобы она их слушала, нет! Она же никого не любила больше, чем меня, а в последнее время было предостаточно случаев, когда она могла бы отдать мне всё, и что же, мой дорогой друг? — никогда ничего! Никогда!

Она оказалась гораздо сильней меня, более 20 раз просила она пожалеть ее и детей, ее будущность, и была в эти минуты столь прекрасна (а какая женщина не была бы), что если бы она хотела получить отказ, то она повела бы себя иначе, ведь я уже говорил, что она была столь прекрасна, что казалась ангелом, сошедшим с небес. В мире не нашлось бы мужчины, который не уступил бы ей в это мгновение, такое огромное уважение она внушала; так что она осталась чиста и может высоко держать голову, не опуская ее ни перед кем в целом свете. Нет другой женщины, которая повела бы себя так же. Конечно, есть такие, у кого с уст куда чаще слетают слова о добродетели и долге, но ни единой с более добродетельной душой. Я пишу тебе об этом не с тем, чтобы ты мог оценить мою жертву, по части жертв я всегда буду отставать от тебя, но дабы показать, насколько неверно можно порою судить по внешнему виду. Еще одно странное обстоятельство: пока я не получил твоего письма, никто в свете даже имени ее при мне не произносил; но едва твое письмо пришло и, словно бы в подтверждение всех твоих предсказаний, я в тот же вечер приезжаю на придворный бал, и Наследник, великий князь, обратясь ко мне, отпускает шутливое замечание о ней, из чего я тотчас заключил, что в свете, должно быть, прохаживались на мой счет, но ее, я уверен, никто никогда не подозревал, а я слишком люблю ее, чтобы захотеть скомпрометировать, притом, как я уже сказал, все кончено, так что, надеюсь, по приезде ты найдешь меня окончательно исцелившимся».

Говоря о зимнем сезоне 1836 года, Н. М. Смирнов, муж А. О. Смирновой-Россет, писал о Дантесе, что «он страстно влюбился в госпожу Пушкину», о ней же самой замечал: «Наталья Николаевна, быть может, немного тронутая сим новым обожанием, невзирая на то, что искренне любила своего мужа до такой степени, что даже была очень ревнива (что иногда случается в никем еще не разгаданных сердцах светских женщин), или из неосторожного кокетства принимала волокитство Дантеса с удовольствием». Он же писал о том, что Дантес поначалу «нравился даже Пушкину» и что француз «дал ему прозвище Pacha `a trois queus[111], когда однажды тот приехал на бал с женою и ее двумя сестрами».

Давний друг Пушкина, княгиня Вера Федоровна Вяземская — человек не только близкий ему, но и очень наблюдательный и откровенный, — также говорила об искренней любви Натальи Николаевны к мужу и кокетстве с Дантесом. Биографу Пушкина П. И. Бартеневу она рассказывала годы спустя: «Я готова отдать голову на отсечение, что всё тем и ограничивалось и что Пушкина была невинна». Подтверждение этой уверенности мы находим теперь в письмах самого Дантеса.

О их встречах во время Великого поста (с 10 февраля по 28 марта 1836 года) ничего не было известно до публикации писем Дантесу Геккерену. В пост, когда балы прекращались, вечера устраивались без танцев, зато оживлялась концертная жизнь столицы. Дантес в этот период стал постоянным посетителем домов Карамзиных и Вяземских, где непременно бывали сестры Гончаровы, зачастую без Пушкина.

Письма Дантеса, опубликованные Труайя, вызвали разноречивые толки. На основании письма от 20 января А. А. Ахматова писала в статье «Гибель Пушкина»: «Я ничуть не утверждаю, что Дантес никогда не был влюблен в Наталию Николаевну. Он был в нее влюблен с января 36-го г. до осени. Во втором письме „elle est simple“, всё же — дурочка. Но уже летом эта любовь производила на Трубецкого впечатление довольно неглубокой влюбленности; когда же выяснилось, что она грозит гибелью карьеры, он быстро отрезвел, стал осторожным, в разговоре с Соллогубом назвал ее mijaur’ee (кривлякой) и narrin (дурочкой, глупышкой), по требованию посланника написал письмо, где отказывается от нее, а под конец, вероятно, и возненавидел, потому что был с ней невероятно груб и нет ни тени раскаяния в его поведении после дуэли».

Полная публикация писем Дантеса Геккерену вносит в эти суждения существенные коррективы, но суть довольно точно очерчена Ахматовой. Под давлением Геккерена Дантес, о чем свидетельствует письмо от 6 марта 1836 года, готов «пожертвовать этой женщиной» ради него. И все же это только слова, страсть оказывается сильнее; он тут же укоряет Геккерена в поклепе, возводимом на честь Натальи Николаевны утверждением, что она хотела «принести свою честь в жертву другому». Дантес оказался меж двух огней — своей любви к Наталье Николаевне и ревности Геккерена.

Благодаря этим письмам роль Геккерена прояснилась окончательно. Еще П. Е. Щеголев, основываясь на дошедших до нас оправданиях голландского посла, осторожно высказался: «…следуя соображениям здравого смысла, мы более склонны думать, что барон Геккерен не повинен в сводничестве: скорее всего, он действительно старался о разлучении Дантеса и Пушкиной».

«Соображения здравого смысла» теперь обрели более твердое основание в письмах Дантеса. Хотя до нас и не дошли ответные письма посла своему приемному сыну, реакция Дантеса на них является весомым доказательством ревности его корреспондента к Наталье Николаевне. Поначалу он пытался очернить ее в глазах Дантеса, а когда это не удалось, то предпринял всё возможное, чтобы отдалить их друг от друга.

В следующем письме Геккерену от 28 марта Дантес признается: «Хотел написать тебе, не упоминая о ней, однако, признаюсь откровенно, письмо без этого не идет, да к тому же я обязан тебе отчетом о своем поведении после получения твоего последнего письма; как я и обещал, держался я стойко, отказался от свиданий и от встреч с нею: за эти три недели я говорил с нею 4 раза и о вещах совершенно незначительных, а ведь Бог свидетель, мог бы проговорить 10 часов кряду, пожелай высказать хотя бы половину того, что чувствую, когда вижу ее; признаюсь откровенно — жертва, принесенная ради тебя, огромна. Чтобы так твердо держать слово, надобно любить так, как я тебя; я и сам бы не поверил, что мне достанет духу жить поблизости от женщины, любимой так, как я ее люблю, и не бывать у нее, имея для этого все возможности. Не могу скрыть от тебя, мой драгоценный, что безумие это еще не оставило меня, однако сам Господь пришел мне на помощь: вчера она потеряла свекровь, так что не меньше месяца будет вынуждена оставаться дома, и невозможность видеться с нею позволит мне, быть может, не предаваться этой страшной борьбе, возобновлявшейся ежечасно, стоило мне остаться одному: идти или не идти. Признаюсь, в последнее время я просто боюсь оставаться в одиночестве дома и часто выхожу на воздух, чтобы рассеяться, а чтобы ты мог представить, как сильно и с каким нетерпением я жду твоего приезда, а отнюдь не боюсь его, скажу, что я считаю дни до той поры, когда рядом будет кто-то, кого я мог бы любить: на сердце так тяжело и такая потребность любить и не быть одиноким в целом свете, как одинок сейчас я, что 6 недель ожидания покажутся мне годами».

В очередном послании Геккерену Дантес только в самом конце, как бы вскользь, упоминает: «Не хочу рассказывать тебе о своих сердечных делах, так как пришлось бы писать столько, что никогда бы не кончил. Тем не менее, все идет хорошо, и лекарство, что ты мне дал, оказалось благотворным, миллион раз благодарю тебя, я понемножку возвращаюсь к жизни и надеюсь, что деревня исцелит меня окончательно: несколько месяцев я не буду видеть ее». В этом же письме сообщается о смерти графа В. В. Мусина-Пушкина-Брюса, скончавшегося 5 апреля 1836 года. На этом основании можно датировать его серединой апреля, так как Дантес предполагает, что Геккерену уже известно об этой кончине. Письмо дает возможность уточнить расположение квартиры Геккерена, в которой жил и Дантес: тот сообщает, что хозяева дома Завадовские хотели предпринять в 1836 году его достройку (эти планы тогда не были претворены в жизнь). Поскольку Дантес пишет, что надстраивать будут над квартирой «мадам Влодек», а дом был двухэтажный на подвалах, это значит, что Геккерен с Дантесом занимали его первый этаж[112].

Интересно сопоставить последние письма Дантеса Геккерену с письмами того же времени сестер Гончаровых, прежде всего Екатерины Николаевны, брату Дмитрию. Общность затронутых в них тем дает основание говорить о том, что они обсуждались в беседах Дантеса с Гончаровыми; значит, Дантес продолжал у них бывать. Первая общая тема — ранний ледоход на Неве, с сообщения о котором начинает Дантес свое очередное письмо. В 1836 году Нева очистилась ото льда 22 марта. Екатерина Николаевна Гончарова писала об этом 27 марта брату Дмитрию, в очередной раз прося денег: «Нева прошла 22 числа, так что в минуту глубокого отчаяния, после визита какого-нибудь любезного кредитора, ничего не будет удивительного, если мы пойдем к реке топиться…» Но эта тема могла возникнуть независимо от встреч Дантеса с Пушкиными и Гончаровыми. А вот о смерти свекрови Натальи Николаевны, матери Пушкина, не принадлежавшей к свету, Дантес вряд ли мог бы узнать в тот же день, если не встречался с кем-то из членов семьи Пушкина. Надежда Осиповна скончалась утром 29 марта 1836 года в Светлое воскресенье; приходится предполагать, что Дантес начал свое письмо 28 марта и продолжил на следующий день. Екатерина Николаевна сообщает 27 марта брату Дмитрию: «Свекровь Таши в агонии, вчера у нее были предсмертные хрипы, врачи говорят, что она не доживет до воскресения».

Есть в этой переписке и другие совпадения тем. Прежде всего это обсуждение предстоящей свадьбы Ольги Викентьевны Голынской, двоюродной сестры Гончаровых, и французского писателя Франсуа Адольфа Леве-Веймара. Екатерина Николаевна, сообщив брату о свадьбе другой своей кузины, пишет и о предстоящем замужестве Ольги, но ошибаясь с именем жениха-писателя: «И потом еще новость в отношении ее сестры Ольги, которая, как говорят, выходит замуж за Бальзака. Как видишь мы совсем олитературимся».

Дантес сообщает в апрельском письме, имея в виду секретаря нидерландского посольства барона Иоганна Геверса, которого они с Геккереном каламбурно называли Жан-Вер[113]: «Ты помнишь, что Жан-Вер просил руки сестры красавицы графини Борх[114] и ему, как и следовало ожидать, отказали. Что же, его соперник победил и вскоре получит ее в жены». Ольга Викентьевна Голынская стала женой Леве-Веймара 1 октября 1836 года.

Между письмами сестер Гончаровых и Дантеса есть и еще одно любопытное совпадение. В апрельском письме Александра Николаевна уже сообщает брату о том, что они наняли дачу на Каменном острове, надеются на прогулки верхом, и просит прислать лошадей. В следующем, также апрельском письме Александра Николаевна снова обращается с просьбой прислать лошадей для нее и сестры: «Я могла бы купить себе лошадь здесь. Есть по 150 и 200 рублей очень красивые, но всё деньги, даровые дешевле».

Дантес также просит у Геккерена лошадей: «Я огорчен, дорогой мой друг, что ты не решился купить в Голландии лошадей, хотя бы для себя; лошади для меня — это всего лишь моя фантазия и просьба на тот случай, если тебе позволят деньги, но при отсутствии оных об этом и речи быть не может».

После этого письма наступает семимесячный перерыв в эпистолярном общении Дантеса с Геккереном, так как последний вернулся в Петербург и приступил к исполнению своих обязанностей. Одновременно прекращаются до осени и встречи Дантеса с Натальей Николаевной, переставшей выезжать в ожидании появления на свет четвертого ребенка.

Фотография Ильи Такова:
Автор скульптуры: Аникушин Михаил Константинович, 1917 — 1997 год,
находится в частной коллекции,
скульптура выставлена на продажу в ЦДХ на Крымской набережной.
(антикварная ярмарка)
Стоимость: 20’000 долларов

Видео:Русский язык 48. Ударение. Постановка ударения в словах — Шишкина школаСкачать

Фонетический разбор слова «геккерен»

Видео:Исконное ударение в слове «творог». Академик Андрей ЗализнякСкачать

Фонетический разбор «геккерен»:

Видео:36. Как правильно поставить ударение в словахСкачать

«Геккерен»

Видео:Русский язык 49. Ударение. Ударные и безударные слоги — Шишкина школаСкачать

Характеристики звуков

Видео:Корни, зависящие от ударенияСкачать

Смотрите также:

Синтаксический разбор «Мне всегда больше нравились таинственные персонажи.»

Морфологический разбор слова «геккерен»

Фонетический разбор слова «геккерен»

Карточка «геккерен»

Видео:Как за 10 минут научить ставить ударение? Секреты ударения!Скачать

Звуко буквенный разбор слова: чем отличаются звуки и буквы?

Прежде чем перейти к выполнению фонетического разбора с примерами обращаем ваше внимание, что буквы и звуки в словах — это не всегда одно и тоже.

Буквы — это письмена, графические символы, с помощью которых передается содержание текста или конспектируется разговор. Буквы используются для визуальной передачи смысла, мы воспримем их глазами. Буквы можно прочесть. Когда вы читаете буквы вслух, то образуете звуки — слоги — слова.

Список всех букв — это просто алфавит

Почти каждый школьник знает сколько букв в русском алфавите. Правильно, всего их 33. Русскую азбуку называют кириллицей. Буквы алфавита располагаются в определенной последовательности:

Всего в русском алфавите используется:

• 21 буква для обозначения согласных;
• 10 букв — гласных;
• и две: ь (мягкий знак) и ъ (твёрдый знак), которые указывают на свойства, но сами по себе не определяют какие-либо звуковые единицы.

Звуки — это фрагменты голосовой речи. Вы можете их услышать и произнести. Между собой они разделяются на гласные и согласные. При фонетическом разборе слова вы анализируете именно их.

Звуки в фразах вы зачастую проговариваете не так, как записываете на письме. Кроме того, в слове может использоваться больше букв, чем звуков. К примеру, «детский» — буквы «Т» и «С» сливаются в одну фонему [ц]. И наоборот, количество звуков в слове «чернеют» большее, так как буква «Ю» в данном случае произносится как [йу].

Видео:ТОП-10 СЛОВ С НЕВЕРНЫМ УДАРЕНИЕМ [IrishU]Скачать

Что такое фонетический разбор?

Звучащую речь мы воспринимаем на слух. Под фонетическим разбором слова имеется ввиду характеристика звукового состава. В школьной программе такой разбор чаще называют «звуко буквенный» анализ. Итак, при фонетическом разборе вы просто описываете свойства звуков, их характеристики в зависимости от окружения и слоговую структуру фразы, объединенной общим словесным ударением.

Фонетическая транскрипция

Для звуко-буквенного разбора применяют специальную транскрипцию в квадратных скобках. К примеру, правильно пишется:

• чёрный -> [ч’о́рный’]
• яблоко -> [йа́блака]
• якорь -> [йа́кар’]
• ёлка -> [йо́лка]
• солнце -> [со́нцэ]

В схеме фонетического разбора используются особые символы. Благодаря этому можно корректно обозначить и отличить буквенную запись (орфографию) и звуковое определение букв (фонемы).

• фонетически разбираемое слово заключается квадратные скобки – [ ];
• мягкий согласный обозначается знаком транскрипции [’] — апострофом;
• ударный [´] — ударением;
• в сложных словоформах из нескольких корней применяется знак второстепенного ударения [`] — гравис (в школьной программе не практикуется);
• буквы алфавита Ю, Я, Е, Ё, Ь и Ъ в транскрипции НИКОГДА не используются (в учебной программе);
• для удвоенных согласных применяется [:] — знак долготы произнесения звука.

Ниже приводятся подробные правила для орфоэпического, буквенного и фонетического и разбора слов с примерами онлайн, в соответствии с общешкольными нормами современного русского языка. У профессиональных лингвистов транскрипция фонетических характеристик отличается акцентами и другими символами с дополнительными акустическими признаками гласных и согласных фонем.

Видео:Древнегреческое ударениеСкачать

Как сделать фонетический разбор слова?

