Феозвой никитичной лещевой ударение (8 видео) | Русский язык. Правила написания

Содержание

О большой любви Д. И. Менделеева
Любимые женщины Дмитрия Менделеева
Малоизвестные факты о личной жизни великого ученого
Феозвой никитичной лещевой ударение
Семья и дети
🎬 Видео

Видео:Ударения 1 #лицейвшэ #егэ #егэрусский #1535 #егэ2024 #егэрусскийязык #огэ #летово #1514 #1543 #1517Скачать

О большой любви Д. И. Менделеева

Жёны Менделеева:Фиозва Лещёва и Анна Ивановна

Все знают его как открывателя периодического закона и периодической системы химических элементов, но не все знают, что в 43 года женатый профессор общей химии Императорского Санкт-Петербургского университета и Санкт-Петербургского технологического института Дмитрий Иванович Менделеев как мальчишка влюбился в студентку Санкт-Петербургской Академии художеств Анну Ивановну Попову.

Он был уже много лет женат на миловидной, домовитой женщине с редким именем Феозва, с которой родил троих детей — дочь Марию (умерла во младенчестве), сына Володю и дочь Ольгу.
С Феозвой Дмитрия Ивановича познакомила его родная сестра Ольга, которая была замужем за декабристом Басаргиным. Вернувшись из ссылки с мужем, она поинтересовалась у брата о его дальнейших планах В жизни. Он сказал, что хочет посвятить себя науке.

Ольга решила, что 28-летнему Дмитрию пора жениться. На его слова о том, что девушка, которая ему нравилась, уже замужем, Ольга ответила, что у нее есть на примете «хорошая невеста, подходящая во всех отношениях». Это была Феозва Лещёва, с которой Басаргины познакомились во время ссылки в Сибири.
Вот как история первого брака Менделеева изложена в воспоминаниях его второй жены Анны. Характерно, что эта глава называется так: «Рассказ Дмитрия Ивановича о первой женитьбе».

Итак: «Ольга Ивановна сказала, что Феозва Никитична Лещева, правда, старше его лет на шесть, но это ничего; она знала примеры счастливых супружеств и с большей разницей лет. Она прибавила, что умерла бы спокойно, если бы этот брак состоялся. Она познакомила брата с Ф. Н. Лещевой, и скоро он сделал ей предложение.

Через некоторое время Дмитрий Иванович писал сестре в Москву, уехавшей туда по делам, что он не знает, как ему быть: чем больше он сближается со своей невестой, тем больше чувствует, что у него нет к ней тех чувств, которые должен иметь жених. На это он получил от своей сестры ответ длинный и убедительный: она писала ему о своей собственной жизни: «Знай, Дмитрий, я была два раза замужем. В первый раз за пожилым человеком Медведевым, а второй раз по страстной любви за Басаргиным. Тебе первому и единственному скажу откровенно, что счастлива я была в первый раз с Медведевым. Вспомни еще, что великий Гёте сказал: «Нет больше греха, как обмануть девушку». Ты помолвлен, объявлен женихом; в каком положении будет она, если ты теперь откажешься.
Брак состоялся. От него было двое детей ; Владимир и Ольга. После рождения последней фактически брак перестал существовать.»

Как же профессор Менделеев познакомился со своей второй женой?
Опять же , через родную сестру, но уже другую Екатерину. Анна иногда ходила рисовать в скульптурный музей Академии Художеств, где познакомилась с Надей Капустиной , племянницей Дмитрия Ивановича. Та, в свою очередь, познакомила ее со своей мамой Екатериной Ивановной, которая была родной сестрой Менделеева. Девушка понравилась Екатерине Ивановне и она через какое-то время пригласила Анну жить в их доме, который делила вместе со своим братом.

Очень забавны описания первой встречи Анны с ее будущим мужем:
«Мы и не встречали Дмитрия Ивановича, по целым дням нас не бывало дома, а обедали мы в другое время, чем он. Раз как-то Екатерина Ивановна позвала меня и попросила что-то подержать и помочь в работе. Вдруг послышались раскаты громкого мужского баритона, легкие шаги и в следующей комнате, в двери куда, оставив меня, Екатерина Ивановна вышла, я увидела Дмитрия Ивановича, страшно возбужденного, и Екатерину Ивановну, спокойно отвечавшую. Вид Дмитрия Ивановича меня поразил, он меня не видел, я же хотела исчезнуть, хотя бы сквозь землю, так я была испугана. Дмитрий Иванович убежал к себе, а Екатерина Ивановна возвратилась к своей работе и, видя мой испуг, засмеялась: «Ничего нет особенного, Митенька всегда так».

