Фекла андреевна державина ударение (2 видео) | Русский язык. Правила написания

Содержание

Гавриил Романович Державин — биография, новости, личная жизнь
Гавриил Державин
Быв у няньки на руках, первое слово сказал: «Бог»
Словарь русского языка XVIII века (биографии писателей) Державин Гаврила Романович
📺 Видео

Видео:Г.Р. Державин. Литература. 9 класс.Скачать

Гавриил Романович Державин — биография, новости, личная жизнь

Видео:Литература 9 класс (Урок№5 - Гавриил Романович Державин – поэт-философ. «Властителям и судиям»)Скачать

Гавриил Державин

Гавриил (Гаврила) Романович Державин. Родился 3 (14) июля 1743 года в селе Сокуры Казанской губернии — умер 8 (20) июля 1816 года в имении Званка Новгородской губернии. Русский поэт, государственный деятель Российской империи, сенатор, действительный тайный советник.

Гавриил (Гаврила) Державин родился 3 (14 по новому стилю) июля 1743 года в селе Сокуры Казанской губернии в семье мелкопоместных дворян.

Отец — Роман Николаевич Державин, секунд-майор.

Мать — Фёкла Андреевна Державина (в девичестве — Козлова).

Согласно семейной легенде, Державины происходили от одного из татарских родов: Багрим-мурза переселился в Москву из Большой Орды и после крещения поступил на службу великого князя Василия Васильевича.

Детство прошло в родовом имении Сокуры под Казанью. Рано остался без отца.

В 1762 году поступил на службу рядовым гвардейцем в Преображенский полк. В составе полка принимал участие в государственном перевороте 28 июня 1762 года, в результате которого вступила на престол Екатерина II, позже неоднократно воспетая им в одах.

С 1772 года служил в полку в офицерской должности.

В 1773-1775 годах в составе Преображенского полка участвовал в подавлении восстания Емельяна Пугачёва.

В 1773 году написал свои первые стихи.

В 1777 году вышел в отставку. Далее началась его гражданская служба в чине статского советника в Правительствующем Сенате.

Герб Державиных

Широкая известность пришла к Гавриилу Державину в 1782 году — после опубликования оды «Фелица», которая в восторженных тонах была посвящена автором Императрице Екатерине II. В оде он прославляет просвещённую монархию, которую олицетворяет правление Екатерины II. Умная, справедливая императрица противопоставляется алчным и корыстным придворным вельможам.

Богоподобная царевна
Киргиз-Кайсацкия орды!
Которой мудрость несравненна
Открыла верные следы
Царевичу младому Хлору
Взойти на ту высоку гору,
Где роза без шипов растет,
Где добродетель обитает, —
Она мой дух и ум пленяет,
Подай найти ее совет.

С момента основания в 1783 году Императорской Российской академии Державин был членом академии, принимал непосредственное участие в составлении и издании первого толкового словаря русского языка.

В мае 1784 года был назначен правителем Олонецкого наместничества. Прибыв в Петрозаводск организовал формирование губернских административных, финансовых и судебных учреждений, ввёл в действие первое в губернии общегражданское лечебное заведение — городскую больницу. Результатом выездных инспекций по уездам губернии стала его «Подённая записка, учинённая во время обозрения губернии правителем Олонецкого наместничества Державиным», в которой Державин показал взаимообусловленность природных и экономических факторов, отметил элементы материальной и духовной культуры края. Позднее образы Карелии вошли в его творчество: стихотворения «Буря», «Лебедь», «Ко второму соседу», «На Счастие», «Водопад».

В 1786-1788 годах служил правителем Тамбовского наместничества. Проявил себя просвещённым руководителем, оставил значительный след в истории края. При Державине были открыты несколько народных училищ, театр и типография, где в 1788 году печаталась первая в Российской империи провинциальная газета «Тамбовские известия». Также при нем был составлен план Тамбова, наведён порядок в делопроизводстве, было положено начало сиротскому дому, богадельне и больнице.

В 1791-1793 годах — кабинет-секретарь Екатерины II.

В 1793 году назначен сенатором с производством в тайные советники.

С 1795 года по 1796 год — президент Коммерц-коллегии.

В 1802-1803 годах — министр юстиции Российской империи.

Всё это время Державин не оставляет литературное поприще, создает оды «Бог» (1784), «Гром победы, раздавайся!» (1791, неофициальный Российский гимн), «Вельможа» (1794), «Водопад» (1798) и многие другие.

Творчество Гавриила Державина представляет собой вершину русского классицизма, основоположниками которого были М.В. Ломоносов и А.П. Сумароков.

Предназначение поэта, в понимании Г. Р. Державина — прославление великих поступков и порицание дурных.

Главным объектом поэтики Державина является человек как неповторимая индивидуальность во всём богатстве личных вкусов и пристрастий. Многие его оды имеют философский характер, в них обсуждается место и предназначение человека на земле, проблемы жизни и смерти.

Державин создал ряд образцов лирических стихотворений, в которых философская напряженность его од сочетается с эмоциональным отношением к описываемым событиям.

Поэзию Державина называли говорящей живописью. Он обладал необыкновенным даром проникаться замыслом живописца и создавать свои поэтические образы.

Награды Гавриила Державина:

Орден Святого Александра Невского;
Орден Святого Владимира 3-й степени;
Орден Святого Владимира 2-й степени;
Орден святой Анны 1-й степени;
Орден Святого Иоанна Иерусалимского командорский крест.

7 октября 1803 года был уволен в отставку и освобождён от всех государственных постов, как он сам писал: «уволен от всех дел».

В отставке поселился в своём имении Званка в Новгородской губернии. В последние годы своей жизни занимался литературной деятельностью.

Гавриил Державин скончался 8 (20) июля 1816 года в своём доме в имении Званка.

Гавриил Романович Державин

Личная жизнь Гавриила Державина:

Дважды был женат. Детей не имел.

Первая жена — Екатерина Яковлевна Бастидон, дочь бывшего камердинера Петра III португальца Бастидона. Поженились в начале 1778 года. На момент свадьбы невесте было 16 лет. Увековечена поэтом как Пленира.

В 1794 году Екатерина Яковлевна скоропостижно скончалась в возрасте 33 лет. Похоронена на Лазаревском кладбище Александро-Невской лавры Санкт-Петербурга.

Екатерина Яковлевна Бастидон — первая жена Гавриила Державина

Вторая жена — Дарья Алексеевна Дьякова. Женился на ней спустя полгода после смерти первой супруги. Поэт увековечил вторую жену как Милену. Дарья Алексеевна умерла в 1842 году.

Дарья Алексеевна Дьякова — вторая жена Гавриила Державина

Своих детей у Державина не было. В 1800 году после смерти своего друга, Петра Гавриловича Лазарева, принял на попечение его детей, в т.ч. и Михаила Петровича Лазарева, будущего выдающегося адмирала, открывателя Антарктиды, губернатора Севастополя.

Также в доме Державина воспитывались осиротевшие племянницы Дарьи Дьяковой — дети ее сестры Марии и поэта Николая Львова: Елизавета, Вера и Прасковья. Дневник Прасковьи содержит интересные подробности о семье Державина.

Гавриил Романович дружил с князем С. Ф. Голицыным и посещал усадьбу Голицыных в Зубриловке. В известном стихотворении «Осень во время осады Очакова» (1788) Державин призывал друга побыстрей взять турецкую крепость и вернуться к семье.

Гавриил Романович Державин и его вторая супруга Дарья Алексеевна похоронены в Спасо-Преображенском соборе Варлаамо-Хутынского монастыря близ Великого Новгорода. Во время Великой Отечественной войны монастырские постройки подверглись артиллерийскому обстрелу и более сорока лет находились в руинах. В 1959 году состоялось перезахоронение останков Державина и его жены в Новгородский кремль.

В 1993 году, после окончания реставрации Преображенского собора Варлаамо-Хутынского монастыря, приуроченной к 250-летию со дня рождения поэта, останки Гавриила Романовича и Дарьи Алексеевны Державиных были возвращены из Новгородского кремля в склепы монастыря.

Могила Гавриила Державина

Имя Гавриила Державина присвоено Тамбовскому государственному университету. Одна из улиц Тамбова носит название Державинской. В 2003 году Тамбовская областная дума присвоила Державину звание почётного гражданина Тамбовской области.

Его именем названа площадь в Лаишево (Татарстан). В Лаишево краеведческий музей носит имя поэта, которому посвящена большая часть экспозиции музея. В Лаишево ежегодно проводятся праздник Державина (с 2000 г.), Державинские чтения с вручением республиканской литературной премии имени Державина (с 2002 г.), всероссийский литературный Державинский фестиваль (с 2010 г.). Лаишевский район часто неофициально именуется Державинским краем.

В Великом Новгороде на Памятнике «1000-летие России» среди 129 фигур самых выдающихся личностей в российской истории (на 1862 год) есть фигура Г. Р. Державина.

Памятная стела установлена на родине поэта в селе Державино (Сокуры).

Памятники поэту: в Казани (существовавший в 1846-1932 годах и воссозданный в 2003 году); Санкт-Петербурге; на Державинской площади в Лаишево; в Тамбове; в Петрозаводске.

Мемориальный знак поэту установлен в Званке (ныне на территории Чудовского района Новгородской области на берегу р. Волхов).

В Санкт-Петербурге есть Музей-усадьба поэта — особняк Гавриила Романовича Державина, на набережной Фонтанки, 118, по соседству с Державинским переулком. С 2003 года литературно-мемориальный музей, филиал Всероссийского музея А. С. Пушкина. Городская усадьба состоит из особняка поэта, двух парных флигелей, небольшого гостевого корпуса и оранжереи. Особняк на Фонтанке и обстоятельства его возведения обыграны в стихотворениях поэта «К первому соседу» (1780) и «Ко второму соседу» (1791), обращённых к откупщику М. С. Голикову и полковнику М. А. Гарновскому, соответственно. В большом двусветном зале после 1811 года проходили собрания «Беседы любителей русского слова».

В честь Державина назван кратер на Меркурии.

В 2016 году Патриарх Московский и всея Руси Кирилл и президент Татарстана Рустам Минниханов приняли участие в церемонии открытия памятника русскому поэту и государственному деятелю Гавриилу Романовичу Державину на его малой родине под Казанью (село Каипы), в день 200-летия со дня смерти поэта.