Провести буквенный анализ вам поможет следующая схема:

• Выпишите необходимое слово и произнесите его несколько раз вслух.
• Посчитайте сколько в нем гласных и согласных букв.
• Обозначьте ударный слог. (Ударение при помощи интенсивности (энергии) выделяет в речи определенную фонему из ряда однородных звуковых единиц.)
• Разделите фонетическое слово по слогам и укажите их общее количество. Помните, что слогораздел в отличается от правил переноса. Общее число слогов всегда совпадает с количеством гласных букв.
• В транскрипции разберите слово по звукам.
• Напишите буквы из фразы в столбик.
• Напротив каждой буквы квадратных скобках [ ] укажите ее звуковое определение (как она слышатся). Помните, что звуки в словах не всегда тождественны буквам. Буквы «ь» и «ъ» не представляют никаких звуков. Буквы «е», «ё», «ю», «я», «и» могут обозначать сразу 2 звука.
• Проанализируйте каждую фонему по отдельности и обозначьте ее свойства через запятую:
  • для гласного указываем в характеристике: звук гласный; ударный или безударный;
  • в характеристиках согласных указываем: звук согласный; твёрдый или мягкий, звонкий или глухой, сонорный, парный/непарный по твердости-мягкости и звонкости-глухости.
• В конце фонетического разбора слова подведите черту и посчитайте общее количество букв и звуков.

Данная схема практикуется в школьной программе.

Видео:15 слов со странным ударением. Игра "Ударник" [IrishU]Скачать

Пример фонетического разбора слова

Вот образец фонетического разбора по составу для слова «явление» → [йивл’э′н’ийэ]. В данном примере 4 гласных буквы и 3 согласных. Здесь всего 4 слога: я-вле′-ни-е. Ударение падает на второй.

Звуковая характеристика букв:

я [й] — согл., непарный мягкий, непарный звонкий, сонорный [и] — гласн., безударныйв [в] — согл., парный твердый, парный зв.л [л’] — согл., парный мягк., непарн. зв., сонорныйе [э′] — гласн., ударныйн [н’] — согласн., парный мягк., непарн. зв., сонорный и [и] — гласн., безударный [й] — согл., непарн. мягк., непарн. зв., сонорный [э] — гласн., безударный________________________Всего в слове явление – 7 букв, 9 звуков. Первая буква «Я» и последняя «Е» обозначают по два звука.

Теперь вы знаете как сделать звуко-буквенный анализ самостоятельно. Далее даётся классификация звуковых единиц русского языка, их взаимосвязи и правила транскрипции при звукобуквенном разборе.

Видео:Коррекция заикания. Ударение. Глассная в начале слова.Скачать

Фонетика и звуки в русском языке

Какие бывают звуки?

Все звуковые единицы делятся на гласные и согласные. Гласные звуки, в свою очередь, бывают ударными и безударными. Согласный звук в русских словах бывает: твердым — мягким, звонким — глухим, шипящим, сонорным.

— Сколько в русской живой речи звуков?

Правильный ответ 42.

Делая фонетический разбор онлайн, вы обнаружите, что в словообразовании участвуют 36 согласных звуков и 6 гласных. У многих возникает резонный вопрос, почему существует такая странная несогласованность? Почему разнится общее число звуков и букв как по гласным, так и по согласным?

Всё это легко объяснимо. Ряд букв при участии в словообразовании могут обозначать сразу 2 звука. Например, пары по мягкости-твердости:

• [б] — бодрый и [б’] — белка;
• или [д]-[д’]: домашний — делать.

А некоторые не обладают парой, к примеру [ч’] всегда будет мягким. Сомневаетесь, попытайтесь сказать его твёрдо и убедитесь в невозможности этого: ручей, пачка, ложечка, чёрным, Чегевара, мальчик, крольчонок, черемуха, пчёлы. Благодаря такому практичному решению наш алфавит не достиг безразмерных масштабов, а звуко-единицы оптимально дополняются, сливаясь друг с другом.

Видео:Как правильно говорить "включён" - Главный редакторСкачать

Гласные звуки в словах русского языка

Гласные звуки в отличии от согласных мелодичные, они свободно как бы нараспев вытекают из гортани, без преград и напряжения связок. Чем громче вы пытаетесь произнести гласный, тем шире вам придется раскрыть рот. И наоборот, чем громче вы стремитесь выговорить согласный, тем энергичнее будете смыкать ротовую полость. Это самое яркое артикуляционное различие между этими классами фонем.

Ударение в любых словоформах может падать только на гласный звук, но также существуют и безударные гласные.

— Сколько гласных звуков в русской фонетике?

В русской речи используется меньше гласных фонем, чем букв. Ударных звуков всего шесть: [а], [и], [о], [э], [у], [ы]. А букв, напомним, десять: а, е, ё, и, о, у, ы, э, я, ю. Гласные буквы Е, Ё, Ю, Я не являются «чистыми» звуками и в транскрипции не используются. Нередко при буквенном разборе слов на перечисленные буквы падает ударение.

Видео:Как запомнить ударения? Задание 4 ЕГЭ [IrishU]Скачать

Фонетика: характеристика ударных гласных

Главная фонематическая особенность русской речи — четкое произнесение гласных фонем в ударных слогах. Ударные слоги в русской фонетике отличаются силой выдоха, увеличенной продолжительностью звучания и произносятся неискаженно. Поскольку они произносятся отчетливо и выразительно, звуковой анализ слогов с ударными гласными фонемами проводить значительно проще. Положение, в котором звук не подвергается изменениям и сохранят основной вид, называется сильной позицией. Такую позицию может занимать только ударный звук и слог. Безударные же фонемы и слоги пребывают в слабой позиции.

• Гласный в ударном слоге всегда находится в сильной позиции, то есть произносится более отчётливо, с наибольшей силой и продолжительностью.
• Гласный в безударном положении находится в слабой позиции, то есть произносится с меньшей силой и не столь отчётливо.

В русском языке неизменяемые фонетические свойства сохраняет лишь одна фонема «У»: к у к у р у за, дощечк у , у ч у сь, у лов, — во всех положениях она произносятся отчётливо как [у] . Это означает, что гласная «У» не подвергается качественной редукции. Внимание: на письме фонема [у] может обозначатся и другой буквой «Ю»: мюсли [м’ у ´сл’и], ключ [кл’ у ´ч’] и тд.

Разбор по звукам ударных гласных

Гласная фонема [о] встречается только в сильной позиции (под ударением). В таких случаях «О» не подвергается редукции: котик [к о´ т’ик], колокольчик [калак о´ л’ч’ык], молоко [малак о´ ], восемь [в о´ с’им’], поисковая [паиск о´ вайа], говор [г о´ вар], осень [ о´ с’ин’].

Исключение из правила сильной позиции для «О», когда безударная [о] произносится тоже отчётливо, представляют лишь некоторые иноязычные слова: какао [кака’ о ], патио [па’ти о ], радио [ра’ди о ], боа [б о а’] и ряд служебных единиц, к примеру, союз но. Звук [о] в письменности можно отразить другой буквой «ё» – [о]: тёрн [т’ о´ рн], костёр [кас’т’ о´ р]. Выполнить разбор по звукам оставшихся четырёх гласных в позиции под ударением так же не представит сложностей.

Видео:👋ШИЗОЛАЙФХАКИ: Стрессоустойчивость, социальная тревога, пустота в голове и состояние бревна.Скачать

Безударные гласные буквы и звуки в словах русского языка

Сделать правильный звуко разбор и точно определить характеристику гласного можно лишь после постановки ударения в слове. Не забывайте так же о существовании в нашем языке омонимии: за’мок — замо’к и об изменении фонетических качеств в зависимости от контекста (падеж, число):

• Я дома [йа д о ‘ма].
• Новые дома [но’выэ д а ма’].

В безударном положении гласный видоизменяется, то есть, произносится иначе, чем записывается:

• горы — гора = [г о ‘ры] — [г а ра’];
• он — онлайн = [ о ‘н] — [ а нла’йн]
• свид е т е льница = [св’ид’ э ‘т’ и л’н’ица].

Подобные изменения гласных в безударных слогах называются редукцией. Количественной, когда изменяется длительность звучания. И качественной редукцией, когда меняется характеристика изначального звука.

Одна и та же безударная гласная буква может менять фонетическую характеристику в зависимости от положения:

• в первую очередь относительно ударного слога;
• в абсолютном начале или конце слова;
• в неприкрытых слогах (состоят только из одного гласного);
• од влиянием соседних знаков (ь, ъ) и согласного.

Так, различается 1-ая степень редукции. Ей подвергаются:

• гласные в первом предударном слоге;
• неприкрытый слог в самом начале;
• повторяющиеся гласные.

Примечание: Чтобы сделать звукобуквенный анализ первый предударный слог определяют исходя не с «головы» фонетического слова, а по отношению к ударному слогу: первый слева от него. Он в принципе может быть единственным предударным: не-зде-шний [н’из’д’э´шн’ий].

(неприкрытый слог)+(2-3 предударный слог)+ 1-й предударный слог ← Ударный слог → заударный слог (+2/3 заударный слог)

• впе- ре -ди [фп’и р’и д’и´];
• е -сте-стве-нно [ йи с’т’э´с’т’в’ин:а];

Любые другие предударные слоги и все заударные слоги при звуко разборе относятся к редукции 2-й степени. Ее так же называют «слабая позиция второй степени».

• поцеловать [па-цы-ла-ва´т’];
• моделировать [ма-ды-л’и´-ра-ват’];
• ласточка [ла´-ст а -ч’к а ];
• керосиновый [к’и-ра-с’и´-на-вый].

Редукция гласных в слабой позиции так же различается по ступеням: вторая, третья (после твердых и мягких соглас., — это за пределами учебной программы): учиться [уч’и´ц:а], оцепенеть [ацып’ин’э´т’], надежда [над’э´жда]. При буквенном анализе совсем незначительно проявятся редукция у гласного в слабой позиции в конечном открытом слоге (= в абсолютном конце слова):

Видео:ЖОРЖ ДАНТЕС: ЕСТЬ ПРИЧИНЫ ИЗМЕНИТЬ СВОЕ МНЕНИЕ О НЕМ.Скачать

Звуко буквенный разбор: йотированные звуки

Фонетически буквы Е — [йэ], Ё — [йо], Ю — [йу], Я — [йа] зачастую обозначают сразу два звука. Вы заметили, что во всех обозначенных случаях дополнительной фонемой выступает «Й»? Именно поэтому данные гласные называют йотированными. Значение букв Е, Ё, Ю, Я определяется их позиционным положением.

При фонетическом разборе гласные е, ё, ю, я образуют 2 звука:

◊ Ё — [йо], Ю — [йу], Е — [йэ], Я — [йа] в случаях, когда находятся:

• В начале слова «Ё» и «Ю» всегда:
  • — ёжиться [ йо´ жыц:а], ёлочный [ йо´ лач’ный], ёжик [ йо´ жык], ёмкость [ йо´ мкаст’];
  • — ювелир [ йув ’ил’и´р], юла [ йу ла´], юбка [ йу´ пка], Юпитер [ йу п’и´т’ир], юркость [ йу ´ркас’т’];
• в начале слова «Е» и «Я» только под ударением*:
  • — ель [ йэ´ л’], езжу [ йэ´ ж:у], егерь [ йэ´ г’ир’], евнух [ йэ´ внух];
  • — яхта [ йа´ хта], якорь [ йа´ кар’], яки [ йа´ ки], яблоко [ йа´ блака];
  • (*чтобы выполнить звуко буквенный разбор безударных гласных «Е» и «Я» используется другая фонетическая транскрипция, см. ниже);
• в положении сразу после гласного «Ё» и «Ю» всегда. А вот «Е» и «Я» в ударных и в безударных слогах, кроме случаев, когда указанные буквы располагаются за гласным в 1-м предударном слоге или в 1-м, 2-м заударном слоге в середине слов. Фонетический разбор онлайн и примеры по указным случаям:
  • — пр иё мник [пр’ийо´мн’ик], п оё т [пайо´т], кл юё т [кл’у йо ´т];
  • — аю рведа [а йу р’в’э´да], п ою т [па йу ´т], тают [та´ йу т], каюта [ка йу ´та],
• после разделительного твердого «Ъ» знака «Ё» и «Ю» — всегда, а «Е» и «Я» только под ударением или в абсолютном конце слова: — объём [аб йо´м], съёмка [сйо´мка], адъютант [ад йу ‘та´нт]
• после разделительного мягкого «Ь» знака «Ё» и «Ю» — всегда, а «Е» и «Я» под ударением или в абсолютном конце слова: — интервью [интырв’ йу´ ], деревья [д’ир’э´в’ йа ], друзья [друз’ йа´ ], братья [бра´т’ йа ], обезьяна [аб’из’ йа´ на], вьюга [в’ йу´ га], семья [с’эм’ йа´ ]

Как видите, в фонематической системе русского языка ударения имеют решающее значение. Наибольшей редукции подвергаются гласные в безударных слогах. Продолжим звука буквенный разбор оставшихся йотированных и посмотрим как они еще могут менять характеристики в зависимости от окружения в словах.

◊ Безударные гласные «Е» и «Я» обозначают два звука и в фонетической транскрипции и записываются как [ЙИ]:

• в самом начале слова:
  • — единение [ йи д’ин’э´н’и’йэ], еловый [йило´вый], ежевика [йижив’и´ка], его [йивo´], егоза [йигаза´], Енисей [йин’ис’э´й], Египет [йиг’и´п’ит];
  • — январский [ йи нва´рский], ядро [йидро´], язвить [йиз’в’и´т’], ярлык [йирлы´к], Япония [йипо´н’ийа], ягнёнок [йигн’о´нак];
  • (Исключения представляют лишь редкие иноязычные словоформы и имена: европеоидная [ йэ врап’ио´иднайа], Евгений [йэ] вге´ний, европеец [ йэ врап’э´йиц], епархия [йэ] па´рхия и тп).
• сразу после гласного в 1-м предударном слоге или в 1-м, 2-м заударном слоге, кроме расположения в абсолютном конце слова.
  • своевременно [сва йи вр’э´м’ина], поезда [па йи зда´], поедим [па йи д’и´м], наезжать [на йи ж:а´т’], бельгиец [б’ил’г’и´ йи ц], учащиеся [уч’а´щ’и йи с’а], предложениями [пр’идлажэ´н’и йи м’и], суета [су йи та´],
  • лаять [ла´ йи т’], маятник [ма´ йи тн’ик], заяц [за´ йи ц], пояс [по´ йи с], заявить [за йи в’и´т’], проявлю [пра йи в’л’у´]
• после разделительного твердого «Ъ» или мягкого «Ь» знака: — пьянит [п’ йи н’и´т], изъявить [из йи в’и´т’], объявление [аб йи вл’э´н’ийэ], съедобный [с йи до´бный].

Примечание: Для петербургской фонологической школы характерно «эканье», а для московской «иканье». Раньше йотрованный «Ё» произносили с более акцентированным «йэ». Со сменой столиц, выполняя звуко-буквенный разбор, придерживаются московских норм в орфоэпии.

Некоторые люди в беглой речи произносят гласный «Я» одинаково в слогах с сильной и слабой позицией. Такое произношение считается диалектом и не является литературным. Запомните, гласный «я» под ударением и без ударения озвучивается по-разному: ярмарка [ йа ´рмарка], но яйцо [ йи йцо´].

Буква «И» после мягкого знака «Ь» тоже представляет 2 звука — [ЙИ] при звуко буквенном анализе. (Данное правило актуально для слогов как в сильной, так и в слабой позиции). Проведем образец звукобуквенного онлайн разбора: — соловьи [салав’ йи´ ], на курьих ножках [на ку´р’ йи’ х’ но´шках], кроличьи [кро´л’ич’ йи ], нет семьи [с’им’ йи´ ], судьи [су´д’ йи ], ничьи [н’ич’ йи´ ], ручьи [руч’ йи´ ], лисьи [ли´с’ йи ]. Но: Гласная «О» после мягкого знака «Ь» транскрибируется как апостроф мягкости [’] предшествующего согласного и [О] , хотя при произнесении фонемы может слышаться йотированность: бульон [бул’о´н], павил ьо н [пав’ил’о´н], аналогично: почтал ьо н, шампин ьо н, шин ьо н, компан ьо н, медал ьо н, батал ьо н, гил ьо тина, карман ьо ла, мин ьо н и прочие.

Фонетический разбор слов, когда гласные «Ю» «Е» «Ё» «Я» образуют 1 звук

По правилам фонетики русского языка при определенном положении в словах обозначенные буквы дают один звук, когда:

• звуковые единицы «Ё» «Ю» «Е» находятся в под ударением после непарного согласного по твердости: ж, ш, ц. Тогда они обозначают фонемы:
  • ё — [о],
  • е — [э],
  • ю — [у].