Словом, однажды они оказались вместе за обеденным столом, и Менделеев влюбился в Анну, которая была на 26 лет младше его, с первой встречи.
Анна долгое время ничего не знала и не замечала. Близилась к концу ее учеба, она собиралась покинуть Петербург. Вот что она писала в воспоминаниях: «В памятный мне вечер Дмитрий Иванович пришел с шахматами и сел со мной играть. Мы с Дмитрием Ивановичем были одни. Я задумалась над своим ходом. Желая что-то спросить, я взглянула на Дмитрия Ивановича и окаменела: он сидел, закрыв рукой глаза, и плакал. Плакал настоящими слезами; потом сказал незабываемым голосом: «Я так одинок, так одинок». Мне было невыразимо жаль его. «Я одинок всегда, всю жизнь, но никогда я этого не чувствовал так болезненно как сейчас». Видя мою растерянность: «Простите, продолжал он, простите, вас я смущать не должен». Он вышел.

Дмитрий Иванович в то время писал каждый день мне письма, но не передавал их, а откладывал в особый ящик. Он продолжал их писать, когда я уехала и также письма не посылал, а откладывал в тот же ящик.

Ольга Антоновна Лагода и Надежда Яковлевна говорили, что давно заметили увлечение Дмитрия Ивановича, но я, которая видела только его слезы, объясняла его оживление тем, что, как он сказал сам, он томился одиночеством и искал сочувствия. Он был женат, имел двух детей, сына Володю и дочь Ольгу. Я не могла допустить, и мне не приходила даже мысль в голову, что он захочет сделать меня женой. Уважая в нем великого человека, я не понимала, что может дать ему дружба и сочувствие такой девочки, какой была я. Но я видела, что он несчастлив. Уезжая домой, я увезла чувство горячего сочувствия к его непонятому страданию».
На пути этого союза было еще много препятствий прежде чем они сочетались законным браком.

Феозва долго не хотела давать развода, потом наконец, согласилась, однако консистория тем не менее наложила на Менделеева шестилетнее покаяние, в течение которого он не мог венчаться вновь. Дмитрий Иванович все равно поступил по-своему: он нашел священника Адмиралтейской церкви, который в апреле 1882 г. обвенчал Дмитрия и Анну. Священник, между прочим, из-за этого был лишен духовного звания.

Во втором браке у Менделеева родилось четверо детей: Люба (будущая жена Александра Блока), Иван, близнецы Мария и Василий
В усадьбе Боблово, о которой сказано выше, Анна Ивановна попросила супруга построить второй дом, чтобы не выглядело, будто она выжила первую жену с детьми из дома. Дмитрий Иванович так и сделал. К слову, Феозва, благодаря хлопотам бывшего мужа, переехала впоследствии под Петербург в Ораниенбаум.

Здание самой усадьбы Менделеевых не сохранилось из-за пожара. Музей-усадьба Менделеева располагается в постройке начала 19 в., принадлежавшей его коллеге Ильину. Частично с тех времен сохранились парковые пруды, вязовая аллея.
В музее есть несколько подлинных вещей семьи Менделевых, чудом сохранившихся. В частности, его столик для опытов, сделанный руками монахов.
Менделеевы очень любили Боблово, бывали тут ежегодно. Дмитрий Иванович говорил: «Брал Боблово за восемь тысяч, а сейчас за восемьдесят не отдам».
Анна Ивановна пережила своего супруга на 35 лет.
Автор статьи Марина Огородникова.

Видео:Лекция 1. Часть 4. Ударение.Скачать

Любимые женщины Дмитрия Менделеева

Видео:Русский язык 48. Ударение. Постановка ударения в словах — Шишкина школаСкачать

Малоизвестные факты о личной жизни великого ученого

Автор периодического закона химических элементов и «правильного водочного градуса» был человеком робким, но влюбчивым. Весьма рассудительный в науке Дмитрий Иванович Менделеев в амурных делах подчас терял голову и был готов ради любви на самые безрассудные поступки.