Стихотворения Гавриила Державина:

Автору, осмеявшему в комедии стихотворцев и переводившему Анакреона
Альбаум
Амур и Психея
Амур и Психея
Анакреон в собрании
Анакреон у печки
Анакреоново удовольствие
Аристиппова баня
Арфа
Атаману и войску Донскому
Атаману и войску Донскому
Афинейскому витязю
Бабочка
Без любезной грудь томится
Беседа с Гением
Бессмертие души
Благодарность
Благодарность Фелице
Блаженство супруги
Бог
Богатство
Богине здравия
Бой
Босканф, Лаба и Дольский
Братское согласие
Буря
Бывальщина
В день судьбины раздраженной
В память Давыдова и Хвостова
Варюша
Введение Соломона в судилище
Веер
Величество Божие
Вельможа
Венерин суд
Венец бессмертия
Венчание Леля
Весна
Вид автору «Сувороиды»
Видение мурзы
Виша
Властителям и судиям
Внимание
Водомет
Водопад
Возвращение Весны
Воинская песнь
Воцарение правды
Враги нам лучшие друзья
Вседневно муки умножая
Всемиле
Вывеска
Вывеска
Г-ну Дицу
Геба
Геркулес
Гимн Богу
Гимн Богу
Гимн Сафы Венере
Гитара
Голубка
Горелки
Горки
Горы
Горючий ключ
Гостю
Град, всех прелестей рожденье
Графине Орловой
Гром
Дар
Даше приношение
Деревенская жизнь
Детям на комедию их и маскерад
Дианин светлый блеск, ефирну чистоту
Добродетель
Доказательство Творческого бытия
Достигнул страшный слух ко мне
Другу
Другу женщин
Евгению. Жизнь Званская
Желание
Желание в горняя
Желание зимы
Жизнь деревенская
Жуковскому и Родзянке
Загадка
Задумчивость
Заздравный орёл
Зефирны ветры прилетели
Идиллия
Идолопоклонство
Из второй песни Моисеевой
Из поэмы «Пожарский»
Изображение Фелицы
Истина
Истинное счастие
К Анжелике Кауфман
К бюсту адмирала Василия Яковлевича Чичагова
К Грациям
К добродетельной красавице
К женщинам
К изображению императора Павла I
К Каллиопе (Сойди, бессмертная, с небес. )
К красавцу
К лире (Звонкоприятная лира)
К лире (Петь Румянцова сбирался)
К матери, которая сама воспитывает детей своих
К Меценату
К мраморному бюсту Екатерины II
К Музе
К Н. А. Львову
К первому соседу
К портрету адмирала Александра Ивановича Круза
К портрету адмирала Спиридова
К портрету В. В. Капниста
К портрету великой княжны Александры Павловны
К портрету Ивана Ивановича Дмитриева
К портрету княгини Екатерины Романовны Дашковой
К портрету Ломоносова
К портрету Н. А. Дьякова
К портрету прекрасной и добродетельной женщины
К портрету преосвященного Иннокентия псковского
К портрету преосвященного Платона
К портрету сенатора князя Якова Фёдоровича Долгорукова
К портрету трудолюбивого
К портрету чрез злодеяния достигшего к добродетелям и славе
К самому себе
К силуэту Хемницера
К Скопихину
К Софии
К статуе Екатерины II
К Ф. М. Колокольцову
К Эвтерпе
Как с тобою повстречался
Кантата
Кантата на день военного ордена героям росским
Капнисту
Ключ
Ко второму соседу
Ко мне ты страстью тлеешь
Колесница
Крезов Эрот
Крестьянский праздник
Кружка
Кузнечик
Купидон
Ласточка
Лебедь
Лев и волк
Лето
Лизе. Похвала розе
Любителю художеств
Любовны мысли открывает
Любушке
Люси
Махиавель
Мельник
Меркурию
Мечта
Мне мученьи те известны
Модное остроумие
Мои грации
Мой истукан
Молитва (Боже Создатель)
Молитва (Кто может, Господи, Твои уставы знать?)
Молитва (Непостижимый Бог, всех тварей Сотворитель)
Молитва (О Боже, душ Творец бессмертных)
Молитва (О Боже! чту Твоих пределов светозарность)
Монумент Петра Великого
Мореходец
Мужество
Мщение
Н. А. Львову
На балет «Зефир и Флора»
На барсука
На безбожников
На болтуна
На брак графини Литты
На бракосочетание великого князя Павла Петровича
На брачные торжества
На бюст в медальоне великой княжны Александры Павловны
На вздорного писателя
На взятие Варшавы
На взятие Измаила
На возвращение графа Зубова из Персии
На ворожбу
На выздоровление Мецената
На гатчинские пруды в царствование императора Павла I
На гаубицы, графом Шуваловым, и на конную артиллерию, князем Зубовым введённые
На гроб Бодряги
На гроб вельможи и героя
На гроб графа Петра Ивановича Панина
На гроб Дубянского
На гроб князю Петру Михайловичу Голицыну
На гроб князя А. А. Вяземского
На гроб князя Александра Андреевича Безбородко
На гроб любимцу Фортуны
На гроб Петра Великого
На гроб Пожарского
На гроб N. N.
На гробницу П. В. Неклюдова
На домовую церковь князя А. Н. Голицына
На загородный дом сенатора Николая Ивановича Чичерина
На известного стихотворца
На изображение Екатерины II (Величества, любви, щедроты, красоты)
На изображение Екатерины II (Любовию к России дышит)
На изображение Петра Великого (Бог редко, чудеса творя)
На изображение Петра Великого (Кого блистающа я вижу средь лучей)
На изображение Суворова при отставке его
На изображение Феофана
На Кантемира
На коварство французского возмущения и в честь князя Пожарского
На кончину благотворителя
На кончину великой княжны Ольги Павловны
На кончину графа Орлова
На кончину Екатерины II
На кончину императрицы Екатерины II
На корыстолюбца
На Красавицу
На крещение великого князя Николая Павловича
На Лосенкова
На Мальтийский орден
На маскарад, бывший перед императрицей в Казани
На медальон графини Александры Васильевны Браницкой
На медальон Екатерины II у Мусиной-Пушкиной
На медальон Екатерины II у Протасовой
На медальон, на котором представлен Суворов в львиной коже
На монумент, воздвигнутый графинею Браницкой
На мраморное изображение митрополита Гавриила
На мраморную колонну в Красной мызе Нарышкиных
На надутого, несправедливого и хромоногого историка
На Новый 1797 Год
На Новый 1798 Год
На Новый год
На освящение Каменноостровского инвалидного дома
На освящение храма в кабинете ея величества Екатерины II
На освящение храма Казанской Богородицы в С.-Петербурге
На открытие наместничеств
На отражение шведов Грейгом
На отсутствие ея величества в Белоруссию
На падение нового Фаэтонта
На панихиду Людовика XVI
На перенесение мощей св. Александра Невского
На переход Альпийских гор
На Петергоф
На победу, одержанную эрцгерцогом Карлом
На победы в Италии
На победы Екатерины II над Турками
На поднесение депутатами ея величеству титла Екатерины Великой
На покорение Дербента
На покорение Парижа
На полководца, хотевшего постричься
На Поповского
На посещение в Тамбове типографии епископом Феофилом
На преодоление врага
На приобретение Крыма
На прогулку в Грузинском саду
На пророчества Симеона Полоцкого и Димитрия Ростовского
На птичку
На разлуку
На рифмоплёта
На рождение в Севере порфирородного отрока
На рождение великого князя Михаила Павловича
На рождение великой княжны Ольги Павловны
На рождение царицы Гремиславы
На рондо Петру Великому
На Скрыплева
На случай разломки московского кремля
На смерть Бибикова
На смерть Бибикова
На смерть графини Румянцовой
На смерть Катерины Яковлевны
На смерть князя Александра Андреевича Безбородко
На смерть князя Мещерского
На смерть Нарышкина
На смерть Петра Великого
На смерть собачки Милушки
На смерть Суворова
На Сороку в защищение Кукушек
На сочинившего оду без еров
На статую Петра Великого
На Счастие
На трагедию «Лжедмитрий» князя Белосельского
На тщету земной славы
На увеселительный сад, названный Капризом
На умеренность
На характер императора Павла
На Хмельнина
На холодного стихотворца
На Чемесова
На шведский мир
На шествие императрицы в Казань
Над дверьми покоев, где лежат больные
Надгробие Шелехову
Надгробная императрице Екатерине II
Надежда на Бога
Надпись к портрету Екатерины II
Надпись к портрету княгини Е. Н. Орловой
Напротив тебя с тобою
Невесте
Незабудочка
Неизбежным уже роком
Нине
Новоселье молодых
О удовольствии
Обитель Добрады
Оборона от вора
Объявление любви
Ода Екатерине II
Ода к Мовтерпию
Ода на великость
Ода на день рождения ея величества
Ода на знатность
Ода на ласкательство
Ода на порицание
Ода на постоянство
Ода на смерть генерал-аншефа Бибикова
Оковы
Описание торжества в доме князя Потёмкина
Орёл
Осень
Осень во время осады Очакова
Открытие
Отрывок (Всторжествовал — и усмехнулся)
Отрывок (Не предавай себя печали)
Отрывок (Омывши костромских подошву твердых стен)
Охотник
Павлин
Памятник
Памятник герою
Параше
Пени
Пеночка
Первая песнь Пиндара пифическая
Песнь Баярда
Песнь брачная чете порфирородной
Песнь Екатерине Великой
Петру Великому
Пикники
Пирамида
Письмо к супругу в Новый 1780 год
Пламиде
Пленник
Победа красоты
Победителю
Подражание псалму
Покаяние
Полигимнии
Поминки
Помощь Божия
Портрет Варюши
Посылка плодов
Потопление
Похвала за правосудие
Похвала сельской жизни
Похвальные стихи Гавриле Андреевичу Суровцову
Праведный судия
Правило жить
Правосудие
Праздник воспитанниц девичьего монастыря
Предвестие
Препятствие к свиданию с супругою
При входе Григорьевской больницы
При чтении описания зимы в «Россияде»
Приглашение к обеду
Признание
Призывание и явление Плениры
Приношение красавицам
Приношение Монархине
Пришествие Феба
Проблеск
Провидение
Прогулка
Прогулка в Сарском селе
Проповедь
Птицелов
Пусть заутра, пусть я ныне
Пчёлка
Радость о правосудии
Развалины
Разлука
Разные вина
Раскаяние
Распускающаяся роза
Резолюция
Река времён в своём стремленьи
Решемыслу
Рождение красоты
Рождение Любви
Року надобно, чтоб рассталася
Русские девушки
Русским грациям
Сафо
Свобода
Сетование
Синичка
Скромность
Снигирь
Со властью в сердце путь открывши
Совет
Совет автору
Соловей
Соловей во сне
Соломон и Суламита
Сонет
Сострадание
Справка
Спящий Эрот
Стансы Кларисе
Старик
Стрелок
Суворову на пребывание его в Таврическом дворце
Суворову-Рымникскому в Роченсальм из Царского Села
Схоластик
Счастливое семейство
Тебе в наследие, Жуковской!
Тишина
Тончию
Тоска души
Ты когда бы сие знала
Улика
Умиление
Упование на защиту Божию
Уповающему на свою силу
Урна
Успокоенное неверие
Утешение добрым
Утро
Фелица
Философы пьяный и трезвый
Флот
Фонарь
Хариты
Хмель
Хор на шведский мир
Храповицкому (Товарищ давний)
Храповицкому (Храповицкий! дружбы знаки)
Христос
Царь-девица
Целение Саула
Цепи
Цепочка
Цыганская пляска
Челобитная о достройке дома
Чечотка
Шествие по Волхову российской Амфитриты
Шуточное желание
Эпиграмма
Эпистола И. И. Шувалову
Эпистола к генералу Михельсону на защищение Казани
Эпитафия Екатерине II
Эпитафия мудрецу нынешнего века
Эхо
Я вижу, в страсти мне
Я, лишась судьбой любезного
Явление Аполлона и Дафны на невском берегу
Fragmentum