  Примеры онлайн разбора по звукам: жёлтый [ж о´ лтый], шёлк [ш о´ лк], целый [ц э´ лый], рецепт [р’иц э´ пт], жемчуг [ж э´ мч’ук], шесть [ш э´ ст’], шершень [ш э´ ршэн’], парашют [параш у´ т];

• Буквы «Я» «Ю» «Е» «Ё» и «И» обозначают мягкость предшествующего согласного [’] . Исключение только для: [ж], [ш], [ц]. В таких случаях в ударной позиции они образуют один гласный звук:
  • ё – [о]: путёвка [пут’ о´ фка], лёгкий [л’ о´ хк’ий], опёнок [ап’ о´ нак], актёр [акт’ о´ р], ребёнок [р’иб’ о´ нак];
  • е – [э]: тюлень [т’ул’ э´ н’], зеркало [з’ э´ ркала], умнее [умн’ э´ йэ], конвейер [канв’ э´ йир];
  • я – [а]: котята [кат’ а´ та], мягко [м’ а´ хка], клятва [кл’ а´ тва], взял [вз’ а´ л], тюфяк [т’у ф’ а´ к], лебяжий [л’иб’ а´ жый];
  • ю – [у]: клюв [кл’ у´ ф], людям [л’ у´ д’ам ], шлюз [шл’ у´ с], тюль [т’ у´ л’], костюм [кас’т’ у´ м].
  • Примечание: в заимствованных из других языков словах ударная гласная «Е» не всегда сигнализирует о мягкости предыдущего согласного. Данное позиционное смягчение перестало быть обязательной нормой в русской фонетике лишь в XX веке. В таких случаях, когда вы делаете фонетический разбор по составу, такой гласный звук транскрибируется как [э] без предшествующего апострофа мягкости: отель [ат э´ л’], бретелька [бр’ит э´ л’ка], тест [т э´ ст], теннис [т э´ н:ис], кафе [каф э´ ], пюре [п’ур э´ ], амбре [амбр э´ ], дельта [д э´ л’та], тендер [т э´ ндэр], шедевр [шэд э´ вр], планшет [планш э´ т].
• Внимание! После мягких согласных в предударных слогах гласные «Е» и «Я» подвергаются качественной редукции и трансформируются в звук [и] (искл. для [ц], [ж], [ш]). Примеры фонетического разбора слов с подобными фонемами: — з е рно [з’ и рно´], з е мля [з’ и мл’а´], в е сёлый [в’ и с’о´лый], зв е нит [з’в’ и н’и´т], л е сной [л’ и сно´й], м е телица [м’ и т’е´л’ица], п е ро [п’ и ро´], прин е сла [пр’ин’ и сла´], в я зать [в’ и за´т’], л я гать [л’ и га´т’], п я тёрка [п’ и т’о´рка]

Видео:Гомосексуалы вокруг Пушкина: «Счастливый юноша — ты всем меня пленил!»Скачать

Фонетический разбор: согласные звуки русского языка

Согласных в русском языке абсолютное большинство. При выговаривании согласного звука поток воздуха встречает препятствия. Их образуют органы артикуляции: зубы, язык, нёбо, колебания голосовых связок, губы. За счет этого в голосе возникает шум, шипение, свист или звонкость.

Сколько согласных звуков в русской речи?

В алфавите для их обозначения используется 21 буква. Однако, выполняя звуко буквенный анализ, вы обнаружите, что в русской фонетике согласных звуков больше, а именно — 36.

Звуко-буквенный разбор: какими бывают согласные звуки?

В нашем языке согласные бывают:

• твердые — мягкие и образуют соответствующие пары:
  • [б] — [б’]: б анан — б елка,
  • [в] — [в’]: в ысота — в ьюн,
  • [г] — [г’]: г ород — г ерцог,
  • [д] — [д’]: д ача — д ельфин,
  • [з] — [з’]: з вон — з ефир,
  • [к] — [к’]: к онфета — к енгуру,
  • [л] — [л’]: л одка — л юкс,
  • [м] — [м’]: м агия — м ечты,
  • [н] — [н’]: н овый — н ектар,
  • [п] — [п’]: п альма— п ёсик,
  • [р] — [р’]: р омашка — р яд,
  • [с] — [с’]: с увенир — с юрприз,
  • [т] — [т’]: т учка — т юльпан,
  • [ф] — [ф’]: ф лаг — ф евраль,
  • [х] — [х’]: х орек — х ищник.
• Определенные согласные не обладают парой по твердости-мягкости. К непарным относятся:
  • звуки [ж], [ц], [ш] — всегда твердые ( ж изнь, ц икл, мы ш ь);
  • [ч’], [щ’] и [й’] — всегда мягкие (до ч ка, ча щ е, твое й ).
• Звуки [ж], [ч’], [ш], [щ’] в нашем языке называются шипящими.

Согласный может быть звонким — глухим , а так же сонорным и шумным.

Определить звонкость-глухость или сонорность согласного можно по степени шума-голоса. Данные характеристики будут варьироваться в зависимости от способа образования и участия органов артикуляции.

• Сонорные (л, м, н, р, й) — самые звонкие фонемы, в них слышится максимум голоса и немного шумов: л ев, р а й , н о л ь.
• Если при произношении слова во время звуко разбора образуется и голос, и шум — значит перед вами звонкий согласный (г, б, з и тд.): з а в о д , б лю д о, ж и з нь.
• При произнесении глухих согласных (п, с, т и прочих) голосовые связки не напрягаются, издаётся только шум: ст о пк а, ф и шк а, к о ст юм, ц ирк, за ш ить.

Примечание: В фонетике у согласных звуковых единиц также существует деление по характеру образования: смычка (б, п, д, т) — щель (ж, ш, з, с) и способу артикуляции: губно-губные (б, п, м), губно-зубные (ф, в), переднеязычные (т, д, з, с, ц, ж, ш, щ, ч, н, л, р), среднеязычный (й), заднеязычные (к, г, х). Названия даны исходя из органов артикуляции, которые участвуют в звукообразовании.

Подсказка: Если вы только начинаете практиковаться в фонетическом разборе слов, попробуйте прижать к ушам ладони и произнести фонему. Если вам удалось услышать голос, значит исследуемый звук — звонкий согласный, если же слышится шум, — то глухой.

Подсказка: Для ассоциативной связи запомните фразы: «Ой, мы же не забывали друга.» — в данном предложении содержится абсолютно весь комплект звонких согласных (без учета пар мягкость-твердость). «Степка, хочешь поесть щец? – Фи!» — аналогично, указанные реплики содержат набор всех глухих согласных.

Видео:29 дуэлей ПушкинаСкачать

Позиционные изменения согласных звуков в русском языке

Согласный звук так же как и гласный подвергается изменениям. Одна и та же буква фонетически может обозначать разный звук, в зависимости от занимаемой позиции. В потоке речи происходит уподобление звучания одного согласного под артикуляцию располагающегося рядом согласного. Данное воздействие облегчает произношение и называется в фонетике ассимиляцией.

Позиционное оглушение/озвончение

В определённом положении для согласных действует фонетический закон ассимиляции по глухости-звонкости. Звонкий парный согласный сменяется на глухой:

• в абсолютном конце фонетического слова: но ж [но´ ш ], сне г [с’н’э´ к ], огоро д [агаро´ т ], клу б [клу´ п ];
• перед глухими согласными: незабу дк а [н’изабу´ т ка], о бх ватить [а пх ват’и´т’], вт орник [ фт о´рн’ик], тру бк а [тру пк а].
• делая звуко буквенный разбор онлайн, вы заметите, что глухой парный согласный, стоящий перед звонким (кроме [й’], [в] — [в’], [л] — [л’], [м] — [м’], [н] — [н’], [р] — [р’]) тоже озвончается, то есть заменяется на свою звонкую пару: сдача [зда´ч’а], косьба [каз’ба´], молотьба [малад’ба´], просьба [про´з’ба], отгадать [адгада´т’].

В русской фонетике глухой шумный согласный не сочетается с последующим звонким шумным, кроме звуков [в] — [в’]: вз битыми сливками. В данном случае одинаково допустима транскрипция как фонемы [з], так и [с].

При разборе по звукам слов: итого, сегодня, сегодняшний и тп, буква «Г» замещается на фонему [в].

По правилам звуко буквенного анализа в окончаниях «-ого», «-его» имён прилагательных, причастий и местоимений согласный «Г» транскрибируется как звук [в]: красного [кра´снава], синего [с’и´н’ива], белого [б’э´лава], острого, полного, прежнего, того, этого, кого. Если после ассимиляции образуются два однотипных согласных, происходит их слияние. В школьной программе по фонетике этот процесс называется стяжение согласных: отделить [ад:’ил’и´т’] → буквы «Т» и «Д» редуцируются в звуки [д’д’], бе сш умный [б’и ш: у´мный]. При разборе по составу у ряда слов в звукобуквенном анализе наблюдается диссимиляция — процесс обратный уподоблению. В этом случае изменяется общий признак у двух стоящих рядом согласных: сочетание «ГК» звучит как [хк] (вместо стандартного [кк]): лёгкий [л’о′х’к’ий], мягкий [м’а′х’к’ий].

Видео:Суд над Дантесом (рассказывает историк Алексей Кузнецов)Скачать

Мягкие согласные в русском языке

В схеме фонетического разбора для обозначения мягкости согласных используется апостроф [’].

• Смягчение парных твердых согласных происходит перед «Ь»;
• мягкость согласного звука в слоге на письме поможет определить последующая за ним гласная буква (е, ё, и, ю, я);
• [щ’], [ч’] и [й] по умолчанию только мягкие;
• всегда смягчается звук [н] перед мягкими согласными «З», «С», «Д», «Т»: претензия [пр’итэ н’з ’ийа], рецензия [р’ицеэ н’з ’ийа], пенсия [пэ н’с’ ийа], ве [н’з’] ель, лице́ [н’з’] ия, ка [н’д’] идат, ба [н’д’] ит, и [н’д’] ивид, бло [н’д’] ин, стипе [н’д’] ия, ба [н’т’] ик, ви [н’т’] ик, зо [н’т’] ик, ве [н’т’] илъ, а [н’т’] ичный, ко [н’т’] екст, ремо [н’т’] ировать;
• буквы «Н», «К», «Р» при фонетических разборах по составу могут смягчаться перед мягкими звуками [ч’], [щ’]: стака нч ик [стака′н’ч’ик], сме нщ ик [см’э′н’щ’ик], по нч ик [по′н’ч’ик], каме нщ ик [кам’э′н’щ’ик], бульва рщ ина [бул’ва′р’щ’ина], бо рщ [бо′р’щ’];
• часто звуки [з], [с], [р], [н] перед мягким согласным претерпевают ассимиляцию по твердости-мягкости: ст енка [с’т’э′нка], жи знь [жыз’н’], зд есь [з’д’эс’];
• чтобы корректно выполнить звуко буквенный разбор, учитывайте слова исключения, когда согласный [р] перед мягкими зубными и губными, а так же перед [ч’], [щ’] произносится твердо: артель, кормить, корнет, самоварчик;

Примечание: буква «Ь» после согласного непарного по твердости/мягкости в некоторых словоформах выполняет только грамматическую функцию и не накладывает фонетическую нагрузку: учиться, ночь, мышь, рожь и тд. В таких словах при буквенном анализе в квадратных скобках напротив буквы «Ь» ставится [-] прочерк.

Позиционные изменения парных звонких-глухих перед шипящими согласными и их транскрипция при звукобуквенном разборе

Чтобы определить количество звуков в слове необходимо учитывать их позиционные изменения. Парные звонкие-глухие: [д-т] или [з-с] перед шипящими (ж, ш, щ, ч) фонетически заменяются шипящим согласным.

• Буквенный разбор и примеры слов с шипящими звуками: прие зж ий [пр’ийэ´ жж ий], во сш ествие [ва шш э´ств’ийэ], и зж елта [и´ жж элта], сж алиться [ жж а´л’иц:а].

Явление, когда две разных буквы произносятся как одна, называется полной ассимиляцией по всем признакам. Выполняя звуко-буквенный разбор слова, один из повторяющихся звуков вы должны обозначать в транскрипции символом долготы [:].

• Буквосочетания с шипящим «сж» – «зж» , произносятся как двойной твердый согласный [ж:] , а «сш» – «зш» — как [ш:] : сжали, сшить, без шины, влезший.
• Сочетания «зж» , «жж» внутри корня при звукобуквенном разборе записывается в транскрипции как долгий согласный [ж:] : езжу, визжу, позже, вожжи, дрожжи, жженка.
• Сочетания «сч» , «зч» на стыке корня и суффикса/приставки произносятся как долгий мягкий [щ’:] : счет [ щ’: о´т], переписчик, заказчик.
• На стыке предлога со следующим словом на месте «сч» , «зч» транскрибируется как [щ’ч’] : без числа [б’э щ’ ч’ исла´], с чем-то [ щ’ч’ э′мта].
• При звуко буквенном разборе сочетания «тч» , «дч» на стыке морфем определяют как двойной мягкий [ч’:] : лётчик [л’о´ ч’: ик], моло дч ик [мало´ ч’: ик], о тч ёт [а ч’: о´т].

Видео:Подготовка к бою. Речь Максимуса. Начало. Гладиатор (2000) ► HD 4KСкачать

Шпаргалка по уподоблению согласных звуков по месту образования

• сч → [щ’:] : счастье [ щ’: а´с’т’йэ], песчаник [п’и щ’: а´н’ик], разносчик [разно´ щ’: ик], брусчатый, расчёты, исчерпать, расчистить;
• зч → [щ’:] : резчик [р’э´ щ’: ик], грузчик [гру´ щ’: ик], рассказчик [раска´ щ’: ик];
• жч → [щ’:] : перебежчик [п’ир’ибе´ щ’: ик], мужчина [му щ’: и´на];
• шч → [щ’:] : веснушчатый [в’исну′ щ’: итый];
• стч → [щ’:] : жёстче [жо´ щ’: э], хлёстче, оснастчик;
• здч → [щ’:] : объездчик [абйэ´ щ’: ик], бороздчатый [баро´ щ’: итый];
• сщ → [щ’:] : расщепить [ра щ’: ип’и′т’], расщедрился [ра щ’: э′др’илс’а];
• тщ → [ч’щ’] : отщепить [а ч’щ’ ип’и′т’], отщёлкивать [а ч’щ’ о´лк’иват’], тщетно [ ч’щ’ этна], тщательно [ ч’щ’ ат’эл’на];
• тч → [ч’:] : отчет [а ч’: о′т], отчизна [а ч’: и′зна], реснитчатый [р’ис’н’и′ ч’: и′тый];
• дч → [ч’:] : подчёркивать [па ч’: о′рк’иват’], падчерица [па ч’: ир’ица];
• сж → [ж:] : сжать [ ж: а´т’];
• зж → [ж:] : изжить [и ж: ы´т’], розжиг [ро´ ж: ык], уезжать [уйи ж: а´т’];
• сш → [ш:] : принёсший [пр’ин’о′ ш: ый], расшитый [ра ш: ы´тый];
• зш → [ш:] : низший [н’и ш: ы′й]
• чт → [шт] , в словоформах с «что» и его производными, делая звуко буквенный анализ, пишем [шт] : чтобы [ шт о′бы], не за что [н’э′ за шт а], что-нибудь [ шт о н’ибут’], кое-что;
• чт → [ч’т] в остальных случаях буквенного разбора: мечтатель [м’и ч’т а´т’ил’], почта [по´ ч’т а], предпочтение [пр’итпа ч’т ’э´н’ийэ] и тп;
• чн → [шн] в словах-исключениях: конечно [кан’э´ шн а′], скучно [ску´ шн а′], булочная, прачечная, яичница, пустячный, скворечник, девичник, горчичник, тряпочный, а так же в женских отчествах, оканчивающихся на «-ична»: Ильинична, Никитична, Кузьминична и т. п.;
• чн → [ч’н] — буквенный анализ для всех остальных вариантов: сказочный [ска´за ч’н ый], дачный [да´ ч’н ый], земляничный [з’им’л’ин’и´ ч’н ый], очнуться, облачный, солнечный и пр.;
• !жд → на месте буквенного сочетания «жд» допустимо двоякое произношение и транскрипция [щ’] либо [шт’] в слове дождь и в образованных от него словоформах: дождливый, дождевой.

Видео:Пушкин. Последние годы жизни поэта, травля обществом и трагический финалСкачать

Непроизносимые согласные звуки в словах русского языка

Во время произношения целого фонетического слова с цепочкой из множества различных согласных букв может утрачиваться тот, либо иной звук. Вследствие этого в орфограммах слов находятся буквы, лишенные звукового значения, так называемые непроизносимые согласные. Чтобы правильно выполнить фонетический разбор онлайн, непроизносимый согласный не отображают в транскрипции. Число звуков в подобных фонетических словах будет меньшее, чем букв.