Сонечка Каш

Когда Менделееву было четырнадцать лет, проживал он в Тобольске, где при довольно занятных обстоятельствах познакомился со своей первой невестой. Как-то на уроке танцев его поставили в пару с милой девятилетней девочкой. Но будущий ученый сконфузился и танцевать с юной партнершей отказался. Естественно, девочка была очень расстроена. Звали ее Сонечкой Каш. Она была дочкой местного аптекаря

Через восемь лет Дмитрий Менделеев и Сонечка встретились в Петербурге. На Крестовском острове снимала дачу их общая знакомая по Тобольску. Сонечка стала прелестной девушкой, в которую Дмитрий влюбился безоглядно. Пикантности ситуации добавляло то, что Соня напомнила ухажеру об их несостоявшемся танце, чем вогнала его в краску. Менделеев пообещал загладить свою вину, стал часто бывать в доме аптекаря Каш. Через год Дмитрий Иванович и Сонечка были помолвлены, все шло к свадьбе, после которой молодые намеревались отправиться в путешествие за границу.

Однако девушка оказалась не готовой к новой и самостоятельной жизни. Это было совершенно оранжерейное растение. Девочка любила музыку и наряды, французские романы и цветы. И совершенно не хотела покидать отчий дом и любимого папеньку.

Дмитрия все поздравляли с грядущим событием, но в канун свадьбы Сонечка призналась отцу, что на венчании скажет «нет». Марк Ефимович был вынужден вызвать к себе Дмитрия Ивановича и с сожалением сообщить тому об отказе дочери.

Менделеев разрыв переживал очень тяжело. Современники рассказывали, что он три дня не выходил из дома, всё лежал, от приема пищи отказался, а только пил воду.

Феозва Лещёва

В Петербурге семья Менделеевых обосновалась в 1850 году. Дмитрий Иванович стал студентом Главного педагогического института. В последовавшие два года он потерял мать и младшую сестру Елизавету. Поддерживали его в то время знакомые сибиряки, в том числе Протопоповы, у которых была племянница Феозва Никитична Лещева. Она приходилась падчерицей Петра Павловича Ершова — автора знаменитого «Конька-Горбунка».

Менделеев привязался к Феозве, которая была на шесть лет старше его. Они много общаются и переписываются. Дмитрий Иванович нашел в девушке надежного друга и интересного собеседника, вместе они обсуждают новинки русской и зарубежной литературы. С Петром Ершовым Менделеева роднила любовь к живописи.

Старшая сестра Дмитрия Ольга переживала одиночество брата и потому в ненавязчивой форме выразила ему свое мнение относительно того, что Феозва Никитична для него — лучшая партия. Менделееву было 28 лет, он понимал, что большой любви к Феозве у него нет, разве что влюбленность. И все-таки он сделал предложение и тут же получил согласие. При этом сомнения не покидали Менделеева. Смогут ли они ужиться вместе? Что он сам за человек, в котором сочетаются нерешительность и жажда деятельности?

Венчание состоялось в церкви Николаевского инженерного училища в Петербурге. Вместе Дмитрий Иванович и Феозва Никитична прожили 19 лет. У них было трое детей, дочь Мария умерла в младенчестве.

Анна Попова

Разногласия в семье Менделеевых были всегда. Феозва Никитична мечтала о тихом семейном счастье в большом деревенском доме. А Дмитрий Иванович был одержим наукой, любил путешествовать и был открыт для всего нового. На пятом десятке он без памяти влюбился в юную дочь казачьего полковника из Урюпинска Анну Попову, которая приехала в Петербург поступать в Академию художеств. Поначалу великий ученый даже не понял, что с ним происходит. Просто вдруг стал замечать, что в присутствии Анны начал испытывать приступы одиночества. Большим плюсом в Анне Ивановне было то, что к занятиям Дмитрия Ивановича наукой она относилась очень спокойно.

Менделеев не стал скрывать от Феозвы Никитичны, что полюбил другую. Но супруга категорически отказалась давать ему развод. Узнав об этом, а также о чувствах своей дочери к Дмитрию Ивановичу, родители Анны запрещают им видеться. Менделеев обещал не искать встреч с Анной Ивановной, но сдержать слова был не в силах. Ноги сами шли туда, где он мог встретить девушку. Менделеев часами поджидал Анну в Академии художеств. Тогда отец возлюбленной Дмитрия Ивановича отправил дочь на всю зиму в Италию. Менделеев обещал не напоминать ей о себе, потому каждый день писал письма девушке, но не отправлял их, а складывал в ящик.