Видео:Державин Властителям и судиямСкачать

Быв у няньки на руках, первое слово сказал: «Бог»

Однажды графа Фёдора Ростопчина спросили: «А почему вы – не князь? Юсуповы, Шереметевы – выходцы из ордынских мурз – получили княжеское достоинство, а ваши предки – нет». – «Всё дело в том, что мой предок Ростопча прибыл в Москву зимой». – «Разве время года может повлиять на получение титула?» – «Как? Вы не знаете? Когда татарский вельможа в первый раз являлся ко двору, ему предлагали на выбор или шубу, или княжеское достоинство. Предок мой приехал в жестокую зиму и отдал предпочтение шубе».

Вот и мурза Багрим (то бишь Ибрагим) довольствовался шубой. Приняли его в Москве на высшем уровне, сам великий князь Василий Иоаннович крестил своего нового вассала. Ибрагим стал Илией. Но в князья многочисленные потомки мурзы не вышли. И всё-таки московский правитель расщедрился, и Багрим получил от него завидные вотчины и под Владимиром, и под Новгородом, и под Нижним. На русской земле, обжитой с древних времён.

От сыновей Багрима произошли Нарбековы, Акинфовы, Кеглевы. У Дмитрия Ильича Нарбекова был, в числе других детей, сын Алексей, получивший громкое имя Держава. Трудно не приметить, что Державин – говорящая фамилия. С такой фамилией мудрено не стать яростным охранителем империи.

От него и пошёл род Державиных, которые «служили по городу Казани дворянскую службу». Осенью 1552 года Иоанн Грозный штурмом взял Казань и присоединил к Руси татарское царство. Город на Волге оправославливали, там поселились дворяне, которым доверял царь.

Впоследствии Казань стала одним из крупнейших городов империи, уступала только двум столицам. Город двунациональный, с восточным колоритом, но с заметным преобладанием русских.

В чём заключалась дворянская служба? Державины участвовали в крымских походах, честно проливали кровь за царей. Дед поэта – Николай Иванович – носил прозвание Девятый. Умер он в глубокой старости, восьмидесяти семи лет, однако, не дожил года до рождения внука Ганюшки. Детям своим Николай Иванович оставил скудное наследство – Державины были самым что ни на есть обедневшим дворянским родом.

Роман Николаевич Державин родился в 1706 году. В шестнадцатилетнем возрасте, на излёте эпохи Петра Великого, он поступил в Бутырский полк. Служба его проходила в разных городах молодой империи, но женился он на соседке и дальней родственнице – Фёкле Андреевне Гориной. И Державиным, и Гориным принадлежали дворы в деревне Кармачи – вот они и решили объединить свои скромные владения.

Роман Николаевич взял в жёны не девушку, а вдову. Фамилию ей подарил капитан Свияжского полка Григорий Савич Горин, рано скончавшийся. А по отцу она – Козлова. Дед Фёклы Андреевны, ротмистр Фёдор Козлов, был женат на вдове Никиты Васильевича Державина. Вот вам и родство извечных соседей.

Наш Гаврила Романович с молодых лет (и до последних дней!) интересовался древностями, его вдохновляли мысли о загадочном прошлом древних славян. Экзотическое ордынское происхождение легендарного предка воспринималось как исток родовой славы. Державин не без иронии называл себя «мурзой», примерял ордынскую маску. Придумал такую литературную игру – удобную, когда нужно было высказаться одновременно верноподданнически и вольнодумно.

В советские времена всех прогрессивных и талантливых непременно причисляли к «обедневшим» – дворянам, купцам или крестьянам… Державин, по марксистским меркам, был далеко не самым прогрессивным деятелем, хотя и не самым реакционным, а родился и впрямь в обедневшей семье. Трудно представить себе менее состоятельную дворянскую семью… В детстве он видел страдания матери – безграмотной женщины, обездоленной вдовы. Как непохоже его детство на привычные трафаретные представления о дворянской усадебной идиллии.

На склоне лет отставной министр Державин усердно предавался воспоминаниям… Прошлое оживало в его душе. Он стал одним из лучших русских мемуаристов, хотя современному читателю нелегко продраться сквозь заросли архаичной допушкинской прозы. О себе Гаврила Романович почти всегда (за исключением оговорок) писал в третьем лице – так оно смиреннее… Откроем «Записки» Державина, в которых он писал о себе «он», а не «я» – из политесной застенчивости:

«Отец его служил в армии и, получив от конского удара чахотку, переведен в оренбургские полки премьер-майором; потом отставлен в 1754 году полковником. Мать его была из рода Козловых. Отец его имел за собою, по разделу с пятерыми братьями, крестьян только 10 душ, а мать 50. При всем сем недостатке были благонравные и добродетельные люди. Помянутый сын их был первым от их брака; в младенчестве был весьма мал, слаб и сух, так что, по тогдашнему в том краю непросвещению и обычаю народному, должно было его запекать в хлебе, дабы получил он сколько-нибудь живности».

Это случилось в воскресенье, 3 июля 1743 года. Тёплый хлеб не подвёл: родившийся хилым, Державин до седых волос почти не жаловался на здоровье. Рослый, энергичный, подтянутый – он всю жизнь был способен терпеть перегрузки, работать за троих, сворачивать горы. Возможно, сказывалась первоначальная закалка: вместе с отцом-офицером Державин скитался по городам и избам, а жили они всегда более чем скромно.

Державин считал своей родиной Казань. «Казань, мой отечественный град, с лучшими училищами словесности сравнится и заслужит, как Афины, бессмертную себе славу…» – писал он профессору Городчанинову, приветствуя процветание Казанского университета – третьего в России. Эти слова казанцы никогда не забудут.

Но академик Яков Карлович Грот (1812– 1893), исследователь поэзии и биограф Державина, утверждал: настоящим местом рождения поэта была одна из деревушек Лаишевского уезда Казанской губернии – по разноречивым сведениям то ли Кармачи, то ли Сокуры. Это примерно в сорока верстах от древней татарской столицы. В Сокурах Державин провёл немало счастливых месяцев в детские годы. Вот вам и первая загадка Державина: точное место, где он появился на свет, неизвестно. Только – край, Казанский.

Зато известно его первое слово – и оно совпадает с названием самой знаменитой оды Державина. БОГ. С этой оды Державин начинал собрание своих сочинений. Отбросив скромность, он любил многозначительно вспоминать о чудесных обстоятельствах, связанных с его рождением, – да и кто не похвастался бы такими чудесами:

«Родился он в 1743 году 3 июля, а в 1744 году, в зимних месяцах, когда явилась комета… то он, быв около двух годов, увидев оную и показав пальцем, быв у няньки на руках, первое слово сказал: “Бог”. Два сии происшествия совершенная были правда, и, может быть, Провидением предсказано через них было, первым: трудный путь его жизни, что перешёл, так сказать, чрез огонь и воду; вторым: что напишет оду “Бог”, которая от всех похваляется».

Толки об этом Ганюшка, верно, слыхал ещё мальчишкой. Верил ли в собственное великое предназначение? Наверное, эта струна порой позванивала в его детском воображении.

Быт казанских помещиков Державиных мало напоминал времена славного мурзы Багрима. Вместо бесед с царями – склоки с соседями. Роман Державин, имевший в те времена чин секунд-майора, ещё до женитьбы крепко поссорился с отставным полковником Яковом Чемадуровым.

Дело было так. Державин служил в Казанском гарнизоне и нередко бывал в своём жалком имении. Местный помещик, властный бузотёр Чемадуров, пригласил его в гости. Пированьице окончилось скандалом: через месяц Державин подал в губернскую канцелярию жалобу на отставного полковника. По мнению Романа Николаевича, Чемадуров опоил его «особливо крепким мёдом», от чего несчастный секунд-майор «стал быть не без шумства». В результате Чемадуров впал в ярость и приказал своей дворне расправиться с расшумевшимся гостем.

Державин пытался бежать – его стащили с коня и принялись избивать. Тиуны Чемадурова отняли у него кошелёк, золотую медаль, печать, золотой перстень – и, окровавленного, вытолкали со двора. И всё это – в присутствии отца, Николая Ивановича Державина, который тоже там был, мёд-пиво пил. Старик Николай не вынес позора, заболел и вскоре скончался.

С особой жестокостью избивал секунд-майора некий калмык Иван – крепостной Чемадуровых. Державин требовал подвергнуть его пыткам, чтобы негодяй во всём признался. Чемадуров уверял, что этот самый мёд он и сам пил вместе со всеми гостями. И никто не потерял человеческий облик!

А Роман Державин в тот день не погнушался ещё и водкой – оттого и начал бросаться на почтенных помещиков. Он первым поднял руку на некоего Останкина, а потом, оседлав коня, со шпагой гонялся за мужиками Чемадурова. После такого непотребства Яков Фёдорович приказал мужикам разоружить забияку и выпроводить его со двора. А кто бы стал терпеть столь буйные выходки? Через две недели после начала канцелярского разбирательства по чемадуровской драке Роман Николаевич и женился на матери поэта.

С Чемадуровыми Державины враждовали ещё много долгих десятилетий.

Иногда мне кажется, что в этой истории можно найти ключ к судьбе Гаврилы Романовича… Это, если угодно, истоки его идеологии, объяснение его болезненной гражданственности – во имя «исправления нравов».

После присоединения к Московскому государству Казань изменилась разительно. Город заселили русскими из разных областей царства. Казань облагораживали по московской мерке, началось строительство белокаменного кремля. В 1708 году Казань стала центром крупной губернии, в ней развернулось строительство – в том числе и промышленное. Только при Екатерине (когда Державин уже обитал в столицах) татары в Казани зажили вольготно.