В русской фонетике к числу непроизносимых согласных относятся:

• «Т» — в сочетаниях:
  • стн → [сн] : ме стн ый [м’э´ сн ый], тростник [тра с’н ’и´к]. По аналогии можно выполнить фонетический разбор слов ле стн ица, че стн ый, изве стн ый, радо стн ый, гру стн ый, уча стн ик, ве стн ик, нена стн ый, яро стн ый и прочих;
  • стл → [сл] : сча стл ивый [щ’:а сл ’и´вый’], сча стл ивчик, сове стл ивый, хва стл ивый (слова-исключения: костлявый и постлать, в них буква «Т» произносится);
  • нтск → [нск] : гига нтск ий [г’ига´ нск ’ий], аге нтск ий, президе нтск ий;
  • стьс → [с:] : ше стьс от [шэ с: о´т], взъе стьс я [взйэ´ с: а], кля стьс я [кл’а´ с: а];
  • стс → [с:] : тури стс кий [тур’и´ с: к’ий], максимали стс кий [макс’имал’и´ с: к’ий], раси стс кий [рас’и´ с: к’ий], бе стс еллер, пропаганди стс кий, экспрессиони стс кий, индуи стс кий, карьери стс кий;
  • нтг → [нг] : ре нтг ен [р’э нг ’э´н];
  • «–тся», «–ться» → [ц:] в глагольных окончаниях: улыба ться [улыба´ ц: а], мы ться [мы´ ц: а], смотри тся , сгоди тся , поклони ться , бри ться , годи тся ;
  • тс → [ц] у прилагательных в сочетаниях на стыке корня и суффикса: де тс кий [д’э´ ц к’ий], бра тс кий [бра´ ц кий];
  • тс → [ц:] / [цс] : спор тс мен [спар ц: м’э´н], о тс ылать [а цс ыла´т’];
  • тц → [ц:] на стыке морфем при фонетическом разборе онлайн записывается как долгий «цц»: бра тц а [бра´ ц: а], о тц епить [а ц: ып’и´т’], к о тц у [к а ц: у´];
• «Д» — при разборе по звукам в следующих буквосочетаниях:
  • здн → [зн] : по здн ий [по´ з’н’ ий], звё здн ый [з’в’о´ зн ый], пра здн ик [пра′ з’н ’ик], безвозме здн ый [б’извазм’э′ зн ый];
  • ндш → [нш] : му ндш тук [му нш ту´к], ла ндш афт [ла нш а´фт];
  • ндск → [нск] : голла ндск ий [гала´ нск ’ий], таила ндск ий [таила´ нск ’ий], норма ндск ий [нарма´ нск ’ий];
  • здц → [сц] : под у здц ы [пад у сц ы´];
  • ндц → [нц] : голла ндц ы [гала´ нц ы];
  • рдц → [рц] : се рдц е [с’э´ рц э], се рдц евина [с’и рц ыв’и´на];
  • рдч → [рч’] : се рдч ишко [с’э рч ’и´шка];
  • дц → [ц:] на стыке морфем, реже в корнях, произносятся и при звуко разборе слова записывается как двойной [ц]: по дц епить [па ц: ып’и´т’], два дц ать [два´ ц: ыт’];
  • дс → [ц] : заво дс кой [зава ц ко´й], ро дс тво [ра ц тво´], сре дс тво [ср’э´ ц тва], Кислово дс к [к’иславо´ ц к];
• «Л» — в сочетаниях:
  • лнц → [нц] : со лнц е [со´ нц э], со лнц естояние;
• «В» — в сочетаниях:
  • вств → [ств] буквенный разбор слов: здра вств уйте [здра´ ств уйт’э], чу вств о [ч’у´ ств а], чу вств енность [ч’у´ ств ’инас’т’], бало вств о [бала ств о´], де вств енный [д’э´ ств ’ин:ый].

Примечание: В некоторых словах русского языка при скоплении согласных звуков «стк», «нтк», «здк», «ндк» выпадение фонемы [т] не допускается: поездка [пайэ´стка], невестка, машинистка, повестка, лаборантка, студентка, пациентка, громоздкий, ирландка, шотландка.

• Две идентичные буквы сразу после ударного гласного при буквенном разборе транскрибируется как одиночный звук и символ долготы [:]: класс, ванна, масса, группа, программа.
• Удвоенные согласные в предударных слогах обозначаются в транскрипции и произносится как один звук: тоннель [танэ´л’], терраса, аппарат.

Если вы затрудняетесь выполнить фонетический разбор слова онлайн по обозначенным правилам или у вас получился неоднозначный анализ исследуемого слова, воспользуйтесь помощью словаря-справочника. Литературные нормы орфоэпии регламентируются изданием: «Русское литературное произношение и ударение. Словарь – справочник». М. 1959 г.

• Литневская Е.И. Русский язык: краткий теоретический курс для школьников. – МГУ, М.: 2000
• Панов М.В. Русская фонетика. – Просвещение, М.: 1967
• Бешенкова Е.В., Иванова О.Е. Правила русской орфографии с комментариями.
• Учебное пособие. – «Институт повышения квалификации работников образования», Тамбов: 2012
• Розенталь Д.Э., Джанджакова Е.В., Кабанова Н.П. Справочник по правописанию, произношению, литературному редактированию. Русское литературное произношение.– М.: ЧеРо, 1999

Теперь вы знаете как разобрать слово по звукам, сделать звуко буквенный анализ каждого слога и определить их количество. Описанные правила объясняют законы фонетики в формате школьной программы. Они помогут вам фонетически охарактеризовать любую букву.

Царские воспоминания

VIII – Царские воспоминания

1. Николай Первый против семьи Геуккернов
2. Депеша Геккерна
3. Разночтения и царский след
4. И снова царский след
5. Царские воспоминания
6. Царю известно

НИКОЛАЙ ПЕРВЫЙ ПРОТИВ СЕМЬИ ГЕККЕРНОВ

Николай Первый вёл скрытую борьбу против бугрства. Так называли гомосексуализм в то время. Это явление было распространено в начале 19 века также в светском обществе Петербурга.
Нужно подчеркнуть, что усыновление Нидерландским посланником, дипломатом Луи Геккерном, кавалергарда Жоржа Дантеса, прибывшего из Франции в конце 1833 года в Россию, дало повод русскому царю поставить новоявленной семье на вид это «щекотливое» обстоятельство. Может быть, действительно недаром царь на аудиенции с посланником Геккерном в мае 1836 года обратил особое внимание на подобные отношения? И не случайно же после непродолжительного пребывания Дантеса в качестве ординарца при Николае (с 9 октября по 13 октября) и Луи, и Жорж так отчаянно засуетились вокруг прекрасной половины светского Петербурга.
Но обострившееся внимание к Наталье Николаевне Пушкиной со стороны Жоржа Дантеса, который начал буквально преследовать её своим вниманием и домогательствами, желая получить всё, что ему, как он считал, было обещано всем её поведением, говорило об особых обстоятельствах. Причём, именно эта цель более всего занимала Жоржа.

И вот все пути к славе успешного женского угодника сошлись, как очевидно, в одну дорогу: в дом Александра Пушкина. К тому же, Дантес уже был дружен с Идалией Полетикой, ухаживал за Екатериной Гончаровой, явно в него влюблённой, жаждал близости с Натали. Тем более, что избранница Луи Геккерна на роль жены для Жоржа, Мари Барятинская, увы, не могла простить последнему его ветреность и видимую всему свету его любовь к жене Пушкина. Да, поначалу Жорж был настолько влюблён, что не заметить этого со стороны было невозможно. Но время шло и всё менялось.
В письме Геккерну от 6 марта 1836 года Дантес пишет о Наталье Николаевне Пушкиной: «… Когда я пошёл на бал во дворец, великий князь и наследник дразнил меня ею, из чего я немедленно заключил, что люди что-то заметили во мне, но насчёт неё, я уверен, ни у кого не возникло и подозрения, а я слишком её люблю, чтобы скомпрометировать, и, как я сказал раньше, всё кончено, и я надеюсь, что когда ты вернёшься, ты найдёшь меня основательно излечившимся».
С. Витале утверждает: «Могло ли быть, чтобы Пушкин не замечал того, что было настолько очевидным для всего города, что упоминалось в дневниках и становилось предметом шуточных замечаний членов императорской фамилии? Конечно, нет. «Il l’a troublee» — сказал он другу, говоря о Дантесе и своей жене». Пушкин был уверен, что всё не выйдет за рамки приличия».
Может быть, Пушкин сказал так: Il l’a trou bleue ?
Законодательство в России по вопросам мужеложства имело особые статьи.
http://ru.wikipedia.org/wiki/ : В 1832 году параграф 995, карающий за мужеложство, был введён Николаем I и в уголовное законодательство РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ: наказание составляло до 5 лет ссылки в Сибирь; к этому времени во многих странах Европы соответствующие уголовные статьи уже были отменены. Впервые это было сделано во ФРАНЦИИ благодаря новому уголовному законодательству, принятому в 1810 году Наполеоном. Однако в законах большинства ГЕРМАНСКИХ стран, на которые ориентировался в идейном и политическом отношении Николай I, уголовное преследование за мужеложество сохранялось.
Воинский устав при Петре I:
Первые карательные меры против мужеложников были введены в 1706 году в воинском уставе Петра I, разработанном на основе германских образцов. При этом карательные меры распространялись только на военнослужащих и не касались гражданского населения. С этого момента был перенят европейский обычай сожжения мужеложников на костре. В 1716 году сожжение на костре было заменено телесным наказанием, а в случаях применения насилия — вечной ссылкой. После Петра I гомосексуальные отношения вновь получили послабление.

При Александре I
http://hellife.forum2x2.ru/t104-topic гомосексуальными наклонностями славились министр просвещения и духовных дел князь А.Н. Голицын и министр иностранных дел, а затем канцлер Н.П. Румянцев. Влиятельный министр просвещения при Николае 1 граф Сергей Уваров (1786 — 1856) устроил своему любовнику князю Михаилу Дондукову-Корсакову почетное назначение вице-президентом Императорской Академии наук и ректором Санкт-Петербургского университета, что породило несколько ехидных эпиграмм, включая пушкинскую:
В академии наук
Заседает князь Дундук.
Говорят, не подобает
Дундуку такая честь;
Почему ж он заседает?
Потому что /- — -/ есть.
Когда речь шла не о врагах, а о друзьях, Пушкин относился к этой склонности весело-иронически, не видя в ней ничего страшного, о чем свидетельствует его письмо и стихотворное послание Филиппу Вигелю, слабость которого к юношам была общеизвестна. Сочувствуя кишиневской скуке Вигеля, поэт полушутя рекомендует ему «милых трех красавцев», из которых «думаю, годен на употребление в пользу собственно самый меньшой: NB он спит в одной комнате с братом Михаилом и трясутся немилосердно — из этого можете вывести важные заключения, представляю их вашей опытности и благоразумию». Кончается обращенное к Вигелю стихотворение словами: «Тебе служить я буду рад — Стихами, прозой, всей душою, Но, Вигель — пощади мой зад!».

Известно письмо Вигеля к Пушкину в 1831 году, когда поэт, уже женатый. устраивал свою жизнь в Петербурге. — Пушкин А. С. Полное собрание сочинений: в 17 т. Том 14: Переписка 1828-1831 — 1941. — 645. Ф. Ф. Вигель — Пушкину. Июнь — июль 1831 г. Петербург.
«Мне надо рассказать вам о тысяче вещей, но так как нас разделяют двадцать две версты, я вынужден написать вам всего десять слов. Проект политической и литературной газеты — прелесть, я много о нем думаю: я искал и, кажется, нашел для его выполнения путь верный и вместе с тем благородный. Вы знакомы с г-ном Уваровым, бывшим арзамасцем: мне кажется, он хорошо ко мне относится, хотя и не очень ладит с моим начальством, но зато он очень хорош с генералом Бенкендорфом; ему сообщили о вашем проекте, он его одобряет, приветствует, он от него в восторге и поговорит о нем с генералом, когда вам это будет угодно.
Я повторяю, вы знакомы с г. Уваровым: следовательно, вы знаете, что это царедворец, раздраженный неудачами, но который никогда не зайдет так далеко в своем злопамятстве, чтобы отказаться от значительной должности, если ему предложат ее; это умный человек, пресыщенный наслаждениями, которые может доставить разум, но всегда готовый вернуться к литературной и ученой деятельности; в конечном итоге, это добрый малый, но тщеславный, обиженный и раздосадованный тем, что он не достиг той степени почета и власти, к которым стремился двумя путями, испробованными им один за другим; он избрал третий путь — путь богатства, и встретил здесь еще больше препятствий. … В вашей записке вы можете сослаться на меня, но не упоминайте о содержании настоящего письма. Оно должно было заключать в себе десять слов, как я заметил в начале, но, как видно, я принадлежу к тем людям, которым требуется два часа для того, чтобы их высказать, и три страницы, чтобы их написать. Прощайте, до свидания. А когда будет это свидание?
Вигель».
* — ключ камергера.

В дневнике Пушкина в записях 1834 года в нескольких строчках есть упоминание о Ф.Ф. Вигеле: ДНЕВНИК 1833 — 1835 гг.
1834 «1 января. Третьего дня я пожалован в камер-юнкеры (что довольно неприлично моим летам). Но двору хотелось, чтобы Наталья Николаевна танцевала в Аничкове. Так я же сделаюсь русским Dangeau. …
7-го. Вигель получил звезду и очень ею доволен. Вчера был он у меня. Я люблю его разговор — он занимателен и делен, но всегда кончается толками о мужеложстве».
Вполне вероятно, что именно через Вигеля Пушкин узнал и о слухах и сплетнях по поводу усыновления в мае 1836 года нидерландским посланником Геккерном кавалергарда Дантеса. Пушкин был знаком с Дантесом с лета 1834 года, когда Натали с детьми уехала на лето в Полотняный Завод. Однажды Пушкин и Дантес обедали за одним столом в ресторации у Дюме. Осенью того же года Дантес обратил внимание на Пушкина в обществе Натали и её сестёр и шутя назвал его «трёхбунчужным пашой». Оба острые на язык, Дантес и Пушкин часто обменивались колкостями. И не всегда Пушкину было весело:
«Дантес носил кольцо, в котором был миниатюрный портрет Генриха V, сына Генриха Беррийского, рождённого после смерти отца, — он был надеждой французских легитимистов как наследник престола, узурпированного Луи Филиппом. Однажды на вечере у Вяземских Пушкин в шутку сказал, что Дантес носит на пальце портрет обезьяны. Кавалергард поднял руку так, чтобы все могли видеть кольцо, и ответил: «Посмотрите на эти черты, похожи ли они на господина Пушкина?». – С. Витале. «Тайна Дантеса или пуговица Пушкина».
Вскоре и в сторону посланника Нидерландов Геккерна пошли двусмысленные толки. В письме дипломата Гогенлоэ графу Беролдингену 23 мая 1836 года можно прочесть: «Барон Геккерн … нашёл, что обращение с ним в обществе изменилось, как, возможно, и при дворе, где не спешат его принимать. Несколько едкий человек, барон имеет мало друзей в столице … Господин Геккерн недавно усыновил молодого барона Дантеса, который несколько лет служит в русской армии, куда его приняли по просьбе барона Геккерна. Это усыновление стало предметом разговоров во многих петербургских салонах и вызвало замечания едва ли лестные для барона Геккерна».

1. Анна Павловна Романова и принц Вильгельм Оранский.

«В 1816 году 20-летняя Анна Павловна вступила в брак с нидерландским наследным принцем Оранским (с 1840 года король Виллем II). Этот брак позволил Оранской династии поправить финансовые дела, так как, согласно Учреждению об императорской фамилии, великим княжнам при вступлении в брак полагалось денежное приданое в 1 млн. руб.». http://ru.wikipedia.org/wiki/
«Виллем настолько нуждался, что у него не было средств даже на корону. Бедному принцу банально было нечем короноваться. Вздохнув, Анна Павловна отдала мужу свои бриллианты, чтобы он сделал себе приличную корону. Ходили сплетни, что Виллем был склонен к содомитскому греху; поговаривали, что он содержит любовника, который его разоряет». http://www.gollandia.nl/
«Всю жизнь благородная женщина штопала финансовые дыры, проделанные беззаботным супругом, который жил широко и весело, ни в чем себе не отказывая, был заядлым картежником, с королевской роскошью содержал латинского любовника и был склонен к содомитскому греху и извращениям. Одного из сердечных дружков мужа Анна подозревала в краже значительной части своих бриллиантов, которая произошла перед вынужденным отъездом королевской семьи Оранских из Брюсселя, во время франкоязычного бунта, когда Нидерланды потеряли Бельгию. Но даже в такой трудной ситуации и несмотря на личные неприятности, Анна вновь проявила настоящее благородство и милосердие. Именно в этот период появляются основанные ею на личные средства госпиталь и инвалидный дом для воинов, получивших ранения и увечья во время драматических событий при отделении Бельгии.
В то время как королева Анна заботится о больных и обездоленных, ее супруг избирает местом своей резиденции и развлечений город Тилбург».

Анна Павловна, часто тосковавшая в одиночестве, постоянно поддерживала контакты со своими родными в России. Она еженедельно писала матери, обращалась к братьям, Александру и Николаю, за советом и помощью.
Она переписывалась также и с В. Жуковским, как воспитателем и семейным учителем в доме Романовых. Вполне естественно, что Вильгельм, с его влечением к удовольствиям, давал Анне много поводов к обидам и приводил не раз к недоразумениям и ссорам супругов. И не раз эти обстоятельства становились для Анны темой для обсуждения их в переписке с родными.