Видя, что приятель его сходит с ума, друг Менделеева Андрей Николаевич Бекетов отправляется в Боблово к Феозве Никитичне, дабы убедить ее дать развод. И, о чудо, без всякой видимой причины она соглашается! Менделеев в то время должен был ехать в Алжир на научный конгресс. Бекетов с радостной вестью застал его на пристани. Естественно, после таких новостей о конгрессе не могло быть и речи. Дмитрий Иванович прямиком отправился в Рим. Оттуда влюбленные проехали в Египет, побывали в Испании.

Но это не всё. Церковь наложила епитимью на новый брак Менделеева. Официально венчаться с Анной Ивановной он мог только по прошествии семи лет. Но один кронштадский священник нарушил запрет и обвенчал Дмитрия и Анну, после чего лишился сана.

Этот брак Менделеева был по-настоящему счастливым. У Дмитрия Ивановича и Анны Ивановны было четверо детей.

Видео:68 учеников этого НЕ ЗНАЮТ! Таблица Менделеева — Как пользоваться?Скачать

Феозвой никитичной лещевой ударение

2851 дн. с момента
180 лет со дня рождения Д.И. Менделеева

Семья и дети

Феозва Никитична Лещева (Физа, как ее звали в семье) была старше Менделеева на шесть лет. Знакомы они были еще по Тобольску. Мать Физы после смерти мужа вышла замуж с четырьмя детьми за уже упоминавшегося выше поэта и инспектора Тобольской гимназии П. П. Ершова. Вскоре и она умерла. Физу и сестру взяли с собой в Петербург родственники — супруги Протопоповы. Дядю Физы, Владимира Александровича Протопопова, как раз переводили на службу в столицу по Министерству финансов.

Д. И. Менделеев с женой Феозвой Никитичной (урожд. Лещевой). 1862 г.

Барышня Феозва Никитична окончила курс в Екатерининском институте в Москве и продолжала жить у Протопоповых. Менделеев слал ей письма из-за границы (она, правда, написала ему первой), делился впечатлениями о городах, где бывал, и красотах природы. Почти ничего о работе и совсем ничего о любви. Более того: кажется, он хочет свести Физу с Сеченовым, вернувшимся в Петербург раньше: «Что вы не сердитесь на меня, Феозва Никитична, за мое непростительное молчание, то в этом я убежден, но убежден я и в том, что вы пеняли-таки иногда на меня за это и поделом, право, поделом. Зато вы, вероятно, не будете пенять на меня за то, что через посредство этого письма познакомились с Сеченовым. Он, во-первых, бывал на своем веку во многих местах, потому ему есть что рассказать, во-вторых, он был сперва офицером, потом пошел в университет — следовательно, человек с характером. А главное — он человек виду нисколько не обещающего, но в самом деле человек оригинальный, теплый, хоть и кажется подчас вовсе не таким. Мне будет интересно знать ваше мнение о нем. На этом человеке можно отчасти узнавать вкусы людей — к внешности ли они привязаны, она ли их руководит, или же они любят простоту, теплоту души, а не мягкость, увы, столь часто вредную».

Сеченов просто передал письмо, без каких-либо последствий для личной жизни. А Менделеев, по привычке, проводит в Петербурге редкие свободные вечера у Протопоповых, общается с Феозвой Никитичной. В дневнике записывает: «Гуляли. Ни скучно, ни весело. Нет, не живется мне, право, не такая жизнь нужна, право». Но в доме на него смотрят как на жениха, и он им становится. Потом, словно опомнившись, пытается дать обратный ход, но старшая сестра Ольга, имевшая на брата-последыша большое влияние, стыдит его в письме: «Вспомни еще, что великий Гете говорил: “Нет больше греха, как обмануть девушку”. Ты помолвлен, объявлен женихом, в каком положении будет она, если ты теперь откажешь?»

. В апреле 1862 года состоялось венчание. В этом браке родилось трое детей — Мария, Владимир и Ольга. Но семейная жизнь не сложилась. Формально брак был расторгнут в 1881 году, но фактически — гораздо раньше.