Могучая крепость – кремль – видна с любого перекрёстка. Куда бы ты ни забрёл в Казани – подними голову, и перед тобой возникнут стены и башни. Названия башен – как в Москве: Спасская, Тайницкая… Но самая известная и загадочная башня получила имя Сююмбике. Есть легенда: Иван Грозный, услышав о красоте казанской царицы Сююмбике, прислал в Казань послов с предложением ей стать московской царицей. Но гордая Сююмбике отвергла царскую руку. Попросила царя выстроить высокую башню – а потом поднялась на неё, чтобы попрощаться с Казанью, и бросилась вниз. Легенда недостоверная, но какая живучая!

Город потихоньку просвещался. В 1718 году по петровским скрижалям открыли «цифирную» школу при казанском адмиралтействе. Через пять лет при Федоровском монастыре открылась Славяно-латинская школа, в которой получали образование будущие священники. Но самым замечательным учебным заведением стала Казанская гимназия, открытая в 1759-м. В первой русской нестоличной гимназии грызли гранит науки С. Т. Аксаков, Н. И. Лобачевский, А. М. Бутлеров!

Державин доживёт и до открытия Казанского университета – это случится в 1804 году. Третий в России университет закрепил значение Казани – важнейшего из нестоличных городов империи.

Но до поры до времени главным содержанием жизни недоросля Державина были мелкопоместные дрязги. Войны с соседями – обыкновенное явление помещичьей жизни того времени. Куда там Ивану Ивановичу с Иваном Никифоровичем!

Доносами и вилами, огнём и отравленным пойлом – каждый пытался унизить, даже уничтожить ближнего. Кто был прав – Державин или Чемадуров? Разговоры Державина о ядовитой медовухе не внушают доверия. Не поверили Роману Николаевичу и чиновники. Но вполне вероятно, что самодур Чемадуров пытался спровоцировать соседа, чтобы превратить его в посмешище, унизить, растоптать морально, а то и физически.

И до, и после женитьбы Роман Державин враждовал с соседями. Зато боевые сослуживцы его любили. За открытый нрав, за добродушие, а главное – за то, что при очевидном усердии он так и остался неудачником, но не пытался поправить положение с помощью интриг и наветов.

Державины шумно враждовали не только с Чемадуровыми – в биографии поэта нельзя пропустить и фамилию Змиевых. Державины считали, что покойный помещик Андрей Никитич Змиев самоуправно завладел клочком державинской земли в Сокурах.

Война между Державиными и Змиевыми шла ожесточённо – то в шекспировском, то в гоголевском стиле. Дворовые Державиных изловили и ощипали индеек, принадлежавших Змиевым. Когда скотница Змиевых пожаловалась Фёкле Андреевне Державиной – барыня огрела её палкой. Крестьяне и бары дрались, переругивались, воровали друг у дружки баранов и уток, а главное, склочничали неустанно.

Державин был старшим сыном – и всегда верховодил в ребячьих делах. Младший его брат Андрей умрёт в молодые годы, сестра Анна – и вовсе во младенчестве. Гавриил считался резвым, смышлёным ребёнком, Андрей – ласковым и смирным. Первый стал любимцем отца, второй крепче держался за материнскую юбку.

Ганюшка рано выучился читать – ему и пяти лет не было, когда, на радость матери, он принялся декламировать по книжке священные тексты. Более сложным навыкам чтения и письма учил Державина местный дьячок. Ганя бойко постигал науки, снова и снова перечитывал и не без артистизма декламировал малопонятные строки…

Державины кочевали по России, такова офицерская судьба. Как только родился Андрей, семья переехала в Яранск, под Вятку. Потом Роман Николаевич служил в Ставрополе-на-Волге, а в 1749 году царская служба довела их до Оренбурга.

Между тем, Ганюшке шёл седьмой годок – приближалось время первого экзамена. Первый русский император, ратуя за просвещение, считал начальное образование обязательным для каждого дворянина. Воспетая в одах Тредиаковского императрица Анна Иоанновна, покровительствуя просвещению, ввела обязательные экзаменационные «смотры» семилетних недорослей.

Что ж, первый смотр прошёл благополучно, в оренбургском губернаторском доме. «Гаврила по седьмому, а Андрей по шестому году уже начали обучаться своим коштом словесной грамоте и писать, да и впредь де их, ежели время и случай допустит, желает оный отец их своим же коштом обучать арифметике и прочим указным наукам до указных лет». Следующий смотр – через пять лет, к двенадцатилетию.

Оренбургским губернатором в те годы был знаменитый Иван Иванович Неплюев – выдвиженец Петра Великого, дипломат, энергичный управленец. Оренбург в те годы отстраивался заново, на новом месте – чуть ниже по течению Урала, который в те времена – до разгрома Пугачёвского восстания – ещё назывался Яиком.

В тех краях лучшие работники для казённых нужд – арестанты и ссыльные. Предприимчивый каторжанин, немец Иосиф Розе, выдававший себя чуть ли не за учёного, учредил в Оренбурге частную школу. Из всех наук Розе знал только немецкий язык – да и то хаотично, без представлений о грамматике. Буйный нрав учителя не оставлял сомнений: на каторге он оказался вполне заслуженно, Фемида в этом случае не сплоховала.

Державин вспоминал: «Сей наставник, кроме того, что нравов развращенных, жесток, наказывал своих учеников самыми мучительными штрафами, о коих разсказывать здесь было бы отвратительно, был сам невежда, не знал даже грамматических правил, а для того и упражнял только детей твержением наизусть вокабол и разговоров, и списыванием оных, его Розы рукою прекрасно однако писанных. Чрез несколько лет, посредством таковаго учения, разумел уже здесь упомянутый питомец по-немецки читать, писать и говорить».

Владимир Боровиковский. Портрет Гаврилы Державина

Всю жизнь Державин будет время от времени упражняться в немецком, а другого иностранного языка толком не выучит. Зато из немецкой поэзии почерпнёт немало открытий. Приохотить к математике или географии Розе был не способен – и по невежеству, и по отсутствию педагогических способностей. Всё биографы Державина сравнивали Розе со Вральманом – героем комедии Фонвизина.

Гавриил и без уроков Розе тянулся к учению. Отец его разъезжал по сельской местности, занимался межеванием – и помогал ему в этом специально офицер-геодезист. Он дал любознательному Ганюшке первые уроки черчения.

«И, как имел чрезвычайную к наукам склонность, занимаясь между уроков денно и нощно рисованию, но как не имел не токмо учителей, но и хороших рисунков, то довольствовался изображением богатырей, каковые деревянной печати в Москве на Спасском мосту продаются, раскрашивая их чернилами, простою и жженою вохрою, так что все стены его комнаты были оными убиты и уклеены».

Рисование стало первым серьёзным увлечением Ганюшки – творческая страсть захватила его.

Навсегда запомнил Гаврила первое путешествие в Москву, вместе с отцом. Огромная покатая Красная площадь, Кремль, битком набитый храмами и теремами, шумная и богатая торговля повсюду – и конца-края не видно домам, среди которых попадаются и каменные. Но куполов, кажется, больше, чем жилых домов! Ганюшка немало повидал городов, но с таким величием встретился впервые. Августейшая императрица Елизавета Петровна, в отличие от своего великого отца, любила Первопрестольную. Навсегда полюбил её и Гаврила Державин.

В Москве должна была решиться судьба Ганюшки. Роман Николаевич мечтал пристроить сына в Сухопутный шляхетский корпус – лучшего учебного заведения и представить было нельзя. Кроме того, сына можно было зачислить в какой-нибудь полк, конечно же, гвардейский.

В военной коллегии Роман Николаевич, частенько прихварывавший, хлопотал о собственной отставке. Его обещали произвести в полковники. Но – пока суд, да дело – у подполковника закончились деньги. А откуда взять средства для обучения в кадетском корпусе. Пришлось возвращаться в Казань не солоно хлебавши.

В конце января 1754 года старший Державин получил заветную бумагу об увольнении из армии. В ней шла речь и о «полковничьем ранге», к которому отставника, известного беспорочной службой, обещали представить.

Только-только Роман Николаевич в чине подполковника вышел в отставку, только поверил, что дела его исправятся – как болезнь скрутила его. В ноябре 1754 года семейство осиротело.

В селе Егорьеве, при храме, похоронили несчастного офицера. Служил, иногда веселился и шумел, экзаменовал сына по черчению, рассказывал об армии – и вдруг его не стало. Рыдания, молитва – и чёрная бездна. Сельский батюшка произносил утешительные речи о лучшем из миров – притягательные, таинственные слова. Всю жизнь перед этой неисчерпаемой тайной Державин преклонял колени. А жизнь у них пошла плачевная, сиротская.

«И таким образом мать осталась с двумя сыновьями и с дочерью одного году в крайнем сиротстве и бедности; ибо, по бытности в службе, само-малейшия деревни, и те в разных губерниях по клочкам разбросанныя, будучи неустроенными, никакого доходу не приносили, что даже 15 р. долгу, после отца оставшаго, заплатить нечем было».

Пятнадцать рублей долга! За каких-нибудь сто рублей Фёкла Андреевна была готова заложить почти все земли! Нищенские бюджетные ориентиры – воистину, потомкам мурзы Багрима, аристократам из «Бархатной книги», приходилось считать копейки.

После смерти Романа Николаевича оживились недруги Державиных – соседушки-помещики, которые побаивались подполковника. Вдову оттесняли со спорных клочков земли, каждый старался обворовать семью, оставшуюся без защитника. Её жизнь переместилась в негостеприимные кабинеты столоначальников:

«Мать, чтоб какое где-нибудь отыскать правосудие, должна была с малыми своими сыновьями ходить по судьям, стоять у них в передних у дверей по нескольку часов, дожидаясь их выходу; но когда выходили, то не хотели никто выслушать ее порядочно; но все с жестокосердием ее проходили мимо, и она должна была ни с чем возвращаться домой со слезами, в крайней горести и печали, и как не могла нигде найти защиты, то и принуждена была лучшия угодья отдать записью купцу Дрябову за 100 рублей в вечную кортому».

В кортому – значит, в откуп, в аренду. То есть купец намеревался заработать на державинских угодьях куда больше жалких (даже по тем временам) ста рублей. Богатство оборотистого купца преумножалось, на державинской земле Дрябов построил сукно-валяльную мельницу, поставлявшую сырьё для суконной фабрики, известной на всю губернию. Дрябов знай себе подсчитывал барыши, а тут сто рублей… Такие деньги добывают не на барские прихоти, а на кусок хлеба. А Державин поглядывал на чиновников, на просителей, привыкал к кабинетной пыли и коридорной грязи.