2. Взгляд на проблему с депешей Геккерна.
Николай в мае 1836 года пошёл навстречу просьбам Геккерна об усыновлении им поручика Жоржа Дантеса. Вероятно, при этом он закрыл глаза на недостаточно законные основания к этому акту. Или попросту не знал о них. При этом видна лёгкость, с которой молодой человек явился в Россию под крылом Геккерна, благополучно пристроившего поближе ко двору «своего питомца».
К тому же, Дантес вскоре был представлен и Александре Фёдоровне, которая не только помогла ему денежными средствами из своей личной шкатулки, но и включила его в свиту своих «танцоров». Александра Фёдоровна была вовсе не глупа: в поле зрения её избранного кавалергарда Александра Трубецкого должен быть приближённый Государя, Дантес.
Налицо поистине удивительное ПОКРОВИТЕЛЬСТВО человеку, явно не имевшему для этого никаких видимых заслуг. Но этот человек оказывался в долгу перед Государем за Его высочайшие благодеяния.

Аудиенция Николая Первого и посланника Нидерландов Геккерна, явившегося из отпуска в мае 1836 года, имела темой не только межгосударственные отношения. Известно было о маршруте путешествия посланника и его пребывании в Нидерландах. Кроме решения вопроса об усыновлении Геккерном Дантеса, Николай, вероятно, счёл уместным коснуться обстоятельств семейной жизни своей сестры, Анны Павловны, надеясь услышать ответы на свои вопросы, узнать новости, доступные Геккерну.
Да, тема семейных отношений явно была затронута в контексте беседы посла и Государя. Это обстоятельство прочитывается в тексте последовавшей за тем депеши Геккерна по линии Министерства иностранных дел:

Якоб ван Геккерн – Иоганну Верстолку ван Сулену,
Санкт-Петербург, 23 мая 1836 года
«После того как выражение моего почтения было принято с обычным благоволением, его Величество подробно остановился на отношениях с Его Королевским Высочеством принцем Оранским. Его Величество, который совершенно естественно чувствует родственную привязанность к Их Королевским Высочествам, откровенно высказался насчёт непостоянного характера Её Высочества принцессы, и сожалея о том, что он назвал неспособностью монсеньёра принца Оранского продемонстрировать большую терпимость в отношении этой несчастной особенности и приложить больше усилий для восстановления доброй гармонии, отсутствие которой он считал опасным примером для августейших детей Их Королевских высочеств и совсем не вдохновляющим для будущего молодых принцев. Когда аудиенция была закончена, я отправился к Императрице. Без излишних церемоний Её Величество спросила меня, почему мы держим такую значительную армию и служебный персонал на границах, прибавив, что сегодня это полностью лишено всякого смысла, разве только для потакания пристрастиям принца Оранского, которому, по-видимому, не нравится жить в Гааге».

Принц Оранский, с некоторым опозданием узнавший о содержании майской депеши из России, заключил, что «изобретённый сюжет» Геккерна много вредит репутации его не только как наследника престола. Последовала реакция, отражённая в его первом письме Николаю от 26 сентября 1836 года:
«Я должен сделать тебе, дорогой мой, один упрек, так как не желаю ничего таить против тебя. Как же это случилось, мой друг, что ты мог говорить о моих домашних делах с Геккерном, как с посланником или в любом другом качестве? Он изложил все это в официальной депеше, которую я читал, и мне горько видеть, что ТЫ НАХОДИШЬ МЕНЯ ВИНОВАТЫМ И ПОЛАГАЕШЬ, БУДТО Я СОВСЕМ НЕ ИДУ НАВСТРЕЧУ ЖЕЛАНИЯМ ТВОЕЙ СЕСТРЫ.
До сей поры я надеялся, что мои семейные обстоятельства не осудит, по крайней мере, никто из близких Анны, которые знают голую правду. Я заверяю тебя, что ВСЁ ЭТО ЗАДЕЛО МЕНЯ ЗА СЕРДЦЕ, РАВНО КАК И ФРАЗА АЛЕКСАНДРИНЫ, СООБЩЁННАЯ ГЕККЕРНОМ: спросив, сколько времени еще может продлиться бесконечное пребывание наших войск на бельгийской границе, ОНА СКАЗАЛА, что известно, БУДТО ЭТО ДЕЛАЕТСЯ ТЕПЕРЬ ТОЛЬКО ДЛЯ УДОВЛЕТВОРЕНИЯ МОИХ ВОИНСТВЕННЫХ НАКЛОННОСТЕЙ. ».

Эта интересная фраза — «в любом другом качестве» — могла бы насторожить внимательного читателя. Виллем считал, что Николай мог себе позволить с Геккерном неофициальное обращение? Мог позволить простую светскую беседу, беседу приятельскую? Вполне мог, поскольку Геккерна приглашали на обеды в кругу императорской семьи, он был в большой дружбе с Министром иностранных дел Нессельроде и его влиятельной женой, общался с семейством Строгановых, был принят в высшем обществе Петербурга. В его адрес не было до сих пор нареканий!
Нужно лишь согласиться с тем, что Виллем не желает обсуждать с Николаем и его родственниками свои личные поступки, как человека, и свои решения, как наследного принца Голландии.
Тем не менее, угадывается, что в беседе с Геккерном, занятым усыновлением Жоржа Дантеса, Николай явно коснулся темы семейного счастья, воспитания. Он мог выразить свою жалость к сестре, зная об отношениях её с принцем. Николай очень любил показать себя хорошим семьянином, отцом. Воспитательные ноты в его разговоре мог услышать каждый. Он, возможно, говорил о детях Анны Павловны и Виллема, об обязанностях отцовства. В свою очередь, Геккерн понимал, что должен зарекомендовать перед Государем себя и Жоржа с самой достойной стороны, приняв намёки царя на его не всем понятное «усыновление» Дантеса.

В депеше, присланной Геккерном, явно звучали мотивы, которые так «задели» Виллема. И он понял скрытый смысл «изобретённых сюжетов»:
1.Николай знает о причинах ссор и размолвок в личной жизни Виллема, о которых никогда не говорится ни впрямую, ни косвенно даже в письмах, не терпящих «любопытства почты».
2.Николай осуждает причины, повлиявшие на личные отношения Виллема и Анны.
3.Александра Фёдоровна догадывается об особенностях «воинственных наклонностей» Виллема, о причинах его нежелания пребывать в Гааге.

Отдельного обсуждения требует высказывание императрицы Александры Фёдоровны, сообщенное Виллему Геккерном: «Спросив, сколько времени еще может продлиться бесконечное пребывание наших войск на бельгийской границе, она сказала, что известно, будто это делается теперь только для удовлетворения моих воинственных наклонностей. ».
«Воинственность» Виллема вызывает, конечно, некоторые вопросы. Дело в том, что ещё в 1830 году по предложению Англии 5 держав – Англия, Франция, Россия, Австрия и Пруссия – признали независимость Бельгии и заставили голландское правительство пойти на временное прекращение военных действий против Бельгии. Вскоре, уже в 1831 году, эти же 5 держав объявили Бельгию нейтральным государством.
Тогда по какому праву наследный принц, вопреки воле своего отца, короля Виллема Первого, вплоть до 1838 года демонстрировал силу своих войск у границ с Бельгией, нарушая соглашение 5 держав? Виллем проявляет амбиции, не совместимые с Конституцией своей страны!
Вероятно, по поводу политики и «войск на границе» принц Виллем спорил не только с отцом, королём Голландии. Он спорил также со своей женой. И, в этом случае, вовсе не по поводу независимости Бельгии, а по поводу собственной свободы от семейных уз.
Николай Первый и его жена, близкие Анны Павловны, были в курсе семейных раздоров голландских супругов, часто живших порознь. Известно, что Анна Павловна предпочитала одиночество и часто жила далеко от мужа, в своей личной усадьбе Сустдейк.
Надо заметить, что впоследствии, став королём Голландии в 1840 году, Виллем предпочёл для себя город Тилбург, славившийся увеселительными заведениями. На карте Европы город Тилбург находится недалеко от границы с Бельгией. Виллем не только вследствие своих «воинственных наклонностей» держал войска на бельгийской границе. Виллему нравилось быть подальше от семейных обязанностей и забот, чтобы дать волю своим истинным «наклонностям» в городе Тилбурге.
Александра Фёдоровна вовсе не напрасно высказалась в беседе с Нидерландским посланником о пребывании голландских войск на бельгийской границе. Государыня особенным образом интересовалась всеми обстоятельствами придворной жизни не только в России. В её трудночитаемом немецкоязычном дневнике можно было бы найти множество записей, касающихся её личной жизни, увлечений, забот о детях и душевных переживаний о своём некогда любимом Николае. Она знала обо всех, как ей казалось, любовных связях своего супруга. И наверняка интересовалась такими же обстоятельствами жизни сестры Николая, которая часто в переписке жаловалась на отчуждённость своего супруга Виллема.

Переписка Николая и Виллема привела к разрешению казуса между ними, что нашло выражение в письме Вильгельма от 30 октября 1836 года: «Я должен тебе признаться, что был потрясён и огорчён содержанием депеши Геккерна, не будучи в состоянии ни объяснить ситуации, ни исправить твою ошибку. Но теперь ты совершенно успокоил мою душу, и я тебя благодарю от глубины сердца. Я тебе обещаю то же самое при сходных обстоятельствах».
Любопытно, каким же образом Николай к 30 октября 1836 года «совершенно успокоил душу» щепетильного Вильгельма?
Очевидно, что Николай в своём предыдущем письме, исчезнувшем под грифом секретности или уничтоженном, от 10 октября 1836 года, пообещал Вильгельму каким-то образом разрядить создавшуюся неблагоприятную для будущего короля атмосферу при его конституционном дворе. Николай, обходя «любопытство почты», то есть с курьером, отправил ему это письмо, в котором изложил свой план решения проблем: он нашёл способ дискредитации и отставки Геккерна, вызывающего подозрения. Это явилось бы опровержением пресловутой депеши.

Вскоре Пушкин получил анонимное письмо, спровоцированное встречей Дантеса и Натальи Пушкиной на квартире Идалии Полетики. Достаточно было лишь простого факта встречи, которую назвали «свиданием». Есть вероятность, что кавалергард Александр Трубецкой, движимый высочайшими указаниями, постарался помочь Дантесу!

3. Пушкин против Геккерна.
Пушкин, сам того не ведая, с 4 ноября 1836 года оказался заодно с Николаем и Виллемом. После помолвки Дантеса и Екатерины Гончаровой Пушкин писал Геккерну о том, что имел возможность обесчестить его в глазах Нидерландов и России:
«Теперь я подхожу к цели моего письма: может быть, вы хотите знать, что помешало мне до сих пор ОБЕСЧЕСТИТЬ ВАС В ГЛАЗАХ НАШЕГО И ВАШЕГО ДВОРА. Я вам скажу это.
Я, как видите, добр, бесхитростен, но сердце мое чувствительно. Дуэли мне уже недостаточно, и каков бы ни был ее исход, я не сочту себя достаточно отмщенным ни смертью вашего сына, ни его женитьбой. Я хочу, чтобы вы дали себе труд и сами нашли основания, которые были бы достаточны для того, чтобы побудить меня не плюнуть вам в лицо, и чтобы уничтожить самый след этого жалкого дела, из которого мне легко будет сделать отличную главу в моей истории рогоносцев».
По всей вероятности, Пушкин стремился к дуэли с Геккерном, но правильно решил, что вызов должен был сделать сам дипломат.
В письме 25 января 1837 года Пушкин пишет: «Я вынужден признать, барон, что ваша собственная РОЛЬ была не совсем прилична. Вы, ПРЕДСТАВИТЕЛЬ КОРОНОВАННОЙ ОСОБЫ, вы отечески сводничали вашему сыну. По-видимому, всем его поведением (впрочем, в достаточной степени неловким) руководили вы… Вы хорошо понимаете, барон, что после всего этого я не могу терпеть, чтобы моя семья имела какие бы то ни было сношения с вашей. ТОЛЬКО НА ЭТОМ УСЛОВИИ СОГЛАСИЛСЯ Я НЕ ДАВАТЬ ХОДА ЭТОМУ ГРЯЗНОМУ ДЕЛУ И НЕ ОБЕСЧЕСТИТЬ ВАС В ГЛАЗАХ ДВОРОВ НАШЕГО И ВАШЕГО, К ЧЕМУ Я ИМЕЛ ВОЗМОЖНОСТЬ И НАМЕРЕНИЕ. Я не желаю, чтобы моя жена выслушивала впредь ваши отеческие увещания. Я не могу позволить, чтобы ваш сын, после своего мерзкого поведения, смел ЗАИГРЫВАТЬ с моей женой, и еще того менее — чтобы он отпускал ей казарменные каламбуры и РАЗЫГРЫВАЛ преданность и несчастную любовь, тогда как он просто ПЛУТ И ПОДЛЕЦ. Итак, я вынужден обратиться к вам, чтобы просить вас положить конец всем этим проискам, если вы хотите избежать нового скандала, перед которым, конечно, я не остановлюсь».

В письме к Бенкендорфу накануне последней дуэли прослеживается не только упорное осуждение действий обоих Геккернов. Чёрным по белому Пушкин пишет о «ком бы то ни было», с кем связано имя Натальи Николаевны Пушкиной. И этому «кому бы то ни было» он не намерен представлять доказательства того, что он утверждает».
«Мне не подобало видеть, чтобы имя моей жены было в данном случае связано С ЧЬИМ БЫ ТО НИ БЫЛО ИМЕНЕМ. Я поручил сказать это г-ну Дантесу. Барон Геккерен приехал ко мне и принял вызов от имени г-на Дантеса, прося у меня отсрочки на две недели.
Оказывается, что в этот промежуток времени г-н Дантес влюбился в мою свояченицу, мадемуазель Гончарову, и сделал ей предложение. Узнав об этом из толков в обществе, я поручил просить г-на д’Аршиака (секунданта г-на Дантеса), чтобы мой вызов рассматривался как не имевший места. Тем временем я убедился, что анонимное письмо исходило от г-на Геккерена, о чем считаю своим долгом ДОВЕСТИ ДО СВЕДЕНИЯ ПРАВИТЕЛЬСТВА И ОБЩЕСТВА.
Будучи ЕДИНСТВЕННЫМ судьей и хранителем моей чести и чести моей жены и не требуя вследствие этого ни правосудия, ни мщения, Я НЕ МОГУ и не хочу представлять КОМУ БЫ ТО НИ БЫЛО доказательства того, что утверждаю.
Во всяком случае, надеюсь, граф, что это письмо служит доказательством уважения и доверия, которые я к вам питаю».
Может показаться, что именно к таким результатам стремился Пушкин:
— он убедился и убеждал всех, что анонимное письмо исходило от Геккерна;
— вызов к дуэли был сделан дипломатом Геккерном.

Пушкин, не желая представлять доказательства, уверенный в своей правоте, явно подставлял Геккерна. Но он понимал, что анонимное письмо на бланке, полученное им ещё раньше, в средине октября, исходило из иностранного посольства. И заинтересован в таком послании Пушкину был именно Геккерн, потворствующий и помогающий Дантесу и «кому бы то ни было»!
Пушкин не мог остановиться, видя наглость Дантеса. Всё поведение Пушкина в свете, его нескрываемое презрительное отношение к Геккернам в салонах и на балах даже Николая заставляло думать, что «давно нужно было ждать дуэли»! И Николай ждал. Он лишь позволил себе сделать замечание Наталье Николаевне о её неосмотрительном поведении в свете при явной ревности мужа.
Дуэль оказалась неизбежной. Это было решение Пушкина: дуэль должна быть «чем кровавее, тем лучше». Это как «русский бунт, бессмысленный и беспощадный». И Пушкин не оповестил о своём намерении Бенкендорфа.
Да, январское письмо Пушкина к Бенкендорфу было написано заблаговременно. Но не отослано. Он лежало в кармане сюртука. Данзас должен был или оставить его себе, или поступить так, как подскажут обстоятельства.