В Конце 19 века в семью его овдовевшей сестры Екатерины Ивановны, переехавшей из Томска в Петербург, вошла подруга Катиной дочери Надежды донская казачка Анна Ивановна Попова. В воспоминаниях Н. Я. Капустиной-Губкиной находим такое описание внешности ее приятельницы:

«Это была высокая, стройная и статная девушка с грациозной походкой, густыми золотистыми косами, которые она носила скромно подвязанными черными лентами у затылка, но они украшали ее красивую голову. Всего же более украшали ее большие светлые глаза, с недетским, серьезным выражением на детски округленном лице, с нежным румянцем и густыми красивыми бровями. Голос у нее тоже был нежный и приятный».

Анна Ивановна Попова

Дмитрий Иванович влюбился в 17-летнюю девушку с первого взгляда. Она в него тоже.

Жена Менделеева, Феозва Никитична, предпочитала обитать в Боблово, и в апреле 1877 года Дмитрий Иванович пригласил Капустиных с Анной пожить у него, в большой квартире при университете. Ему нравилось слушать, как Анна музицирует за роялем, нравилось играть с нею в шахматы. В то же время он смущался, боялся проявить свои чувства, которые все равно не могли не заметить окружающие. От греха подальше Екатерина Ивановна переехала с девушками на другую квартиру. Но, рассказывая об этом бегстве, Анна Ивановна повторяла изречение Рабиндраната Тагора: «Можно ли бороться с ураганом? Может ли река противиться морскому приливу?» Ничто не в силах было помешать и развитию отношений между влюбленными, несмотря на 26 лет разницы в возрасте.

Как писала через много лет Анна Ивановна, «живостью и энергией Дмитрий Иванович не только не уступал молодежи, но далеко оставлял ее за собой». Жизнь, однако, давала поводы для огорчений. Феозва Никитична в разводе мужу отказала. Правда, и Анна отказала жениху, дожидавшемуся ее в Новочеркасске. Но тут в Петербург явился ее отец, отставной казачий полковник Попов, все разузнал и решительно потребовал от дочери, чтобы она взяла с Дмитрия Ивановича слово не видеться с ней и победить свое чувство.

Слово-то Дмитрий Иванович дал, но чувство победить не мог. Анна в выпускном классе получила задание исполнить в карандаше «Последний день Помпеи» Брюллова. Оказалось, что исходит оно от заказчика, пожелавшего остаться неизвестным, который приобрел рисунок за большие деньги. Нетрудно догадаться, что им был Менделеев. Его встречали в залах Академии художеств, где он бродил, разглядывая гипсовые слепки Гермесов и Персефон. Ученики и ученицы, выходя после вечерних классов, видели высокую фигуру, закутанную в черный плащ с пряжками из львиных голов, скрывавшуюся в тени портала. В гостиных Петербурга появилась новая тема для пересудов.

Тяжело переживала разлуку и Анна. Она ходила на лекции, рисовала, бывала в театрах, слушала музыку, играла сама, но (цитирую ее воспоминания) «ничего не могло заполнить пустоту души, все мне казалось тусклым и бледным».

Душевное состояние Анны было таково, что отец настоял на немедленном отъезде ее за границу. В декабре 1880 года Дмитрий Иванович дал ей рекомендательные письма к знакомым художникам, проводившим зиму в Риме. Прощание было молчаливым и грустным.

После этого Дмитрий Иванович впал в депрессию. Близкие всерьез опасались, как бы не наложил на себя руки. Посетивший в те дни квартиру Менделеева ректор университета, биолог Андрей Бекетов, застал хозяина приводящим в порядок архив. Объяснил, что собирается на конгресс химиков в Алжир, а по дороге мало ли что может случиться. («По дороге я хотел упасть с палубы в море», — скажет он потом Анне.) В запечатанном конверте он передал Бекетову самое дорогое: завещание детям и неотправленные письма к Анне, которые он опускал каждый день в особый ящик, приделанный им к своему письменному столу.

Бекетов взял конверт и, спрятав его, отправился в Боблово. Он принял на себя последнюю вспышку бесплодного отчаяния Феозвы Никитичны, но все-таки сумел добиться от нее письменного согласия на развод. Правда, она оговорила за собой право на получение в дальнейшем всего профессорского жалованья бывшего мужа. Но и это обстоятельство не могло омрачить радость Дмитрия Ивановича, когда Бекетов появился у него с новостями перед самым отплытием на конгресс. И в списках участников этого съезда химиков имя Менделеева не появилось. Вместо Алжира он очутился в Риме.