Детство, полное унижений и обид, частенько предшествует победной судьбе выдающегося деятеля. В «Записках» Державин скупо пишет о личном, но те, первые, раны и в глубокой старости ныли:

«Таковое страдание матери от неправосудия вечно осталось запечатленным на его сердца и он, будучи потом в высоких достоинствах, не мог сносить равнодушно неправды и притеснения вдов и сирот».

О, не только «притеснения вдов и сирот» не мог сносить равнодушно Державин! Любая судебная несправедливость (подлинная или мнимая) вызывала в его душе бешеную ярость. Сколько сил, сколько здоровья загубит Державин в бесплодных бюрократических сражениях, которые разгорались вокруг судебных разбирательств… Психологи любят всё на свете объяснять детскими впечатлениями – вот тут-то им и раздолье.

В одной из самых нашумевших своих од Державин напишет:

А там! – вдова стоит в сенях
И горьки слезы проливает,
С грудным младенцем на руках,
Покрова твоего желает.

Не ошибёмся, если увидим здесь горестные детские впечатления, а в тех горьких днях – истоки поэзии Державина. Гавриле уже исполнилось одиннадцать, Андрею – десять, они всё примечали, запоминали. Другой бы после этого навсегда возненавидел спёртый воздух присутственных мест, но герой XVIII века рассуждал благоразумнее нас.

Державин взвинченно, с перехлёстом верил, что исправить ситуацию можно юридическими мерами: сперва принять справедливые законы, а после – приучить соотечественников неукоснительно исполнять спасительные правовые нормы. Честный суд он воспринимал как земной аналог страшного суда:

Нет! знай, что Правосудья око,
Хоть бодрствует меж звезд высоко,
Но от небес и в бездны зрит:
Тех милует, а тех казнит
И здесь, в сей жизни скоротечной,
И там, и там, по смерти, в вечной…

Сто раз он мог разочароваться в юридическом вареве, в обманчивой мудрости законов. Но упрямство было и вторым, и первым счастьем, а также всегдашним несчастьем Державина.

Видео:Гавриил Романович Державин, Литература 8 классСкачать

Словарь русского языка XVIII века (биографии писателей)
Державин Гаврила Романович

Державин Гаврила Романович

Державин Гаврила Романович [3 (14) VII 1743, Казань, по др. данным — дер. Кармачи или Сокуры под Казанью* — 8 (20) VII 1816, с. Званка Новгородской губ.; погребен в церкви Хутынского м-ря; в 1959 прах Д. перевезен в Новгородский кремль и захоронен у зап. стены Софийского собора]. Принадлежал к мелкопоместному, но старинному дворянскому роду, который вел свое происхождение от татар. мурзы Багрима (поэтому Д. в стихах в шутку иногда именовал себя «мурзой», «потомком Багрима», а свои произведения называл «татарскими песнями»). Отец Д. Роман Николаевич был секунд-майором Казанского гарнизона, потом служил в Ставрополе, на Волге, в Оренбурге. Начаткам рус. грамоты братьев Державиных, Гаврилу и Андрея, обучила мать Фекла Андреевна (урожд. Козлова). Затем Д. учился у дьячка, а нем. языку — у сосланного в каторгу немца Розе.

В янв. 1754 отец Д. за получением отставки ездил в Москву. Он взял с собой старшего сына, чтобы отвезти его учиться в один из Петербургских корпусов — Сухоп. шлях. или Артиллерийский. Однако поездка в Петербург из-за безденежья была отложена, а в нояб. отец Д. умер. Семья осталась без средств, соседи-помещики захватили часть земель. Мать Д. с малолетними сыновьями часами безрезультатно простаивала в судейских передних. По словам Д. в автобиографических «Записках», «таковое страдание матери от неправосудия вечно осталось запечатленным на его сердце, и он, будучи потом в высоких достоинствах, не мог сносить равнодушно неправды и притеснения вдов и сирот».

Тем не менее мать сумела нанять детям учителей математики (сначала ученика гарнизонной школы, затем артиллерийского штык-юнкера) и не оставляла надежд на учебу сыновей в Петербурге. Между тем в янв. 1759 в Казани открылась находившаяся в ведении Моск. ун-та гимназия, в дворянское отделение которой были определены Д. и его брат. Д. учился с охотой и отличался в рисовании, музыке, поэзии, т. е. в «предметах, касающихся воображения». Уже после первого полугодия учебы его имя попало в список лучших гимназистов. Через полгода директор гимназии М. И. Веревкин представил куратору геометрические чертежи и карты Казанской губ., скопированные лучшими учениками и украшенные «разными фигурами и ландшафтами». В награду тот приказал записать гимназистов по их желанию солдатами лейб-гвардейских полков, а Д. — кондуктором Артиллерийского корпуса; после этого Д. во время торжеств, бывших в гимназии, «отправлял должность артиллериста, быв при артиллерии и при представлении фейерверков». Летом 1760 Д. ездил с Веревкиным в Чебоксары в качестве инженера-геодезиста для изготовления плана города. В 1761 Веревкин, по приказанию И. И. Шувалова, снарядил экспедицию для раскопок и описания развалин Великого Булгара; работы на месте фактически возглавил Д.

В февр. 1762 неожиданно выяснилось, что Д. по ошибке канцеляристов был записан солдатом в Преображенский полк и что отпуск для «окончания наук» уже истек. Не завершив гимназический курс, Д. уехал в столицу, был определен рядовым 3-й роты и помещен в казарму вместе с солдатами из крестьян.

Вскоре он отнес остававшиеся у него экспедиционные планы и рисунки находившемуся в Петербурге Веревкину. Тот представил Д. Шувалову, который направил его в Академию художеств к граверу Е. П. Чемесову. Но ни заниматься с одобрившим рисунки Чемесовым, ни посещать Шувалова Д. из-за непрестанных при Петре III фрунтовых учений не смог. Не удалась, уже после свержения Петра III, и попытка пополнить образование в Европе. Когда в Москве совершалась коронация Екатерины II, Шувалов собрался в заграничное путешествие, и Д. просился вместе с ним. Дело расстроилось из-за вмешательства тетки Д. Ф. С. Блудовой, считавшей такие поездки источником ереси и разврата, а Шувалова — масоном и богохульником.

Д. занимался самостоятельно. В казарме не было условий для рисования и игры на скрипке, зато Д. много читал по-русски и по-немецки, в частности произведения Х.-Ф. Геллерта и Ф. Хагедорна, и начал писать любовные и шуточные стихи.

Д., не имевшего покровителя, обходили производством. Он просил о помощи майора своего полка А. Г. Орлова и 15 мая 1763 был произведен в капралы. Получив годовой отпуск, Д. отправился в Казань, затем по поручению матери ездил в Шацк и Оренбург. По возвращении в полк он поселился в казарме с дворянами. В это время Д. занимается поэзией более серьезно, руководствуясь в теории «Новым и кратким способом к сложению российских стихов» В. К. Тредиаковского в издании 1752, а на практике — произведениями М. В. Ломоносова, А. П. Сумарокова, Ф. А. Козловского. Одно из его сатирических стихотворений обидело полкового секретаря, и он почти четыре года подряд вычеркивал Д. из списков назначенных к производству в следующий чин.

По сообщению И. И. Дмитриева, Д. начал перелагать с рус. прозаического перевода роман Ф. Фенелона «Приключения Телемака» стихами. В то время у И. П. Осокина, сына казанского купца-фабриканта, Д. встречался с К. А. Кондратовичем, Тредиаковским и «их учениками». Есть некоторая вероятность, что именно это переложение (а не перевод А. И. Дубровского ) было одобрено Тредиаковским.

В 1766 полковым секретарем стал П. В. Неклюдов, покровительствовавший Д., и его служебная карьера пошла быстрее. 22 сент. 1766 он был назначен фурьером и командирован на ямскую подставу в Яжелбицы для надзора за приготовлением лошадей к проезду императрицы и двора в Москву; 1 янв. 1767 произведен в каптенармусы. В марте, вслед за двором, в Москву прибыл и Д., получивший вскоре отпуск в Казань. Здесь и в оренбургском имении он пробыл до осени. 1 янв. 1768 Д. был произведен в сержанты; в июле — дек. прикомандирован к Комиссии нового Уложения в качестве «сочинителя» (секретаря) одной из частных комиссий — «о разных установлениях, касающихся до лиц, находящихся в оной при должностях».

10 февр. 1769 Д. получил трехмесячный отпуск для поездки к матери. На обратном пути он задержался в Москве (надлежало выправить купчую на имение в 30 душ на Вятке), а младшего брата отправил в Петербург с письмом к Неклюдову. Д. просил об определении брата в полк и о двухмесячном продлении отпуска, но к новому сроку не явился, увлекшись, по безденежью, карточной игрой. Впрочем, Неклюдов спас его от служебных неприятностей, устроив еще две отсрочки. В марте 1770 Д. порвал с игроками и вернулся в Петербург. На Тосненской карантинной заставе, устроенной по случаю начавшейся чумы, Д., чтобы не задерживаться в пути, сжег сундук, в котором находились рукописи всех его ранних сочинений и переводов. Брата, больного чахоткой, Д. отправил в Казань, где тот вскоре умер.

В 1771 Д. был переведен на фельдфебельскую должность; 1 янв. 1772 произведен в прапорщики; 1 янв. 1773 — в подпоручики. В ч. 2 «Старины и новизны» В. Г. Рубана за 1773 был напечатан без подписи перевод Д. с нем. «Ироида, или Письмо Вивлиды к Кавну» — первое его литературное выступление, состоявшееся, по словам Д., без его ведома. 31 окт. 1773 Д. отдал в Акац. типографию свое оригинальное стихотворение, посвященное свадьбе Павла Петровича. Оно было отпечатано 13 нояб. тиражом в 50 экземпляров под назв. «Ода на всерадостное бракосочетание их императорских высочеств. Сочиненная потомком Аттилы, жителем реки Ра» (ААН, ф. 3, оп. 4, № 31/7).

Откомандированный в секретную следственную комиссию при А. И. Бибикове — командующем войсками против Пугачева, Д. выполнял его поручения по борьбе с мятежниками, причем сумел понять, что причина восстания — «грабительство», «лихоимство» властей, «беспрестанное взяточничество, которое совершенно истощает людей», «производит в жителях наиболее ропота».

21 апр. 1774 Д. был произведен в поручики. С нач. марта до сер. июля он находился то в Малыковке (впосл. Вольск), то в заволжских нем. колониях выше Саратова — Шафгаузене и др. В это время были написаны стихотворения «На великость», «На знатность», «На смерть генерал-аншефа Бибикова», «На день рождения ее величества» (т. е. на 21 апр.), переведены с нем. прозой четыре оды Фридриха II.