4. После Пушкина:
Пушкиновед М. И. Яшин восстановил по косвенным данным содержание беседы Пушкина с царем 23 ноября 1836 года. Исследователь подчеркивал бездействие Николая после этих событий: «B ноябрьские дни Николай знал все: и пасквиль, и подготовку дуэли, но ничего не предпринял. предпочитая ожидать дуэли».
30 января 1837 года Геккерн послал своему министру иностранных дел барону Верстолку ван Зеелену первую депешу о происшедшем событии, где изображал себя и Дантеса в выгоднейшем свете и не допуская даже мысли об отставке. Ещё до начала суда над участниками дуэли дипломат позволил себе просить Министра иностранных дел Нессельроде, осведомлённого об истинных причинах трагедии, «умолить государя»:
«Окажите милость, соблаговолите умолить государя императора уполномочить Вас прислать мне в нескольких строках ОПРАВДАНИЕ моего собственного поведения в этом грустном деле; оно мне необходимо для того, чтобы я мог себя чувствовать ВПРАВЕ оставаться при императорском дворе; я был бы в отчаянии, если бы должен был его покинуть; мои средства невелики, и в настоящее время у меня семья, которую я должен содержать». — Бар. ГЕККЕРЕН-СТАРШИЙ — графу К. В. НЕССЕЛЬРОДЕ (рус. министру иностр. дел), 30 янв. 1837 г. Щеголев, 291.
Геккерн вновь озабочен «материальным» подтверждением своей непорочности, но совесть не даёт ему покоя о его «собственном поведении в этом грустном деле».
После дуэли Пушкина с Дантесом, когда принц Виллем в Голландии и царь Николай Первый в России пришли, наконец, к согласию и рассчитались друг с другом в недоразумении с пресловутой депешей Геккерна, настала пора подведения итогов.
8 марта 1837 года Вильгельм Оранский отвечал на доставленное курьером письмо Николая I от 15 февраля 1837 года:
“Дорогой, милый Никки! Я благополучно получил твое письмо от 15 февраля с курьером, который прибыл сюда, возвращаясь в Лондон. И я благодарю тебя за него от всего сердца, ибо та тщательность, с которой ты счел нужным меня осведомить об этой роковой истории, касающейся Геккерна, служит для меня новым свидетельством твоей старинной и доброй дружбы. Я признаюсь тебе, что все это мне кажется, по меньшей мере, грязной историей, и Геккерн, конечно, не может после этого представлять мою страну перед тобою; поэтому для начала ему дан отпуск. …
Мне кажется, что во всех отношениях это не будет потерей, и что мы, ты и я, долгое время сильно обманывались на его счет. Я в особенности надеюсь, что тот, кто его заменит, будет более правдивым и не станет изобретать сюжеты для заполнения своих депеш, как это делал Геккерн. Здесь никто не понял, что должно было значить и какую истинную цель преследовало усыновление Дантеса Геккерном, особенно потому, что Геккерн подтверждает, что они не связаны никакими кровными узами».
Пушкин знал с самого начала «что должно было значить и какую истинную цель преследовало усыновление Дантеса Геккерном».

Литература:
НОВЫЙ МИР № 3, 1972 — Н. Эйдельман О ГИБЕЛИ ПУШКИНА (По новым материалам).
«Пушкин. Из биографии и творчества 1826-1837. — Часть 3. УХОД. — :
Интернет:
http://ru.wikipedia.org/wiki/ Нидерланды, Голландия.
http://www.gollandia.nl/ — Анна Павловна vs принцесса Максима

РАЗНОЧТЕНИЯ И ЦАРСКИЙ СЛЕД
Из замечательной статьи Эйдельмана в Новом мире за 1972 год любопытно было узнать, что в воспоминаниях дочери Николая 1 великой княгини Ольги Николаевны (1881-1882 годов) есть замечательные строчки:
«Папа, который видел в Пушкине олицетворение славы и величия России, относился к нему с большим вниманием, и это внимание распространялось и на его жену, которая была в такой же степени добра, как и прекрасна. Он поручил Бенкендорфу разоблачить автора анонимных писем, а Дантесу БЫЛО ПРИКАЗАНО жениться на младшей сестре Наталии Пушкиной, довольно заурядной особе. Но было уже поздно: раз пробудившаяся ревность продолжала развиваться. Некоторое время спустя ‹. › Дантес стрелялся с Пушкиным на дуэли, и наш великий поэт умер, смертельно раненный его рукой». — «Сон юности» — Записки дочери Николая I, Великой княжны Ольги Николаевны, королевы Вюртембергской. — Париж, 1963. http://feb-web.ru/feb/pushkin/serial/is5/is5-365-.htm
Эти воспоминания настолько повлияли на восприятие всей истории дуэли, что «царский след» стал ведущим на всём пути пушкинистов.
В книге В. Кунина «Последний год жизни Пушкина» – М.: Правда, 1989 г. можно найти ещё более пространную цитату из тех же воспоминаний великой княжны, но уже не прочитывается «царского следа»: «Папа, который проявлял к нему интерес, как к славе России, и желал добра его жене, столь же доброй, как и красивой, приложил все усилия к тому, чтобы его успокоить. Бенкендорфу было поручено предпринять поиски автора писем. ДРУЗЬЯ НАШЛИ ТОЛЬКО ОДНО СРЕДСТВО, чтобы обезоружить подозрения. Дантес должен был жениться на младшей сестре г-жи Пушкиной, довольно малоинтересной особе. Но было слишком поздно; разбуженная ревность не смогла быть отвлечена».
Оказывается, эта цитата дана в редакции Левкович. И теперь читателю нужно гадать, каким же образом Дантеса женили? Царским приказом или уговорами друзей?

Эйдельман пишет о полемике Я.Л. Левкович, автора последнего «перевода» цитаты, с Яшиным, опубликовавшим цитату иной редакции:
«Я. Л. Левкович, полемизируя с Яшиным, процитировала подлинный французский текст тех же воспоминаний, где говорилось о друзьях поэта, которые «нашли только одно средство, чтобы обезоружить подозрения», — принудить Дантеса жениться». — Я. Л. Левкович. Две работы о дуэли Пушкина. «Русская литература», 1970, N2, стр. 212.
Однако вопрос остается открытым. Только что приведенный текст еще не уничтожает гипотезы Яшина: действительно, друзья Пушкина, гасившие дуэль в ноябре 1836 года (Жуковский, Загряжская), могли принудить Дантеса жениться, только сообщив ему в той или иной форме высочайшую волю! Не углубляясь более в этот вопрос, заметим, однако, что «тень царя» присутствует в дуэльной истории с самого начала». http://vivovoco.rsl.ru/VV/PAPERS/NYE/NYE_2.HTM

31.01.2013 г.
Резюме по поводу полемики Левкович и Яшина восхищает ещё более, чем разночтения. Оказывается, нужно заниматься историей дуэли Пушкина, «не углубляясь более в этот вопрос»! Двадцатый век, который, казалось бы, развязал руки литературоведам и, тем более – советским, отнюдь не раболепным перед царями, ещё очень боится всего, что связано с «царским следом». Увы, становится понятно, что чем больше вникаешь в этот вопрос, тем больше увязаешь в болоте исторических недомолвок, иных редакций, неправильных переводов, бессмысленных споров.
В. Баевский: «НОВЫЕ ДОКУМЕНТЫ О ЖИЗНИ И СМЕРТИ ПУШКИНА» — Вопросы литературы. — М., 2002, № 2: «За десять лет до «Пуговицы Пушкина» была опубликована другая книга об обстоятельствах дуэли Пушкина с Дантесом. В НЕЙ НЕ ПРИВЕДЁН ТЕКСТ ПАСКВИЛЯ, полученного Пушкиным и его знакомыми, и ничего не сказано о письме Пушкина графу Канкрину. Я попытался выяснить причину этого у автора, Стеллы Лазаревны Абрамович, в перерыве одной пушкинской конференции в Пушкинском Доме, но она уклонилась от разговора. Высоко оценил ее книгу Ю. Лотман. Я спросил его, почему он не придает значения пропуску эпизода с пасквилем, приблизившим смертельную развязку, и письмом Пушкина графу Канкрину. Он ответил, что рад, что С. АБРАМОВИЧ НЕ ВОСКРЕШАЕТ ВУЛЬГАРНО-СОЦИОЛОГИЧЕСКУЮ ЛЕГЕНДУ О ПРИЧАСТНОСТИ К ГИБЕЛИ ПУШКИНА САМОГО НИКОЛАЯ 1 .
Однако пропуск этого эпизода искажает положение и не позволяет увидеть, в какой поистине безвыходный тупик зашла к концу 1836 года жизнь Пушкина.
Первое дошедшее до нас письмо Пушкина, отправленное после получения пасквиля, датировано 6 ноября и адресовано министру финансов Российской империи графу Канкрину. Оно вызвано содержанием пасквиля, полученного 4-го. Пушкин предположил, что авторы пасквиля — Геккерен и Дантес, и послал вызов на дуэль Дантесу. И отправил Канкрину письмо, в котором содержались две просьбы. Первая — чтобы министр немедленно принял в счет погашения долга небольшое заложенное имение, которым еще владел Пушкин. И вторая — чтобы это было сделано БЕЗ ВЕДОМА ЦАРЯ, который может не согласиться на такую уплату и даже простить долг, на что Пушкин в свою очередь никак не сможет согласиться. Совершенно очевидно, что ни первую, ни, особенно, вторую просьбу Канкрин выполнить не мог, если бы и хотел. Это был отчаянный шаг. Пушкину нужен был этот жест, чтобы как-то сохранить собственное достоинство».
Можно рассудить чуть иначе: возможно также, что Пушкин, готовясь к дуэли, на случай неблагоприятного исхода поединка, решил как можно быстрее решить личные финансовые вопросы! И, конечно же, он заботился о семье, о жене. Именно поэтому он пошёл навстречу просьбам Геккерна об отсрочке дуэли. На приведение в порядок личных дел Пушкину нужно было время! А достоинство всегда было при нём.
Заметно, что Пушкин вовсе не спешил на этот раз поставить противника к барьеру. Он, во-первых, наблюдал два года за развитием событий. Во-вторых, верил своей жене не без оснований. В-третьих, предпочитал заниматься своим делом и, «шиш потомству», сплетни светские его мало волновали! Русский Данжо не разменивался по пустякам.
Верояно, всё дело в том, в какие времена литературоведение «не воскрешает вульгарно-социологическую легенду» — 2002 год — или, наоборот, высвечивает «царские следы» — 1963 год — на заболоченной дороге истории!

И СНОВА ЦАРСКИЙ СЛЕД

Трудоёмкая и ответственная работа Б. Казанского, проведённая им над восстановлением текста чернового письма Пушкина к Геккерну, даёт нам материал в поисках «царского следа» в истории дуэли Пушкина и Дантеса. Итоги работы изложены Б. Казанским в Журнале СМЕНА 1936 г. – «Драгоценные клочки» — в номере №285, Сентябрь 1936.

Интересны следующие результаты и выводы Казанского. Они дополняют и углубляют картину событий, происходивших осенью и зимой 1836-1837 годов. Обрывки черновиков писем от 21 ноября 1836 года рассказывали об обстоятельствах и событиях, которые в окончательной редакции письма к Геккерну были Пушкиным опущены. Но нам эти детали важны. Вот интересные выписки из исследования, которые можно попытаться комментировать:
Казанский: «Из этих жалких обрывков можно было, однако, сообразить, что речь идет о Дантесе, который сообщил Геккерну что — то, касающееся жены Пушкина, а затем — о пасквиле. И это сообщение было датировано 2 ноября, т.е. днем ранее рассылки пасквиля по городу. Длительная и кропотливая работа позволила восстановить этот важный абзац полностью:
«2 — го ноября вы имели от г — на вашего сына новость, которая доставила вам много удовольствия. Он Вам сказал, что Я ПОДОЗРЕВАЮ ИСТИНУ, что жена моя боится огласки (или моего гнева) и что она теряет голову. Тогда Вы решили нанести окончательный удар. 4 — го я получил три экземпляра письма анонимного (из числа тех), которые были распространены».
В этих строчках черновика мы можем прочесть то, что упорно умалчивалось, например, в исследовании С.Л. Абрамович: Пушкин подозревал ИСТИНУ. И эта истина для Пушкина была очевидна: поведение Дантеса было прикрытием поведения царя. Жена боится гнева мужа, она растерянна.
Удивительно то, что в редакции черновика письма, которое мы находим в Собрании сочинений А.С. Пушкина 1981 года (том 10, стр. 339), и в тексте на французском языке, и в переводе — мы не найдём этой важной фразы: «Он Вам сказал, что я подозреваю истину». Мы прочтём то, что увидим: «2 ноября вы от вашего сына узнали новость, которая доставила вам много удовольствия. Он Вам сказал, что я в бешенстве, что моя жена боится. что она теряет голову. Вы решили нанести удар, который казался окончательным. Вами было составлено анонимное письмо».
Текст «окончательного удара», тем не менее, говорил о том, ЧТО знал Пушкин, ЧТО знали и ЧТО обещали разгласить Геккерны. Ведь если бы Натали «теряла голову», боясь, что муж узнает о её «свидании» с Дантесом и «отказе» Дантесу, то вряд ли это волновало бы Пушкина. О Дантесе и его волокитстве за женой Пушкин был хорошо осведомлён от самой Натали.
Казанский: «Так гласила первоначальная редакция. Но затем Пушкин нашел ее, по-видимому, чересчур откровенной и зачеркнул 2, 3 и 4 — ю строки, вписав затем новый текст. Эта приписка сделана чрезвычайно небрежным почерком, так что едва поддалась расшифровке с помощью лупы. Притом нет уверенности, что она сохранилась целиком. В результате получилось следующее: «2 — го ноября, вследствие одного разговора, Вы имели с г — ном вашим сыном совещание, где было решено нанести окончательный удар. Вами было составлено анонимное письмо и 4 — го я получил три экземпляра» и т. д.
Между прочим, я расшифровал фразу: «4 — го ноября после одного собрания я получил три экземпляра анонимного письма, оскорбительного для чести моей жены и моей». Естественно связать это «собрание» — бал или раут — с датой сообщения Дантесом Геккерну новости о подозрениях Пушкина и страхах его жены. Очевидно, 2 ноября (или накануне) произошло что — то, послужившее КОМУ-ТО ПОВОДОМ к составлению пасквиля. Другой существенной находкой оказалось, что в черновике Пушкин обвинял в составлении пасквиля не только Геккерна, но и Дантеса».

В конце сентября — начале октября 1836 года царь, с подачи Александры Фёдоровны, заметил неблаговидное поведение «новорожденного» Жоржа Геккерна-Дантеса, что было доведено до сознания последнего решительным и жёстким образом. Наверняка последовал устный выговор царя, намёк на возможные крутые меры (вплоть до разжалования в солдаты, что было страшно для карьеры Дантеса) и ответное слово Дантеса вести себя должным образом.
Мог быть также намёк на Екатерину Гончарову и Наталью Пушкину. Царь, таким образом, сделал благотворительный шаг в сторону Пушкина. И Дантес понял, ЧТО это значит, тем более, что старик Геккерн ему неоднократно сам об этом намекал — вспомним их переписку в начале зимы.

Царский «совет» Дантесу жениться, о котором мы узнали из воспоминаний его дочери Ольги Николаевны (http://feb-web.ru/feb/pushkin/serial/is5/is5-365-.htm), оказался вторым благотворительным шагом царя в сторону Пушкина. Это был «совет» также и Пушкину, повод для него закончить дело миром и не подозревать более царя в «ухаживаниях» за его женой, перевод стрелок на Екатерину. Если бы сам Пушкин пошёл на это примирение. Пушкин размышлял и решил, вероятно, настолько «забыть» всю историю, насколько все отношения между семьями Геккернов и Пушкиных будут порваны.
Казанский: «Пушкин здесь писал, между прочим: «Вы спросите меня, что помешало мне вас опозорить (вас погубить) пред лицом нашего двора и вашего, и погубить вас в глазах общества, как я имел к тому возможность и намерение. Я поставил вас в положение, которое мстит за меня лучше, чем вы воображаете. Я согласен еще оставить так эту историю — что я беру на себя и проч., — но нужно, я это повторяю, чтобы все отношения между вашей семьей и моей были отныне порваны».