После медового месяца в Вечном городе Дмитрий Иванович и Анна Ивановна вернулись в Россию, и тут выяснилось, что епархиальная консистория, в ведении которой находилось расторжение церковных браков, наложила на Менделеева епитимью: в течение ближайших семи лет ему запрещалось вступать в новый брак. Но влюбленные все равно решили не расставаться, тем более что Анна была беременна. Как раз кстати для лишенного профессорского жалования ученого крупный нефтепромышленник Рагозин предложил ему выгодное дело: устроить лабораторию для исследованья нефти и разработки новых способов промышленного получения нефтяных продуктов на одном из поволжских заводов между Ярославлем и Романово-Борисоглебском. Поселились они в домике над Волгой. Дмитрий Иванович подолгу пропадал на заводе, но, как писала Анна Ивановна, «одиночество меня не томило Здесь — глубокое сознание, что выполнено то, что надлежит выполнить, — покорность высшему…»

В новом, 1882-м году, по возвращении в Петербург они все-таки повенчались. Священник Адмиралтейской церкви в Кронштадте, исполнивший обряд таинства, был за это лишен сана, утешаясь, возможно, лишь хорошим денежным вознаграждением от Менделеевых; но законность брака церковные власти под сомнение не поставили. Молодая семья зажила дружно и счастливо. Через два года после рождения дочери Любы на свет появился сын Иван, еще через два — близнецы Мария и Василий. Возобновились «менделеевские среды». В доме снова появилась студенческая молодежь. Гостей ожидало простое угощение: чай, бутерброды, красное вино. Анна Ивановна сочла нужным в воспоминаниях особо подчеркнуть «отсутствие светских дам (бывали только художницы)» и добавила: «Все чувствовали себя легко и свободно». И еще: «Дмитрий Иванович всегда был как будто в состоянии душевного горения. Я не видела у него никогда ни одного момента апатии. Это был постоянный поток мыслей, чувств, который крушил на своем пути все препятствия».