Видимо, в июне 1775 Д. вернулся в полк, который находился в Москве. Обойденный новым полковым начальством в чинах и наградах, он трижды безрезультатно обращался к новому подполковнику Г. А. Потемкину, а в июле 1776 подал прошение на имя императрицы. В февр. 1776 из печати вышел первый сборник стихотворений и переводов Д. «Оды, переведенные и сочиненные при горе Читалагае 1774 года» (Читалагай — гора недалеко от Шафгаузена и Малыковки), изданный анонимно, без обозначения года и места. В стихотворениях 1776 «Пикники», «Остроумие» (опубл. в 1783 в новой ред. под загл. «На модное остроумие 1780 года») и др. отразилось сближение Д. с «довольно знатными господами, ведущими жизнь веселую и даже роскошную», — А. П. Мельгуновым, С. В. Перфильевым, А. И. Мещерским. Вскоре Д. начал также переводить «Мессиаду» Ф.-Г. Клопштока, но перевел только две песни.

Наконец прошение было рассмотрено. 1 янв. 1777 Д. был произведен в капитан-поручики, а 15 февр. переведен в статскую службу с чином кол. советника, но без определенного места; одновременно ему был пожаловано имение в 300 душ в Белоруссии. 15 авг. 1777 он назначен экзекутором 1-го Деп. Сената.

В этом году Д. написал эпистол И. И. Шувалову и оду на рождение вел. кн. Александра Павловича — наиболее значительные и типичны произведения; первого этапа его творчества. В нач. 1778 они вышли oтдельными изданиями. В соответствии с классицистическим принципом «подражания образцам» в ранних стихах Д. заметно сильное влияние песен Сумарокова, его лирических и сатирических сочинений, однако прямых заимствований и Сумарокова у Д. мало. Воспроизводя гражданственный стиль образца, его публицистическую направленность Д. в ряде случаев создал оригинальные по форме сочинения («На знатность», эпистола Шувалову и др.) В некоторых своих одах Д. старательно воспроизводил не только программную учительность, но и форму од Ломоносова, вводил огромное число заимствований и прямых цитат из его сочинений («На день рождения ее величества», ода Александру и др.). Различный подход к проблеме подражания, поставленный в зависимость от того, как решал эту проблему поэт, на которого в данном произведении ориентировался Д., свидетельствует об осмысленности и осознанности его поисков, о его осведомленности в сущности литературно-теоретических споров эпохи. Равное внимание к двум разным направлениям в рус. классицизме говорит о неудовлетворенности поэта и тем и другим. Вместе с тем в стихах раннего периода уже присутствуют характерные для зрелого Д. живописность и красочность (особенно в оде 1777), содержательность стиховой формы, отдельные проявления автобиографизма.

В 1778 Д. женился на Е. Я. Бастидон (вошедшей в его поэзию под именем «Пленира»), в связи с чем написаны «Стансы» (опубл. 1808 под загл. «Невесте» в новой ред.). По возвращении новобрачных из поездки в Казань в нач. 1779 Д. попал в дом А. А. Дьякова через посредство жены, подруги М. А. Дьяковой. Здесь он познакомился с поэтами львовского кружка — Н. А. Львовым, В. В. Капнистом, И. И. Хемницером, П. Л. Вельяминовым и др. (с М. Н. Муравьевым, которого не было в это время в Петербурге, Д. подружился позднее). Сближение с львовским кружком стало переломным моментом в поэтическом развитии Д.: Львов познакомил его с учением об оригинальном творчестве Юнга, Руссо, Гердера; стихи Муравьева убеждали в практической возможности индивидуальной реализации художественного дарования.

Уже со второй пол. 1779 начали появляться такие принципиально новаторские стихотворения Д., как «На Смерть князя Мещерского», «Ключ», «Стихи нахождение в Севере порфирородного отрока», «К первому соседу» и т. д., знаменовавшие вступление поэта на «совсем особый путь», переход на позиции предромантизма. В поэзии Д. на первый план выдвигается человеческая индивидуальность в соотношении с окружающим ее объективно-реальным, конкретно-чувственным миром. Отказываясь от теории «подражания образцам», Д. развивает романтическую концепцию гениальности, вдохновения как источника поэтического творчества. Из этих основополагающих принципов вытекало новое художественное видение мира; идея ценности личности, внимание к этическим проблемам, вопросам морали частного человека и общества. С изображением частной жизни частного человека связана полнейшая ломка сложившихся жанровой и образной систем (Муравьев эту ломку в творчестве Д. назвал «перепутажем»): отказ от нормативности как классицистической, так и сентиментальной вообще и «правил» в частности; образ автора, органически входящий в произведения; попытки создания индивидуальных характеристик людей; обилие конкретных намеков; внимание к бытовым деталям, воплощение реальности в живописно-пластических образах (причем в крупных стихотворениях Д. чаще прибегает к живописности, в анакреонтике — к пластичности); смелое сочетание прозаизмов и просторечия с высокой архаизированной лексикой (стилистический «перепутаж»); поиски индивидуальной формы произведения и идущие в этом направлении эксперименты в области метрики, строфики, рифмовки; пристальный интерес к проблеме национального содержания и национальной формы, т. е. признание того, что в разные эпохи и у разных народов существовали различные «вкусы» (иначе говоря, отказ от критерия единого и вечного «изящного вкуса»), и признание исторической и национальной обусловленности человека, общества в целом, литературы.

В 1779 Д. было поручено наблюдение за переделками в здании Сената. Для барельефов и медальонов залы общего собрания Львов предложил сюжеты, Д. составил их словесные «программы», по которым работали затем художник Г. И. Козлов и скульптор Ж.-Д. Рашетт. Требование генерал-прокурора Сената кн. А. А. Вяземского «прикрыть» изображенную на барельефе «нагую Истину», видимо, дало Д. первоначальный импульс к созданию гневно-обличительной оды «Властителям и судиям». Напечатанное в ранней редакции в журнале «СПб. вестн.» (1780, № 11) под загл. «Ода. Преложение 81-го псалма» стихотворение из части тиража было вырезано (в новой ред. опубл. в 1787).

7 дек. 1780 Д. был переведен в новоучрежденную Экспедицию о гос. доходах, для которой он составил инструкцию («начертание должности»), определяющую ее деятельность. С 28 июня 1782 Д. — ст. советник.

Написанная в 1782 ода «Фелица» год пролежала в рукописи: автор, по совету Львова и Капниста, не печатал ее, опасаясь гнева осмеянных вельмож. О. П. Козодавлев снял с нее копию без разрешения автора. Ода стала широко известной, а 19 мая 1783 увидела свет в ч. 1 «Собеседника любителей российского слова», основанного при Академии наук Козодавлевым и Е. Р. Дашковой. Публикация оды мгновенно сделала Д. знаменитым, он сразу вошел в число крупнейших литераторов эпохи. 21 окт. 1783, в день открытия Рос. Академии, Д. был избран ее членом. «Фелица» понравилась и Екатерине; вскоре автор получил золотую табакерку с 500 червонных в пакете с надписью: «Из Оренбурга от киргизской царевны мурзе Державину». Но испортились отношения Д. с А. А. Вяземским, в доме которого он был совсем еще недавно своим человеком и который увидел в оде сатиру на себя. Придирки Вяземского вынудили Д. подать в отставку. 15 февр. 1784 он был уволен с награждением чином д. ст. советника. На отставку Д. сатирической «Челобитной российской Минерве от российских писателей», где содержится просьба к императрице защитить писателей от притеснений «знаменитых невежд», откликнулся Д. И. Фонвизин.

Ок. недели Д. пробыл в Нарве, где завершил начатые ранее оды «Бог» («Собеседник», 1784, ч. 13) и «Видение мурзы» (Моск. журн., 1791, № 1). По возвращении в Петербург Д. узнал, что императрица намерена назначить его олонецким губернатором. Дав согласие, Д. получает отпуск для поездки в Казань к матери, но не застает ее в живых.

В нач. окт. 1784 Д. приехал в Петрозаводск, а 9 дек. Олонецкая губ. была официально «открыта». Вскоре начались постоянные столкновения между Д. и наместником олонецким и архангельским Т. И. Тутолминым. По-видимому, благодаря поддержке, оказанной Д. А. А. Безбородко и А. Р. Воронцовым, жалобы Тутолмина на Д. последствий не имели, но императрица решила перевести Д. в другое место. 15 дек. 1785 последовал указ о назначении его тамбовским губернатором.

Представившись в Петербурге наместнику рязанскому и тамбовскому И. В. Гудовичу, Д. прибыл в Тамбов в марте 1786. Первые действия его в качестве губернатора были направлены на улучшение судопроизводства, содержания заключенных, на строительство общественных зданий (народное училище, богадельня, сиротский дом. театр). Особое внимание Д. уделял просвещению тамбовского общества. В своем доме он устроил «классы» для юношей, а его жена организовала занятия для молодых дворянок. По воскресным вечерам еженедельно бывали небольшие балы, по четвергам — концерты, по праздникам — любительские спектакли. Ко дню восшествия Екатерины на престол (28 июня 1786) Д. составил сценарий публичного празднества; к открытию Гл. нар. уч-ща 22 сент. написал речь, которую произнес однодворец П. М. Захарьин ; к 24 нояб. сочинил в духе «школьной драмы» «Пролог &LT;. &GT; на открытие в Тамбове театра и народного училища» и т. д. Театр открылся в доме Д. представлением его «Пролога…» и комедии М. И. Веревкина «Так и должно».

В янв. 1787 усилиями Д. начались занятия в народных школах таких городов, как Козлов, Лебедянь, Елатьма, затем Шацк, Моршанск, Липецк, Спасск, Темников (после отъезда Д. из Тамбова большинство этих школ закрылось).

В нояб. 1787 открылась тамбовская типография (примерную смету расходов на ее заведение прислал Д. по его просьбе Н. И. Новиков ), где печатались первые рус. губернские ведомости, сенатские указы, предписания губернского правления и пр. По инициативе Д. вокруг типографии, которую возглавил А. М. Нилов, образовался кружок переводчиков-любителей (М. Г. Орлова, Е. К. Нилова, В. В. Голицына, А. М. Нилов, К. А. Нилов, Д. П. Цицианов и др.). Наряду с переводами сочинений европ. литераторов здесь печатались и оригинальные произведения, в т. ч. «Ямщики на подставе» Н. А. Львова, «Осень в селе Зубриловке» Д. (впосл. названа «Осень во время осады Очакова»), его же «Речь, говоренная &LT;. &GT; Захарьиным…» и др.