Следующая фраза, расшифрованная Казанским, очень ясно подтверждает сказанное выше: «Я не хочу, чтобы бессердечный негодяй, г — н ваш сын, после всего, что произошло, смел обращаться к моей жене и представлять ей жалкое поведение свое как жертву имени. ». Вот оно, главное слово, которое так трудно прочесть нашим литературоведам, слово не дописано, фраза не закончена. Но эту фразу убедительно и чистосердечно дописывает сам исследователь «драгоценных клочков» Б. Казанский: «Пушкин хотел сказать: «имени, священного для него», т. е. имени Николая I».
Увы, вышеприведённую фразу из восстановленного чернового письма Пушкина мы читаем только в публикации Б. Казанского. Удивляет примечание в Х томе Собрания сочинений Пушкина 1981 года: «Сохранились отрывки двух разорванных вариантов этого письма. Писалось оно с целью как можно сильнее оскорбить Геккерна, которого Пушкин считал автором анонимного пасквиля. Отослано не было, вероятно, по настоянию Николая 1». Вот так говорится только об отрывках письма, но не упоминается о работе Б. Казанского. Кстати, письмо не было отослано по настоянию Жуковского! Царь 23 ноября 1836 года письма Пушкина не читал, поскольку Пушкин письма не отправлял.
«Несомненно, на царской аудиенции речь шла о несостоявшейся в ноябре 1836 года дуэли поэта с Дантесом; то, что это дело касалось его лично, Николай I понял после доклада Канкрина о прошении Пушкина, в котором он выражал желание срочно погасить полученную им из казны ссуду (см. документ от 6 ноября 1836 года и примечания к нему, стр. 737-738). – А.С. Пушкин: Документы к биографии: 1830-1837. – СПб.: Издательство «Пушкинский Дом», 2010. – С.752-753: «23 ноября 1836. Запись в камер-фурьерском журнале о приёме императором гр. А.Х. Бенкендорфа и А.С. Пушкина».
Итак, в результате работы Казанского мы имели бы первоначальный, более откровенный текст письма, которое Пушкин прочел Соллогубу 21 ноября 1836 года. Остаётся только прокомментировать следующие выводы, вновь высвечивающие «царский след», столь малоразличимый и неприкосновенный, обозначенный Казанским пока лишь как сплетня, гнусная интрига:
Казанский: «Ведь роман Н. Н. Пушкиной с Дантесом не был главным моментом драмы, не был прямой причиной гибели поэта: драма создана была гнусной интригой, распространением сплетни о связи жены поэта с царем. Не какая — то вспышка ревности Пушкина к Дантесу — через две недели после свадьбы последнего с сестрой жены поэта — побудила Пушкина написать письмо к приемному отцу Дантеса. Нет, это была месть Пушкина Геккерну, как инициатору интриги и составителю пасквиля…».

Верно, что Пушкин вовсе не ревновал жену к Дантесу, «особенно через две недели после свадьбы последнего с сестрой жены»! Особенно после наивных рассказов из уст Натали о смешных выходках балагура Дантеса и о том, как она «вся впопыхах» избавилась однажды от его преследований. Но как же трудно расставить правильные акценты! А это сделать нужно: ведь после примиряющей всех помолвки Жоржа и Екатерины — остальные герои драмы остались на своих местах, и потому завершающая сцена была в руках Пушкина.
Ещё накануне 4 ноября Пушкину, как резюмирует Б. Казанский, «нетрудно было догадаться, кто мог узнать так скоро о том, что происходило у него в доме: что он подозревает интригу, что жена это знает, боится и растерянна. Только Дантес мог узнать все это от самой жены поэта». Могла знать и сестра Натали, Екатерина!
В таком случае, мог ли Пушкин до конца верить своей Натали?

ЦАРСКИЕ ВОСПОМИНАНИЯ
03.07.12
«Под конец жизни Пушкина, встречаясь часто в свете с его женою, которую я искренно любил и теперь люблю, как очень добрую женщину, я раз как-то разговорился с нею о комеражах (сплетнях), которым ее красота подвергает ее в обществе; я советовал ей быть сколько можно осторожнее и беречь свою репутацию и для самой себя, и для счастия мужа, при известной его ревности. Она, верно, рассказала это мужу, потому что, увидясь где-то со мною, он стал меня благодарить за добрые советы его жене. — Разве ты и мог ожидать от меня другого? — спросил я. — Не только мог, — ответил он, — но, признаюсь откровенно, я и вас самих подозревал в ухаживании за моею женою. ЭТО БЫЛО ЗА ТРИ ДНЯ ДО ПОСЛЕДНЕЙ ДУЭЛИ». Имп. НИКОЛАЙ I по рассказу бар. М. А. КОРФА. Записки. Рус. Стар., 1900, т. 101, 574. Ср. Рус. Стар. 1899, т. 99, стр. 311.
Интересный рассказ. Всё наводит нас на мысль, что последняя фраза не случайна. «За три дня до последней дуэли» Пушкин благодарил царя «за добрые советы его жене»? 23 или 24 января?
Известно, что Николай 1 и в самом деле говорил назидательно с Натали. Пушкинисты утверждали, что это было осенью 1836. Возможно, что Пушкин тогда же и «поблагодарил» государя за назидание его жене.
Вероятно, Государь хорошо запомнил, что это было ЗА ТРИ ДНЯ ДО ПОСЛЕДНЕЙ ДУЭЛИ. Тогда надо бы согласиться с тем, что и «выговор» от Николая и «благодарность» ему от Пушкина прозвучали не только в один день, но и в одном месте.
Предположение: Это было 23 января. Вот последующие три дня: 24, 25, 26 января. «Последняя дуэль» состоялась 27 января.

Последовательность событий:
21 ЯНВАРЯ. «Пушкины на большом балу в доме Фикельмонов, где было более 400 гостей. Дантес продолжал, как и в предыдущие дни, открыто ухаживать за Пушкиной, а сотни глаз продолжали наблюдать за происходящим; … семейная жизнь Пушкина всё больше делалась предметом светских пересудов». – Тархова Н.А. Жизнь Александра Сергеевича Пушкина. Книга для чтения. – М.: «Минувшее», 2009. – 784 с., ил. – Стр. 765.
22 — 24 января. Александра Гончарова пишет брату Дмитрию в имение Полотняный Завод и рассказывает о повседневных заботах. В конце письма она сообщает:
«Таша просит передать тебе, что твоё поручение она исполнила (я подразумеваю покупку набойки), но так как у её горничной было много работы в последнее время, она не могла начать шить; она это сделает непременно. Что касается иностранного журнала, то Таша рассчитывает подписаться на него сегодня. Пушкин просит передать, что если ты можешь достать для него денег, ты окажешь ему большую услугу. «. — А.Н. Гончарова — Д.Н. Гончарову. 22-24 января 1837. Из Петербурга в Полотняный Завод.
22 ЯНВАРЯ по совету П.А. Плетнёва, Пушкин хотел привлечь к участию в «Современнике» писательницу А.О. Ишимову, чья новая книга «История России в рассказах для детей» привлекла его внимание, он посетил её во время дневной прогулки, но не застал дома. – Тархова Н.А. Жизнь Александра Сергеевича Пушкина. Книга для чтения. – М.: «Минувшее», 2009. – 784 с., ил. – Стр. 765.
23 ЯНВАРЯ, суббота. До обеда Пушкин побывал у Тургенева, который записал в своём дневнике: «Кончил переписку «Веймарского дня», прибавил письмо 15-ти англичан к Гёте и ответ его в стихах . а до обеда зашли ко мне Пушкин и Плетнёв и читали её и хвалили. Пушкин хотел только выкинуть стихотворение Лобанова».
22 или 23 января, в пятницу или в субботу, Натали могла позаботиться о подписке на иностранный журнал. Вспомним, что было в конце письма Александрины: «Что касается иностранного журнала, то Таша рассчитывает подписаться на него сегодня». Дата письма определена как 22-24 января.

22 ЯНВАРЯ ДНЁМ Наталья Николаевна, в отсутствии Пушкина, располагала личным временем. Тем более, что в отсутствии Пушкина она могла без помех и лишних вопросов выйти из дома.
23 ЯНВАРЯ ВЕЧЕРОМ «Пушкин с женой на балу у графа И.И. Воронцова-Дашкова, который остался в памяти и мемуарах современников как переломный момент январских событий жизни поэта. Вызывающее поведение Дантеса замечали и прежде, но здесь им были сказаны какие-то остроты и каламбуры, которые задевали его собственную жену и жестоко компрометировали Н.Н. Пушкину. Каламбур, который Пушкин назвал «казарменным» был произнесён Дантесом в большом обществе, и его тут же разнесли по залам и гостиным дворца Воронцовых-Дашковых. Возможно, терпение Пушкина кончилось, когда он узнал о «выговоре», который сделал его жене государь, посоветовав беречь репутацию своего мужа». – Тархова Н.А. Жизнь Александра Сергеевича Пушкина. Книга для чтения. – М.: «Минувшее», 2009. – 784 с., ил. – Стр. 765-766.
Судя по воспоминаниям Николая (в передаче Корфа), Пушкин «благодарил» его за «выговор» своей жене позднее, «встретясь где-то». Но в рамках времени с 23 по 27 января встретиться с государем и «благодарить за добрые советы его жене» Пушкину явно представилось возможным лишь 23 января: ведь через три дня после этого состоялась его «последняя дуэль». Пушкин, мы должны это подчеркнуть, имел смелость прямо высказать то, что давно наполняло слухами гостиные Петербурга: « … признаюсь откровенно, я и вас самих подозревал в ухаживании за моею женою»! Да, Пушкин сказал это на балу у Воронцова! Сказал потому, что ещё осенью решил действовать против всего света, напомнив в «дипломе рогоносца» о том, что отец Николая в своё время был в связи с Нарышкиной, а Иосиф Борх знает о связи Николая со своей женой, Любовью Голынской! Да, поэт Пушкин, став заместителем Нарышкина, должен ожидать своей участи. А пока он может приняться за работу «историографа ордена рогоносцев»!

24 ЯНВАРЯ, воскресенье. Днём у Пушкина фольклорист и этнограф И.П. Сахаров и поэт Л.А. Якубович.
Из воспоминаний И.П. Сахарова мы узнаём о том, что было днём: «. приходили мы, я и Якубович, к Пушкину. Пушкин сидел на стуле; на полу лежала медвежья шкура; на ней сидела жена Пушкина, положа свою голову на колени к мужу. Это было в воскресенье. А через три дня уже Пушкин стрелялся».
24 ЯНВАРЯ Пушкин под заклад столового серебра А.Н. Гончаровой получил у ростовщика А.П. Шишкина 2200 рублей.
Впечатление от воспоминания И.П. Сахарова рисует нам такую картину: Сахаров и Якубович случайно увидели окончание какой-то семейной сцены, серьёзного разговора. Чувствуется напряжённое молчание Пушкина, грусть Натали. ЧТО ПРОИЗОШЛО?
День ещё только начался. Может быть, утром случилась какая-то неприятность? Воздух в свете вокруг Пушкиных и Геккернов был накалён. Ловили каждое слово Дантеса и Пушкина. Из рассказов Вяземских П.И. Бартеневу: «. Пушкин не скрывал от жены, что будет драться. Он спрашивал её, о ком она будет плакать? «О том, — отвечала Наталья Николаевна, — кто будет убит».
А если предположить, что Пушкин 24 января утром получил ещё одно анонимное письмо о том, что могло произойти с Натальей Николаевной днём 22 или 23 января?

24 ЯНВАРЯ, воскресенье. Вечером принимают Мещерские.
Свет взволнованно обсуждает очередной неприятный инцидент между Пушкиным и Дантесом. Геккерны уже стремятся загладить, приглушить, смягчить – как угодно – опасное для них негодование Пушкина. Геккерн являлся к Тургеневу 24 января, вероятно, за помощью и содействием.
Из дневника А.И. Тургенева: «У меня был Геккерн. К княгине Мещерской едва взошёл, как повздорил опять с княгиней Вяземской. Взбалмошная! Разговор с Пушкиной». Да, взбалмошная Вяземская уже знает об очередном инциденте на балу 23 января, заметила поведение Дантеса и его устремления в сторону Натали, ей всё это не нравится!
Запись Тургенева передаёт напряжённую атмосферу на вечере у Мещерских. Пушкин в отдельной комнате играет в шахматы с хозяином. Он кажется в приподнятом настроении. Спрашивает у вошедшего к ним Россета: «Ну что . вы были в гостиной; он уж там, возле жены моей?» — (Из рассказов братьев Россет Бартеневу). Россет видел, что Натали рядом с Дантесом и смутился, отвечая Пушкину, которого это смущение позабавило и рассмешило.
Возвратившись от Мещерских, Софья Николаевна Карамзина записывает свои впечатления от увиденного:
«В воскресенье (24 января) у Катрин было большое собрание без танцев: Пушкины, Геккерны, которые продолжают разыгрывать свою сентиментальную комедию к удовольствию общества. Пушкин скрежещет зубами и принимает всегдашнее выражение тигра, Натали опускает глаза и краснеет под жарким взглядом своего зятя, — это начинает становиться чем-то большим обыкновенной безнравственности; Катрин направляет на обоих свой ревнивый лорнет, а чтобы ни одной из них не оставаться без своей роли в драме, Александрина по всем правилам кокетничает с Пушкиным, который серьезно в нее влюблен и если ревнует жену из принципа, то свояченицу — по чувству. В общем, все это очень страшно, и дядюшка Вяземский утверждает, что он закрывает свое лицо и отвращает его от дома Пушкиных».
В.Ф. Вяземская пишет: «С понедельника, 25-го числа, когда всё семейство (Пушкины, Дантес с женой и А.Н. Гончарова) провело у нас вечер, мы были добычей самых живых мучений. Пушкин вечером, смотря на Жоржа Геккерна, сказал мне: «Что меня забавляет, это то, что этот господин веселится, не предчувствуя, что его ждёт по возвращении домой». — «Что же именно? — сказала я. — Вы ему написали?» Он сделал утвердительный знак и прибавил: «Его отцу».

В траурные дни император Николай Павлович напишет брату: «Последний повод к дуэли, которого НИКТО НЕ ПОСТИГНЕТ и заключенный в самом дерзком письме Пушкина к Геккерну, сделал Дантеса правым в самом деле».
Нужно попытаться «постичь» пресловутый «последний повод к дуэли». Предположим, что обстоятельства сложились следующим образом.
22 ЯНВАРЯ 1837 года в первой половине дня Наталья вышла из дома и направилась к Полетике.
Но здесь нужно бы вспомнить, что ещё с осени 1836 года Натали тщетно пыталась укротить ревность Пушкина, унять его недоверие к Екатерине, уже помолвленной с Дантесом, убедить его в том, что свадьба состоится. Свидетельством тому – письмо Жоржа к Екатерине: Жорж Дантес — Екатерине Гончаровой, Петербург, 21 ноября 1836 года.
«Моя дорогая, хорошая Катрин, видите, дни проходят, и ни один из них не похож на другой. Вчера ленивый, сегодня энергичный, несмотря на то, что стоял в ужасном карауле в Зимнем дворце, о чём я жаловался сегодня утром вашему брату Дмитрию, умоляя его попросить вас дать хоть как-то о себе знать. Сегодня утром я видел известную вам даму и, как всегда послушный вашим верховным приказам, любовь моя, я формально заявил, что буду чрезвычайно благодарен, если она положит конец этим абсолютно бесполезным переговорам; что если её муж не был достаточно умён, чтобы понять, что только он один выглядел дураком в этом деле, то было лишней тратой времени с её стороны стараться ему это объяснить». — В книге Серены Витале «Тайна Дантеса или Пуговица Пушкина» (пер. с англ. Е.М. Емельяновой). — М.: Алгоритм, 2013. — 384 с. — стр. 224.