Вообще он был большим семьянином. Вечно занятый, он всегда однако был внутренне близок всем семейным заботам, внимателен к детям, жил, сколько позволяла работа, их радостями и горестями, болезнями и ростом. Расставшись с первой семьей, он не переставал и к ней относиться хорошо. Об этом свидетельствует приводимое ниже его письмо, адресованное старшим детям от первого брака — Владимиру и Ольге. Девять лет, следующих за забаллотированием в Академию наук, складываются в жизни Дмитрия Ивановича спокойно. Время работает для его признания. И однако мы располагаем свидетельством чрезвычайно тяжелого, подавленного состояния Дмитрия Ивановича, близкого к мыслям о самоубийстве. Ввиду отсутствия внешних причин остается думать, что они были внутреннего семейного значения. Настроения эти, глубоко несвойственные Дмитрию Ивановичу, носили, очевидно, временный характер, Тем не менее письмо [Из архива дочери Д. И. Менделеева — О. Д. Трироговой] содержит завещательный смысл и является чрезвычайно важным человеческим документом, рисующим убеждения и взгляды Менделеева. «Петербург, 19 марта 1884 г. Милые мои Володя и Леля! Пишу то, что не успел сказать и может быть не успею. Первое и главное в жизни — труд для других, но так надо устроить, чтобы самому жить можно было. Жить надо, чтобы выполнить задачу природы. А ее высшая точка — общество людей. Один — каждый нуль. Надо это помнить. И начинать не издали, а подле. Окажись полезен и нужен подле стоящим, но для этого не забывая все, сумей быть полезен, нужен и дорог другим. Так жил или так хотел жить я сам. Выполняйте же, что не мог. Для этого берегите мать, берегите ее, берегите. Заботьтесь’ и друг о друге и о себе. Пусть встретятся недоразумения — не беда поворчите, не беда, вы в отца будьте, — делом, а не словом берите. Не гонитесь за словом. Оно только начало быть и будет — дело самый центр. А дело приятнейшее и самое подходящее — труд, т. е. работа для нужд и надобностей, полезностей и даже просто выгод — других. Ваша польза — выгода, а главное и во всяком случае ваши души спокойны, будут найдены тогда, потому что тому, кто дает, возвращается от других. Только не ждите, чтобы это случалось каждый раз, будет и так, что ты даешь, да за это тебя же и накажут словом или делом Только тот и может рассчитывать получить для себя от других, кто дает даром, без расчета, — от души. Жизнь — не рынок, где ничего даром не дается. Ведь дружба, ведь даже простая приятность отношений, ведь привязанность — не умом, расчетом и соображением определяются. Хотите этого — другим это давайте даром. Только не бросайтесь зря — это глупо. Разум не враг сердца, а только глаза его. Для глаз и даже самых милых, самых ласковых — ничего не давайте — для сердца — хоть все. Ищите не ума, не внешности — сердца и труда, — их выбирайте себе в спутники. Женитесь и выходите замуж по сердцу и разуму вместе. Если сердце претит — дальше, если разум не велит, тоже бегите. Отец ваш был слаб, был уродлив в этом отношении, не понимал того, что хочет вам сказать. Выбирайте сердце и труд, сами трудитесь и будьте с сердцем, а не с одним умом. Берегитесь какой-либо малейшей политической чепухи, потому что все латинское, а политика — латинщина, надо вырывать. Это не значит не интересуйтесь ничем. Это значит не составляйте политического или экономического идеала, не стараетесь его выдумать — напрасны, ранни еще усилия. А когда будет пора, то есть когда недеятельных, бесполезных, дремлющих, хныкающих и сидящих сложа руки будет мало — тогда все само собой сделается. Это не значит также, что где можно, где в силах сам один сделать, либо с согласными тому бы не сделать, не помочь. Это надо сделать. Только не увлекаться мнением о своих силах и убеждениях. Помните массу. Жить надо для близких, расширяя круг близости по возможности, но без самообмана. Не просто надо учиться. России ученьем, нет, надо учиться труду. Надо быть деятельным и бережливым, в то же время смелым и благородным. Не тот храбр, вы уже понимаете, кто лезет зря, а тот, кто умеет привести в деятельное состояние, а сам всегда в труде. Труд не суета, не работа, не ломка сил, а, напротив, спокойное, любовное, размеренное делание того, что надо для других и для себя в данных условиях. Представьте, льдина несет массу люден. Труд будет сообразить и выполнить — как достичь берега и может случиться, что наибольший труд и лучшую пользу внесет тот, кто сдержит суету, когда увидит, куда должна пристать льдина. Труд есть, однако, деятельность, а не апатия — не все равно что будет, а надо, чтобы по мере сил было все и всем, начиная с окружающих лучше. Берегите себя, мать, память отца, который душой любил вас и говорит в последний раз вам — труд всего важнее. Не кичитесь, не гонитесь за крупным трудом — труд всякий, если не про себя одного, как жеванье хлеба, либо толчение воды самый скромный, самый невидный — осветит жизнь, потому что светло и ладно в жизни, даже веселье, только от других и плод труда — польза другим. Сперва и всего необходимее людям место и время как телу и явлению природы, потому хлеб и верхний покров, потому что люди тепличные растения, затем хлеб и покров внутренние — истина, историческая привычка, обычай, а по всему этому люди становятся людьми, когда не забывают низшего первичного, знают и работают в высшем, когда по меньшей мере причастны ему. Сухо, это далеко, а ближе не разъяснить — расплывается. Одно знаю, что живя про себя, собой и мыслею своею — скука, тяжко, а живя и сам собой и всеобщей жизнью, хоть хлеб другим трудом добывая, хоть засевая его, хлопоча, для слепца лишь про себя, а в сущности для других — самому ведь столько не съесть и тогда можно найти покой и радость, благодушно прожить получается возможно. Трудитесь же, Володя и Леля, находите покой от труда, ни в чем другом не найти. Удовольствие пролетит — оно себе, труд оставит след долгой радости — он другим. Ученье — себе, плод ученья — другим. Другого смысла в ученьи нет, иначе его бы не надо было. Сами трудясь вы сделаете все для близких и для себя, а если при труде успеха не будет, будет неудача, не беда, пробуйте еще, сохраните спокойствие, то внутреннее обладание, которое делает людей с волей, ясных и нужных другим. Иного завета — лучшего дать не могу. С ним живите, его завещайте. Любовь придет сама. Простите все, все другим. Благословляю вас — живите с богом, трудом и истинной, а мне пора отдохнуть, пора, прощайте мои Адя и Леля! Отец ваш Д. Менделеев»