Проведенная в янв. 1787 по повелению императрицы сенатская ревизия (А. Р. Воронцов и А. В. Нарышкин) отметила успехи, достигнутые губернатором, и он получил награду. Однако вскоре начались столкновения Д. с Гудовичем, который усмотрел в его действиях (дело откупщика М. Бородина, выдача денег на закупку хлеба для армии вопреки сопротивлению чиновников и пр.) покушение на власть наместника. Уже с апр. 1788 он требовал удаления Д. 22 сент. 1788 Сенат, руководимый Вяземским, подготовил доклад об отдаче Д. под суд 6-го (московского) Деп. Сената. В свою очередь Д. в нояб. написал для императрицы доклад о своих действиях, который через С. М. Лунина переслал М. Н. Муравьеву. Тот передал «экстракт» дела фавориту императрицы А. М. Дмитриеву-Мамонову. Екатерина II 29 нояб. по докладу Сената приказала отдать Д. под суд, но благоприятные отзывы Мамонова и Гарновского, управляющего Потемкина, задержали окончательное решение на три недели. Однако 18 дек. воспоследовал именной указ, согласно которому Д. должен был явиться «для ответа».

В первой пол. янв. 1789 Д. приехал в Москву, а 4 июня, после многочисленных проволочек, был подписан доклад по его делу, в котором Сенат виновным его ни в чем не нашел. Во 2-й пол. июня Д. прибыл в Петербург. Императрица утвердила доклад Сената, дала Д. аудиенцию 16 июля, но нового назначения он не получил. Поэтому он вновь обратился к Екатерине, прося о выдаче задержанного жалованья и о новой аудиенции (полный текст доклада Д. — ЦГИА, ф. 938, оп. 1, № 256; отрывок см.: XVIII век. М.; Л., 1966, сб. 7, с. 251). После аудиенции 1 авг. А. В. Храповицкий записал слова императрицы: «Я ему сказала, что чин чина почитает. В третьем месте не мог ужиться, надобно искать причину в себе самом. Он горячился и при мне. Пусть пишет стихи &LT;. &GT;. Велено выдать не полученное им жалование, а граф Безбородко прибавил в указе, чтобы и впредь производить до определения к месту» (Дневник А. В. Храповицкого. М., 1901, с. 175).

Попытки Д. обратиться к новому фавориту Екатерины II. А. Зубову оказались безрезультатными. По словам Д., «не осталось другого средства, как прибегнуть к своему таланту». К 22 сент. 1789, дню коронации, он передал во дворец оду «Изображение Фелицы». Ода разочаровала императрицу: она ждала стихов в духе «Фелицы», а получила «программную» оду-рекомендацию, каким должен быть идеальный монарх. В первой редакции примечаний к своим стихотворениям Д. объединил оды 1789 «На счастие» (написана в Москве во время сенатского разбирательства), «На коварство» и «Изображение Фелицы» в один программно-сатирический цикл.

Дом Д. становится одним из центров культурной жизни Петербурга. Постоянно бывали здесь Львов, Муравьев, Вельяминов, А. Н. Оленин, а также Козодавлев, Капнист, Ип. Ф. Богданович, регулярно приезжал тяжко больной Фонвизин (накануне смерти сатирика в кабинете Д. состоялось чтение его новой комедии). К лету 1790 относится знакомство Д. с И. И. Дмитриевым и Н. М. Карамзиным. А. Н. Радищев, не знакомый с Д. близко, в июне этого же года через Козодавлева передал ему «Путешествие из Петербурга в Москву» (экз. отобран у Д. полицией во время следствия над Радищевым). Когда Радищев был приговорен к смертной казни, Д. сделал попытку вмешаться в его судьбу. Воспользовавшись заключением мирного договора со Швецией, он 15-17 авг. написал программную оду «На шведский мир». 18 авг., в воскресенье, ода была срочно отпечатана, и утром 19 авг. весь тираж ее по распоряжению Д. был отправлен во дворец: здесь в этот день должно было состояться заседание Гос. совета, на котором решалась судьба Радищева. Д. выражал надежду, что в связи с заключением мира императрица простит «незлобных винных» (защитная формулировка Радищева на секретном следствии, известная Д. от Львова или Муравьева).

К кон. 1790 относятся такие крупные произведения Д., как «Песнь лирическая Россу по взятии Измаила» (опубл. тремя отд. изд. в 1791 в Петербурге, Москве, Тамбове) и «Новый год, песнь дому, любящему науки и художества» (отд. изд. 1791; более позднее назв. — «Любителю художеств»). К последнему произведению, написанному в форме кантаты, создал музыку Д. С. Бортнянский, и оно в нач. 1791 исполнялось на празднике у А. С. Строганова, которому было посвящено.

В следующем году Д. написал то просьбе Потемкина хоры к празднеству по случаю взятия Измаила и обширное, в прозе и стихах, «Описание празднества, бывшего по случаю взятия Измаила у &LT;. &GT; кн. Г. А. Потемкина-Таврического &LT;. &GT; 1791 г. апреля 28 дня» (отд. изд. 1792). Тогда же Д. создал ряд анакреонтических стихов: «Анакреон в собрании», «Скромность» и др. В кон. года, пораженный известием о внезапной смерти Потемкина, Д. начал «Водопад» (оконч. в 1794).

Активно сотрудничал он в журнале «Новые ежемес. соч.», где были опубликованы «Изображение Фелицы» (1789), «На шведский мир» (1790) и др., и в «Моск. журн.» Карамзина, где в 1791 появились «Видение мурзы», «Ода на смерть графини Румянцевой», «К Эвтерпе», «Прогулка в Сарском Селе», а в 1792 — «Философы пьяный и трезвый» и др. (оду «На коварство» Карамзин не напечатал).

12 дек. 1791 Д. назначен статс-секретарем императрицы, причем ему поручено было наблюдать за законностью решений Сената. Из крупных дел, которыми пришлось заниматься Д., он особо отмечал дело иркутского наместника И. В. Якоби, который будто бы хотел развязать войну между Россией и Китаем (Д. удалось добиться оправдания невинного), дело придворного банкира Сутерланда, связанное со взяточничеством крупнейших вельмож, и др. Скоро оказалось, что дела у Д. для императрицы вообще «были все роду неприятного, то есть прошения на неправосудие, награды за заслуги и милости по бедности», и она «стала его редко призывать». Д. понял, что был приближен лишь для того, чтобы он писал для Екатерины стихи «в роде оды «Фелице»», Однако, ближе узнав императрицу, «не мог он воспламенить так своего духа, чтоб поддерживать свой высокий прежний идеал, когда вблизи увидел подлинник человеческий с великими слабостями». О положении своем при Екатерине Д. иронически говорил в надписи «На птичку» (1792 или 1793); резким посланием «Храповицкому» («Товарищ давний, вновь сосед…», 1793) ответил он на стихи Храповицкого с советом писать хвалы императрице. Автобиографический характер имеют также стихотворение «На умеренность», «К Н. А. Львову» (оба — 1792), «Горелки» (1793).

2 сент. 1793 Д. произведен в чин т. советника и назначен сенатором, причем 5 сент. было уточнено, что «присутствовать» ему надо и в общем собрании, и во вновь открытой Meжевой экспедиции. Д. и здесь проявлял свойственную ему горячность в отстаивании справедливости; сенаторы жаловались, что с ним «присутствовать не можно». В янв. 1794 Д. был назначен президентом Коммерц-коллегии и присутствующим в Комиссии о коммерции. Он развернул было борьбу со злоупотреблениями, попытался пресечь ввоз контрабанды, начал расследование мошенничеств таможенных чиновников и иностранных купцов. Однако в личных приемах императрица ему отказывала, доклады оставались без ответа, и вскоре генерал-прокурор А. Н. Самойлов передал ему приказ Екатерины: никакими делами впредь не заниматься, а считаться президентом Коммерц-коллегии, «ни во что не мешаясъ». Поэтическим итогом этих эпизодов жизни Д. стала одна из лучших его сатирических од «Вельможа» (лето 1794).

15 июля 1794 Д. овдовел. Этому событию он посвятил доработанное стихотворение «Ласточка», а также стихи «Ha смерть Катерины Яковлевны…» и др. 31 янв. 1795 Д. женился вторично — на Дарье Алексеевне Дьяковой (став, таким образом, свояком Львова и Капниста).

В 1795 Д. решился просить императрицу о разрешении издать собрание своих стихотворений (разрешение нужно было потому, что мн. произведения вызывали нарекания со стороны влиятельных при дворе лиц, цензуры, церкви, самой Екатерины). Рукописный том стихотворений с рисунками А. Н. Оленина был поднесен императрице, однако подборка произведений вызвала ее гнев. Разнесся даже слух, что поэта велено допросить С. И. Шешковскому. Политические обвинения Д. отвел, но разрешения на публикацию не получил.

При воцарении Павла I Д. был назначен правителем канцелярии Гос. совета, но 22 нояб. 1796 император специальным указом известил Сенат, что Д. «за непристойный ответ, им пред нами учиненный, отсылается к прежнему его месту», т. е. оставлен только сенатором.

В эти годы Д. писал много стихов (причем особенно интенсивно разрабатывал анакреонтические жанры), активно печатался в журналах «Приятное и полезное» (1795 — «Флот», «Соловей», «Павлин», «Памятник» и др.; 1796 — «Анакреон», впосл. названный «Aнакреон у печки», и т. д.), «Муза» (1796 — «Хариты», «Потопление» и др.), в альманахе «Аониды» (1796 — «Спящий Эрот», «На покорение Дербента» и др.; 1797 — «Ода на Новый 1797 год», «Призывание и явление Плениры», «Мечта», «Пчелка» и т. д.).

В сер. 1797 И. И. Шувалов предложил Д. издать его сочинения в Унив. типографии. Поэт поручил надзор за изданием Карамзину. Ч. 1 «Сочинений» была отпечатана в 1798. Поэт хотел было уничтожить весь тираж из-за цензурных пропусков и громадного количества опечаток, но потом решился все же выпустить книгу в свет, отказавшись от издания ч. 2.

Широко известные справедливость, честность, бескорыстие Д. привели к тому, что его часто стали приглашать в качестве третейского судьи. 3а короткий срок он уладил около ста сложных дел по разделу имущества и наследства, по земельным и денежным спорам и пр. Д. был опекуном и попечителем мн. знатных лиц и семейств (позднее в связи с этими занятиями ему пришлось даже завести при своем доме особую контору).

2 апр. 1800 Д. был назначен присутствующим в Комиссию законов. Выполнял он и ряд отдельных поручений императора Павла I. Так, 16 июня 1800 Д. было предписано ехать для предотвращения начавшегося голода в Белоруссию. Пробыв там до сер. окт., Д. Успешно справился с делом и 14 июля был награжден чипом д. т. советника и почетным командорским крестом Мальтийского ордена. 3атем одну за другой Д. получает следующие должности: 30 авг. — президент возобновленной Коммерц-коллегии; 20 нояб. — присутствующий в советах Восп. о-ва благор. девиц и Уч-ща ордена св. Екатерины; 21 нояб. — второй министр при Гос. казначействе и управляющий делами вместе с государственным казначеем; 22 нояб. — государственный казначей; 23 нояб. — член Гос. совета; 25 нояб. — член 1-го Деп. Сената.