Натали знает ли, что её брат Дмитрий разговаривал с Жоржем? Возможно, что она сама его просила об этом. Или пришла с Дмитрием вместе. Катрин разведала, что сестра пойдёт на встречу с Жоржем и заранее выдала ему свои «верховные приказы»: переговоры и объяснения бесполезны. И при том Катрин всё это узнаёт из письма. Что же скрывается от Катрин? Может быть, совсем иные цели встреч Натали и Дантеса?
Видимо, в семействе Пушкиных, при всей осведомлённости, существуют тайны друг от друга, которые всё-таки узнаёт «поверенный своей жены»! Но от жены ли он их узнаёт? Не самостоятельно ли Натали пытается уладить новые конфликты? Жоржу после помолвки с Катрин вовсе не нужно назначать каких-то особенных «тайных свиданий» с Пушкиной. Натали по собственной воле всегда может поговорить с ним, если у неё есть к нему вопросы. Муж, «господин её поведения» не всегда является её «поверенным»!
Конфликт между Натали и Пушкиным, начавшийся летом 1836 года, ничто не могло остановить. Приглушённый помолвкой Екатерины и Дантеса, конфликт нёс в себе скрытую светским приличием, но разгоравшуюся ненависть Пушкина к Дантесу, виновнику разлада в семье. Вспышки гнева и негодования проходили на глазах у всего света. Простое общение Натали и Екатерины вызывало в нём подозрения и, как результат, вспышки ярости:
«В конце концов, он совершенно добился того, что его стали бояться все дамы; 16 января, на следующий день после бала, который был у княгини Вяземской, где он себя вел обычно по отношению к обеим этим дамам, г-жа Пушкина, на замечание г. Валуева (П. А., женатого на дочери кн. Вяземского), как она позволяет обращаться с собою таким образом подобному человеку, ответила: — Я знаю, что я виновата, я должна была бы его оттолкнуть, потому что каждый раз, как он обращается ко мне, меня охватывает дрожь. Того, что он ей сказал, я не знаю, потому что г-жа Валуева передала мне только начало разговора. Бар. Ж. ГЕККЕРЕН-ДАНТЕС — полк. А. И. БРЕВЕРНУ, 26 февр. 1837 г. А. С. Поляков. О смерти Пушкина, стр. 55 (фр.).
Слова Натали о Пушкине почему-то упорно считают адресованными на счёт Дантеса: «Я знаю, что я виновата, я должна была бы его оттолкнуть, потому что каждый раз, как он обращается ко мне, меня охватывает дрожь». Да, Вяземский и Жуковский всячески старались уверить общество сразу же после смерти поэта, что отношения в семье Пушкина были наполнены любовью и нежностью до самого конца. Но многие свидетельства очевидцев говорят об обратном:
«19 дек. 1836 г. Вечер у кн. Мещерской (Карамз.). О Пушкине; все нападают на него за жену, я заступился. А. И. ТУРГЕНЕВ. Дневник. Щеголев. Дуэль и смерть Пушкина. Изд. 3-е, стр. 279.
Заметка Тургенева явно рисует картину реакции Пушкина на поведение Натали в присутствии Дантеса. А она, тем не менее, не знала как себя вести, находясь меж двух огней: обострённым любопытством света и необходимостью показать всему светскому обществу вполне, якобы, нормальные отношения между Геккернами и Пушкиными.
«Со дня моей женитьбы, каждый раз, когда он видел мою жену в обществе г-жи Пушкиной, он садился рядом с нею и на замечание, которое она ему однажды по этому поводу сделала, ответил: — Это для того, чтобы видеть, каковы вы вместе и каковы у вас лица, когда вы разговариваете. Это случилось у французского посланника на балу за ужином. Он воспользовался моментом, когда я отошел, чтобы приблизиться к моей жене и предложить ей выпить за его здоровье. После отказа он повторил свое предложение, — тот же ответ. Тогда он удалился разъяренный, сказавши ей: — Берегитесь, я вам принесу несчастье! Моя жена, зная мое мнение об этом человеке, не посмела мне тогда повторить разговор, боясь истории между нами обоими. Бар. ЖОРЖ ГЕККЕРЕН (ДАНТЕС) — полковнику АЛ. ИВ. БРЕВЕРНУ, 26 февраля 1837 г. А. С. Поляков. О смерти Пушкина. По новым данным. СПб., ГИЗ, 1922, стр. 55 (фр.).
Вряд ли в такой обстановке неприятия Пушкиным семейства Дантесов, у Натали было желание увидеться с женатым Дантесом наедине.
Можно предположить: Наталья вышла из дома и направилась к Полетике, чтобы без посторонних глаз и ушей разговаривать с Дантесом. Разумеется, Пушкину не надо было знать о встрече, поскольку он был настроен враждебно по отношению к семье Геккернов. По той же причине разговор происходил на нейтральной территории. И почему бы не предположить, что вопрос касался здоровья Екатерины, если до сих пор не смолкают споры о том, что она могла быть уже беременна, когда осенью встал вопрос о женитьбе? В этом вопросе и Полетика, и Наталья могли быть заодно и молчать об этом всю жизнь ради репутации Екатерины. Возможно, что этим обстоятельством объясняются все недомолвки и тайны. Так что же там было, у Полетики? Всего-навсего поговорили. По-семейному, по-свойски, в присутствии гостеприимной Идалии.
Исходя из предположений пушкинистов о том, что дату свидания у Полетики нужно отнести к январю 1837 года, что никак не вяжется с атмосферой неприятия между враждующими кланами, нужно бы продолжить стародавние рассуждения.
Итак: о свидании Натали и Дантеса достаточно было знать одному лишь Трубецкому! Его обязанностью было всё знать. Появился ещё один повод использовать залежавшиеся бланки Диплома рогоносца! Д’Аршиак рассказывал Соллогубу, увидевшему клише «Диплома» на столе в посольстве, что Венское общество всю зиму развлекалось рассылкой «дипломов» мужьям-рогоносцам.
Можно лишь добавить, что заготовленные бланки «дипломов» кавалергарды добыли из посольства наверняка через д’Аршиака!
Многим из нас ясно: очередной клишированный «диплом» был уже не нужен. А если он и был, то Пушкин не обратил на него внимания! Реальнее всего было то, что Дантес по своей непостижимой простоте так и не понял, что «ужасно ревнивый муж» ждёт его очередной выходки, чтобы с полным правом отправить письмо Геккерну. «Вы мне теперь старичка подавайте!».
23 января «Пушкин с женой на балу у графа И.И. Воронцова-Дашкова, который остался в памяти и мемуарах современников как переломный момент январских событий жизни поэта. «Каламбур, который Пушкин назвал «казарменным» был произнесён Дантесом в большом обществе, и его тут же разнесли по залам и гостиным дворца Воронцовых-Дашковых»:
«У обеих сестер был общий мозольный оператор, и Геккерен сказал г-же Пушкиной, встретив ее на вечере: «Je sais maintenant que votre cor est plus beau, que celui de ma femme» («Я знаю теперь, что ваша мозоль прекраснее мозоли моей жены.» Но здесь непереводимая игра слов, основанная на созвучии слов: «соr» — мозоль и «corps» — тело). Вся эта болтовня, все эти щелочи растравляли рану Пушкина. Его раздражение должно было выйти из границ». http://fanread.ru/book/9051242/?page=20 – П.Е Щёголев.
«Я знаю теперь»! Если вдуматься, то это «теперь» говорит о том, что Дантес, якобы, совсем недавно видел мозоли Натали. Тогда «игру слов» можно было перевести иначе: Дантес говорил о теле Натали! 23 января 1837 года! Было свидание?
Следовало бы, в таком случае, обратить внимание на другой перевод слов Дантеса:
«На бале у гр. Воронцова, женатый уже, Дантес спросил Наталью Николаевну, довольна ли она мозольным оператором, присланным ей его женой.
— Le pИdicure prИtend,— прибавил он,— que votre cor est plus beau que celui de ma femme*.
*Мозольщик уверяет, что у вас мозоль лучше, чем у моей жены. Игра французскими словами: cor — мозоль и corps — тело.—Ред». – Соллогуб В.А. Воспоминания.
Значит, Дантес не утверждал того, что он видел мозоль или тело Пушкиной, он, как всегда играл словами, балагурил! И никакого свидания Дантеса с Пушкиной не было!

Терпение Пушкина кончилось, когда он узнал о «выговоре», который сделал его жене государь, посоветовав беречь репутацию своего мужа». Ответить государю и «благодарить за добрые советы его жене» Пушкину явно представилось лишь 23 января: ведь через три дня после этого состоялась его «последняя дуэль». Пушкин, мы должны это подчеркнуть, имел смелость прямо высказать Николаю Первому то, что давно наполняло слухами гостиные Петербурга: « … признаюсь откровенно, я и вас самих подозревал в ухаживании за моею женою»! Ещё бы не подозревал, если об этом чёрным по белому было написано в дипломе рогоносца ещё осенью! Если Пушкин подозревал это с 1834 года!
Уместно вспомнить жёсткую позицию Николая Петракова в отношении «свиданий» у Полетики. Исследователь считал, что мадам Полетика была «квартирдамой» Государя: она занималась благоустройством интимных свиданий государя Николая с его фаворитками. Также случилось и в случае с Натальей Николаевной Пушкиной. Если бы она была рада уступить высочайшим домогательствам. Но кто же об этом знает?
http://detectivebooks.ru/book/30959623/?page=12 «Отметим, что Полетика принадлежала к числу дам, обеспечивающих интимные свидания царствующих особ. Это был узкий круг лиц, особо доверенных «квартирдам», которые не были своднями в прямом смысле этого слова, но обеспечивали интимные гнездышки для пассий высокопоставленных особ. Не тащить же очередную свою симпатию сразу в Зимний дворец. … Между прочим, отцовскую практику «квартир-дам» усвоил и Александр II. Он долгое время пользовался услугами некой Варвары Шебеко, которая подыскивала ему квартиры для тайных встреч с молодой смолянкой Долгорукой, ставшей впоследствии официальной женой императора-освободителя. Специфика положения дам, подобных Идалии Полетике и Варваре Шебеко, состояла в том, что они, как правило, не были обременены титулами и не занимали официальных должностей в придворной иерархии». – Петраковв Н.Я. Пушкин целился в царя. Царь, поэт и Натали. – М.: ООО «ТД Алгоритм», 2015 – 272 с.
Ширмой январского счастья царя, очевидно, мог быть поручик Дантес. Поскольку Петра Ланского, о котором писала в своё время А. Арапова, в январе рядом с квартирой Полетики быть не могло: уехал в Малороссию по служебной необходимости.

24 января утром Пушкин получил «злорадное извещение … о состоявшейся встрече. Он прямо понес письмо к жене». Допустим, если согласиться с Александрой Араповой, Натали имела глупость рассказать мужу? А если был всё-таки анонимный «разсказчик», некий Тибо? Днём Сахаров и Якубович видят чету Пушкиных в грустном настроении.

Но поспешим заметить, что этого события с очередным анонимным письмом действительно могло и не быть вовсе. Пушкину хватило на этот раз царского выговора Наталье Николаевне. Во всём виновата женщина? По понятиям Пушкина – да, если он не догадывался об истине! Пушкин явно в тот же вечер повздорил с Дантесом! Досталось гнева Пушкина и для Натали.

25 января, в понедельник, узнав о новом инциденте между Пушкиным и Дантесом, «к Пушкину приезжает барон Геккерн-старший, которого поэт не принял, произошла ссора на лестнице. Об этом запись в «Конспективных заметках» Жуковского: «В понедельник приезд Геккерна и ссора на лестнице». – Тархова Н.А. Жизнь Александра Сергеевича Пушкина. Книга для чтения. – М.: «Минувшее», 2009. – 784 с., ил. – Стр. 767.
25 января Пушкин отправил оскорбительное письмо Л. Геккерну.

Послесловие:
Из письма барона Геккерна к Нессельроде: «Окажите милость, соблаговолите умолить государя императора уполномочить Вас прислать мне в нескольких строках ОПРАВДАНИЕ моего собственного поведения в этом грустном деле; оно мне необходимо для того, чтобы я мог себя чувствовать вправе оставаться при императорском дворе; я был бы в отчаянии, если бы должен был его покинуть; мои средства невелики, и в настоящее время у меня семья, которую я должен содержать». Бар. ГЕККЕРЕН-СТАРШИЙ — графу К. В. НЕССЕЛЬРОДЕ (рус. министру иностр. дел), 30 янв. 1837 г. Щеголев, 291.
Это как понимать? Государь знает о роли Геккерна то, что не могло учесть Военно-судное дело? Что могло ОПРАВДАТЬ Геккерна? Так о чём знает сам государь, «самодержец в своих любовных историях»? Жуковский знал о том, что Пушкин был убит «не без помощи государя». Пушкин говорил Вревской накануне дуэли: «Императору известно все мое дело. «.

ЦАРЮ ИЗВЕСТНО
Свой ответ на оскорбительное письмо Пушкина, ставшее поводом к последней дуэли, Геккерн-старший оканчивает дополнительной запиской:
«ВПОСЛЕДСТВИИ, милостивый государь, я сумею заставить вас уважать звание, в которое я облечён, и которое никакая попытка с вашей стороны затронуть не может».
Из контекста записки следует, что Геккерн был убеждён: либо дуэль не состоится, либо она для обоих противников окончится благополучно.
Да, ещё 23 ноября 1836 года Николай в личной аудиенции предупреждал о том, что Пушкин не должен драться на дуэли, что должен поставить его, царя, в известность о намечающемся поединке, если бы он мог предвидеться в будущем. Если верить пушкинистам, Николай это говорил. Если верить письмам Карамзиных, говорил. Поверим и Пушкину: «Царю известно всё моё дело!», — так он заявил Е.Н. Вревской.
Заметим лишь, что Николай имел за душой одну «семейственную» тайну, касающуюся дипломата Геккерна. В его интересах было ждать конца конфликта между Геккернами и Пушкиным. Но это секрет!
После женитьбы Дантеса на Екатерине Гончаровой о дуэли забыли, успокоились все, кроме Пушкина.

Но и Пушкин, решительно настроенный на дуэль, уже на пути к месту поединка, надеялся, что произойдёт вынужденная остановка. «Уж не в крепость ли ты меня везёшь?» — спросил он Данзаса, вероятно размышляя о вариантах развития событий. Он не мог не размышлять об этом! Почему?

Во-первых: Пушкин помнил о 23 ноября. И, что очень возможно, Пушкин прочёл записку Геккерна о «последствиях» именно в том ключе, который открывал надежду: стараниями Геккерна, Бенкендорф мог быть в курсе, что дуэль состоится 27 января 1837 года!
Во-вторых: Пушкин настаивал на том, что дуэль должна быть «чем кровавее, тем лучше», без надежды на мирный исход — чтобы как можно более запугать противника, чтобы именно на него возложить задачу бескровного исхода. Пушкин даже дал повод Дантесу отказаться от дуэли, поскольку в день дуэли у Пушкина ещё не было секунданта: он писал, мол, ищите мне секунданта сами, ведь именно вам, Геккернам, нужна дуэль! А это также аргумент для Геккерна против дуэли.
В-третьих, ещё раньше, осенью, в переговорах с Жуковским Пушкин обронил фразу о том, что жандармы могут вмешаться, если узнают о готовящейся дуэли, не желал будто бы огласки, а сам, тем не менее, говорил в свете всем, кто мог его слушать, об отношениях с Геккернами, о предстоящей дуэли. Также и в январе: Вяземская знала от самого Пушкина о письме к Геккерну-отцу ещё 25 января, а 26 и её муж. Вревская также накануне знала о решении Пушкина драться на дуэли. Значит, Пушкин предполагал, что его ближайшие друзья, по крайней мере — Вяземские, уже в курсе предстоящего события, что и их действия будут направлены на предотвращение дуэли и возмущение против Геккернов. «Фавор публики», потерянный Пушкиным, мог быть восстановлен!

Вывод один: Пушкин с самого начала, с осени, пытался «довести до сведения правительства и общества» главное: Дантес и Геккерен унижают не только достоинство и честь семьи Пушкина, но своей погоней за его женой также затрагивают Дом Романовых, упоминая в пасквиле рогоносцев Д.Л. Нарышкина и И. Борха! Пушкин ждал реакции на «диплом» от Государя, с 1834 года весьма благосклонного к его жене. Николай давно уже поручил Бенкендорфу надзор за Пушкиным. Бенкендорф не читал анонимного письма? Бенкендорф не уследил?
Известно, что Геккерн сразу после получения письма от Пушкина помчался к старику Строганову за советом. И получил его: нужно драться. Рассказывал ли Строганов Геккерну о нюансах русской стрельбы? Они были: в то время в России стреляли с места, остановившись и прицелившись. Французских офицеров учили стрелять на ходу.
Знал ли Дантес о своём преимуществе? Дантес читал условия. В условиях дуэли было записано:
«п. 2. Противники, вооружённые пистолетами, по данному сигналу, ИДЯ ОДИН НА ДРУГОГО, но ни в коем случае не переступая барьера, могут пустить в дело своё оружие».
«Не прочитав даже условий, Пушкин согласился на всё. Пушкин первый подошёл к барьеру и, остановясь, начал наводить пистолет. Но в это время Дантес, не дойдя до барьера одного шага, выстрелил. » — Из воспоминаний К.К. Данзаса, записанных А. Аммосовым. Что говорили потом?

Секундант Пушкина Данзас говорил А. О. Смирновой-Россет, что Бенкендорф был заинтересован, чтобы дуэль состоялась. “Одним только этим нерасположением гр. Бенкендорфа к Пушкину говорит Данзас, — пишет в своих известных мемуарах Смирнова, — можно объяснить, что не была приостановлена дуэль полицией. Жандармы были посланы, как он слышал, в Екатерингоф БУДТО БЫ ПО ОШИБКЕ, думая, что дуэль должна происходить там, а она была за Черной речкой, около Комендантской дачи”.
В ту минуту, когда Данзас привез Пушкина, Григорий Волконский занимавший первый этаж дома, выходил из подъезда. Он побежал в Зимний Дворец, где обедал и должен был проводить вечер его отец, и князь Петр Волконский сообщил печальную весть Государю (а не Бенкендорф, узнавший об этом позднее). Когда Бенкендорф явился во дворец, Государь его очень плохо принял и сказал:
“Я все знаю — полиция не исполнила своего долга”. Бенкендорф ответил: “Я посылал в Екатерингоф, мне сказали, что дуэль будет там”. Государь пожал плечами: “Дуэль состоялась на островах, вы должны были это знать и послать всюду”. Бенкендорф был поражен его гневом, когда Государь прибавил: “Для чего тогда существует тайная полиция, если она занимается только бессмысленными глупостями”. Князь Петр Волконский присутствовал при этой сцене, что еще более конфузило Бенкендорфа”. — (А. О. Смирнова. “Записки”).
«Запискам» Смирновой пушкинисты предпочитают не верить. Почему же? Можно верить, пусть даже они переписаны её дочерью. Ведь в чём-то можно верить и Араповой, дочери Пушкиной-Ланской, и Трубецкому, фавориту Александры Фёдоровны и другу Дантеса. Можно верить и Дантесу, который приносил «жертву имени …»!
Только Государь Николай Первый всегда был прав и «поражал гневом».