После убийства Павла I Д. «на писал бумагу», в которой потребовал хотя бы для вида произвести расследование обстоятельств его смерти. 12 марта 1801 новый император уволил Д. от всех должностей, оставив только в Сенате. 3а оду «На восшествие на престол императора Александра I», в которой усматривались намеки на тиранию Павла, Александр пожаловал Д. перстень, но выразил пожелание, чтобы ода осталась неопубликованной, и она была запрещена генерал-прокурором.

25 нояб. Д. был послан в Калугу для расследования злоупотреблений губернатора; 8 сент. 1802, при учреждении министерств, назначен министром юстиции и членом Гос. совета, но 7 окт. 1803 уволен в отставку за «слишком ревностную службу». Так закончилась сорокалетняя деятельность Д. на военном и гражданском поприще.

С этого времени Д. начал усиленно заниматься изданием своих сочинений. 3иму он обычно проводил в Петербурге, лето — в 3ванке, имении на берегу Волхова, купленном в 1797. Будучи бездетным, Д. воспитывал трех дочерей умершего Н. А. Львова, постоянно жили у него сыновья и дочери Капниста, три сестры Бакунины и др. родственники второй жены.

В 1804 вышел из печати сборник «Анакреонтические песни», содержавший как публиковавшиеся уже стихи, так и новые, неизвестные. В 1808 появились первые четыре части задуманного многотомного собрания сочинений Д. В сер. 1800-х гг. он работал над сборником афоризмов «Мысли мои» (не опубл.), затем сочинил и перевел ряд мелких статей и больших философско-политических трудов: «Разговор короля с философом», сокращенное изложение учения Ф. Бэкона и пр. (не опубл.).

3анимаясь поэзией и прозой, Д. обратился и к драме. После 1803 написано подавляющее большинство его драматических произведений: «театральное представление с музыкою» «Добрыня» (1804), «героическое представление с хорами и речитативами» «Пожарский, или Освобождение Москвы» (1806), трагедии «Ирод и Мариамна» (1807), «Евпраксия» и «Темный» (обе — 1808), «комическая народная опера» «Дурочка умнее умных», опера «Рудокопы» (обе — до 1812), оперы «Грозный, или покорение Кавани» и «Эсфирь» (обе — 1814; посл. не опубл.). Кроме того, Д. перевел трагедии Ж. Расина «Федра», П.-Л. Бюирета де Беллуа «3ельмира», оперы П.-А.-Д. Метастазио «Тит» и «Фемистокл» и т. д. (все — не опубл.).

В 1805 поэт начал работу над «Примечаниями на сочинения Державина». Необходимость подобного труда обоснована им так: «Будучи поэт по вдохновению, я должен был говорить правду; политик, или царедворец по служению моему при дворе, я принужден был закрывать истину иносказанием и намеками, из чего само по себе вышло, что в некоторых моих произведениях и поныне многие, что читают, того не понимают совершенно». «Примечания», однако, автор до конца не довел (напеч.: Вопр. рус. лит. Львов, 1973, вып. 2 (22); 1974, вып. 1 (23); 1975, вып. 1 (25)). В 1809-1810 Д. продиктовал жившим в его семье Е. Н. Львовой и С. В. Капнисту «Объяснения на сочинения Державина) (на основе издания 1808), которые по существу представляют собой автобиографию поэта. В 1812-1813 он написал «3аписки из известных всем происшествиев и подлинных дел, заключающие в себе жизнь Гаврилы Романовича Державина», где речь идет о его службе и государственной деятельности.

Стихи этого периода Д. публиковал в журналах «Вестн. Европы» (1802 — «Утро»; 1805 — «Память друга», «Лето», «Цыганская пляска», «Осень»; 1806 — «Дева за клавесином»; 1807 — «Евгению. Жизнь 3ванская» и др.), «Друг просв.» (1804 — «Фонарь», «Колесница»; 1805 — «Скопихину» и др.), «Сев. вестн.» (1805 — «На маневры 1804 года», «Монумент милосердию»), «Сын отеч.» и др. Стихотворения, написанные после 1808, Д. объединил в ч. 5 «Сочинений» (1816).

Примерно с 1804 вокруг Д. складывается новый литературный кружок, в который первоначально входили Муравьев, А. С. Хвостов, А. С. Шишков и др. Со 2 февр. 1807 по субботам начались регулярные литературные вечера, которые поочередно бывали у Шишкова, Д., И. С. Захарова, Д. И. Хвостова, А. С. Хвостова. Затем участники этих вечеров и др. лица образовали литературное общество Беседа любителей рус. слова. Для заседаний Беседы Д. предоставил свой дом, взяв на себя все расходы по обществу, но занимал в нем особую позицию. Произведения членов общества публиковались в «Чтениях в Беседе любителей рус. слова».

С кружком, а затем с Беседой связан первоначальный замысел итогового литературно-теоретического труда Д. «Рассуждение о лирической поэзии», который в завершенном виде представлял собой и пособие для «молодых наших сочинителей», и обобщение собственного творческого опыта поэта. Сначала Д. собирался изложить свой взгляд на поззию в стихотворном «Послании к великой княгине Екатерине Павловне о покровительстве отечественного слова» (1807; не оконч.), но затем его замысел разросся. В собирании материалов для обобщающего труда по рус. и мировой поэзии Д. воспользовался помощью Евгения Болховитинова, с которым установил тесные контакты, прибегая к его советам и критике. Материалы Д. получал также от П. Ю. Львова, Я. А. Галинковского, книги — из Публ. б-ки и Б-ки Академии наук, рукописные раритеты — от собирателей (П. П. Дубровского и др.).

За сведениями о зарубежных литературах Д. обращался к дипломатам, а также к чиновникам М-ва иностр. дел. Осенью 1809 он приступил к работе над текстом трактата и не позднее нояб. 1810 завершил ч. 1 — «Рассуждение о лирической поэзии, или об оде», которая была прочитана на заседании Беседы 22 апр. 1811 и вышла из печати в июле (Чтения в Беседе любителей рус. слова, 1811, ч. 2, вып. 1). В 1811 Д. написал ч. 2 и 3 «Продолжения о лирической поэзии). Ч. 2 прочитана 26 янв. 1812 (напеч.: Чтения в Беседе любителей рус. слова, 1812, ч. 6). Так как первые две части в ходе обсуждения подверглись резким нападкам со стороны «староверов», составлявших в обществе большинство, Д. в 1815 читал здесь лишь две небольшие главы из ч. 3 (напеч.: Чтения в Беседе любителей рус. слова, 1815, ч. 14). После длительного перерыва, в сер. 1814, Д. начал работу над ч. 4, последней, «Продолжения о лирической поззии» и закончил ,ее летом 1815 (ч. 3-4 напеч.: XVIII век. Л., 1986, сб. 15; Л., 1988, сб. 16).

8 янв. 1815 Д. присутствовал на переводных экзаменах в Лицее, где пришел в восторг, когда А. С. Пушкин прочел «Воспоминания в Царском Селе».

Летом 1816 на Званке Д. Взялся за окончательную доработку своего «Рассуждения», но смерть помешала поэту завершить подготовку к изданию его отдельной книгой.

В 1864-1883 Академия наук выпустила «роскошное» издание «Сочинений Державина с объяснительными примечаниями Я. Грота» (т. 1-9). Т. 1-3 его составляют стихотворения и «Объяснения на сочинения Державина», т. 4 — драматические сочинения, т. 5-6 — переписка и «3аписки», т. 7 — сочинения в прозе, т. 8 — биография Д., написанная Я. К. Гротом, т. 9 — примечания и приложения к биографии Д., дополнения к т. 1-6, труд Грота «Язык Державина», библиография, иконография, указатели. В 1868-1878 выходило «общедоступное» академическое издание (т. 1-7), соответствующее по содержанию аналогичным томам издания «роскошного», но отличающееся набором. Основными советскими изданиями стихотворений Д. Являются издания в Большой серии «Библиотеки поэта» (1-е изд. Л., 1933 (под ред. Г. А. Гуковского); 2-е изд. Л., 1957 (под ред. Д. Д. Благого, с примеч. В. А. Западова» и «Анакреонтические песни» в серии «Литературные памятники» (М., 1986 (под ред. Г. П. Макогоненко, с примеч. Г. Н. Ионина и Е. П. Петровой».

Рукописи Д. хранятся в ГПБ (ф. 247; состоит из 40 томов), ИРЛИ (ф. 88 (архив Я. К. Грота), 96), ЦГАЛИ (ф. 180) и др. собраниях. Документы, связанные со служебной деятельностью Д., имеются во мн. архивах СССР.

Лuт.: Грот Я. К. 1) Жизнь Державина. СПб., 1880 (Державuн Г. Р. Соч. / С объяснит. примеч. Я. Грота, т. 8); 2) Примечания и приложения к «Жизни Державина». В кн.: Державин Г. Р. Соч. / С объяснит. примеч. Я. Грота. СПб., 1883, т. 9; Дмитриев И. И. Взгляд на мою жизнь. — Соч. СПб., 1893, т. 2; Западов А. В. Из архива Хвостова. В кн.: Лит. арх. М.; Л., 1938, вып. 1; Дальнuй Б., Богданов Д. Державин в Тамбове. Тамбов, 1947; Аксаков С. Т. Знакомство с Державиным. — Собр. соч. М., 1955, т. 2; Жихарев С. П. Зап. современника. М.; Л., 1955; Западов А. В. Державин. М., 1958; Западов В. А. 1) Г. Р. Державин: (Биография). М.; Л., 1965; 2) Державин и Пнин. — Рус. лит., 1965, № 1; 3) Державин и Радищев: (К истории одной легенды). — Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз., 1965, № 6; 4) Державин и Муравьев. — В кн.: XVIII век. М.; Л., 1966, сб. 7; Кулакова Л. И. Очерки истории русской эстетической мысли XVIII века. Л., 1968; Татаринцев А. Г. Вокруг Державина. — Рус. лит., 1976, № 4; Прянишнuков Н. Е. Писатели-классики в Оренбургском крае. 4-е изд. Челябинск, 1977; Западов А. В. Поэты XVIII века. М., 1979; Глuнка Н. И. Державин в Петербурге. Л., 1985; Западов В. А. Работа Г. Р. Державина над «Рассуждением о лирической поэзии». — В кн.: XVIII век. Л., 1986, сб. 15; Эпштейн Е. М. Державин в Карелии. Петрозаводск, 1987.