Что такое адвербиальное словосочетание (5 видео) | Русский язык. Правила написания

Содержание

Научные статьи
Адвербиальные сочетания латинского языка и их передача на русский
Средства связи слов в словосочетании
Что такое адвербиальное словосочетание
Словосочетание в теории В.В. Виноградова. Синтаксическая валентность слова. Правила образования словосочетаний
Типология словосочетаний: типы словосочетаний по главному компоненту и по структуре
Словосочетание как синтаксическая конструкция: формальная и семантическая характеристика
Функционирование словосочетания в предложении
Семантическая структура словосочетания
📸 Видео

Видео:Словосочетания: согласование, управление, примыканиеСкачать

Научные статьи

Видео:Что такое словосочетание. Как составить словосочетания?Скачать

Адвербиальные сочетания латинского языка и их передача на русский

Большую группу латинских словосочетаний, от которых образованы русские кальки, составляют единицы адвербиального характера. Адвербиальные сочетания объединены общим значением характеристики действия и выполняют в предложении обстоятельственную функцию. В их состав входят знаменательные части речи (существительное, прилагательное, причастие и др.) и служебные (предлоги, союзы). Обстоятельственные латинские конструкции бывают двух типов: беспредложные и предложные. В их образовании большую роль играет аблатив, а в образовании предложных сочетаний — также винительный падеж. Латинский аблатив (ablativus) характеризуется сложной структурой значения. Семантическая емкость этого падежа определяется тем, что в нем слились значения трех древних падежей. Это: а) собственно ablativus (удаления, отделительный), который отвечает на вопрос «откуда?»; в русском языке эту функцию взял на себя родительный падеж; б) instrumentalis, равный русскому творительному (орудия, орудный); в) locativus, т. е. местный, соответствующий предложному.

Многообразие значения аблатива очень рано потребовало его конкретизации и уточнения с помощью предлогов. Последние развились в латыни сравнительно поздно, первоначально в этой функции употреблялись застывшие формы существительных (causa, gratia), причастия (versus, trans), наречия (usque). Древние предлоги имели конкретные (преимущественно пространственные и временные) значения, возможность отвлеченной семантики появилась значительно позже. С развитием предлогов возникают формы предложного управления, а связь между частями выражается аналитическим путем. Поэтому, начиная с классической эпохи, наблюдается колебание в употреблении беспредложных и предложных оборотов. Подобное явление вполне естественно, если принять во внимание, что конструкции с предлогами и без них по своему основному значению часто совпадают — примеров их параллельного употребления в нашем материале много. Более экспрессивными являются предложные сочетания, которые обладают широкими возможностями выражения не только основных, но и более частных значений. Классическая латынь, тем не менее, ориентировалась на усложнение и дальнейшее развитие падежных значений [6, 94 и др.].

Среди адвербиальных сочетаний мы выделили следующие структурные модели:

1. Существительное (абл.) + прилагательное (Sub. Abl + Adj.): bono sensu ‘в хорошем смысле’;

2. Существительное (абл.) + причастие (Sub. Abl. + Part.): loco laudato ‘в рекомендованном месте’;

3. Предлог + прилагательное + существительное (абл., вин.) (Praep. + Adj. + Sub. Abl., Acc): ad usum proprium ‘для личного использования’;

4. Предлог + существительное (абл., вин.) + существительное (род. п.) (Praep. + Sub. Abl., Acc + Sub. G.): cum grano salis ‘с крупинкой соли’;

5. Предлог + существительное (абл., вин.) (Praep. + Sub. Abl., Acc): ad modum ‘пo образцу’;

6. Предлог + прилагательное (абл., вин.) (Praep. + Adj. Abl., Acc.): ad maximum ‘до наибольшего’.

Количественный состав выражений разных подтипов неодинаков. Самыми многочисленными являются сочетания модели «предлог + существительное» — в [1] 112 единиц (т. е. более 12 % от общего числа словосочетаний). Второе место занимают выражения 1, 3 и 5 моделей — примерно по 25 единиц (т. е. 2,7 %) каждая; еще малочисленнее выражения моделей 2 и 6 (10–15 единиц). В [1] отмечены и другие виды адвербиальных сочетаний, каждый из которых насчитывает менее десятка единиц. Они представляют интерес только потому, что иллюстрируют разнообразие латинских адвербиальных сочетаний. Вот несколько примеров:

1. Предлог + причастие (Praep. + Part.): post scriptum ‘после написанного’.

2. Предлог + местоимение (Praep. + Pron.): inter nos ‘между нами’.

3. Предлог + существительное + предлог + существительное (Praep. + Sub. + Ргаер. + Sub.): ab equis ad asinos ‘из коней в ослы’.

4. Предлог + герундий (Praep.+ Ger.): ad disputandum ‘для обсуждения’.

5. Существительное + союз + существительное (Sub.+ Conj. + Sub.): igni et ferro ‘огнем и железом’ и др.

1. Модель «существительное (абл.) + прилагательное».

Одну из наиболее типичных разновидностей адвербиальных сочетаний латинского языка представляют выражения, состоящие из беспредложного аблатива и согласованного зависимого слова: «существительное (абл.) + прилагательное» (например: sensu stricto ‘в узком смысле’). К ним примыкают сочетания с определяющим словом — причастием (januis clausis ‘при закрытых дверях’) и реже — местоимением (ipso facto ‘самим фактом’) или числительным (prima facie ‘на первый взгляд’).

Беспредложные конструкции в аблативе — это особое и системное явление латинского языка. Об этом отчасти говорит и тот факт, что славянские кальки обстоятельственных выражений часто образуют различные предложные модели 1 . Подобные примеры (соотносительность: беспредложная — предложная конструкция) хорошо иллюстрируют различие языков в средствах формального выражения того или иного значения. Только сочетания, в которых аблатив выражает значение творительного, могут передаваться идентичными с латинскими беспредложными образованиями (см. ниже).

В латинских сочетаниях несколько преобладает препозиция имени существительного, а так как подобный порядок слов для славянских языков нетипичен, то во всех этих случаях при калькировании происходит перестановка компонентов. Ср.: manu armata ‘рукой вооруженной’ и рус. вооруженной рукой, укр. озброєною рукою, польск. zbrojną ręką; loco citato (‘в месте цитированном’), рус. в цитированном месте, чеш. na cítovaném mistĕ. В отличие от других моделей здесь достаточно часто наблюдается и иная последовательность компонентов, тогда отмеченного различия в исконных сочетаниях и кальках нет. Ср.: mea memoria, рус. на моей памяти, бел. за маю памяць, укр. за моєї пам’яті, польск. za mojej pamięci. Во многих случаях порядок слов не является, видимо, строго закрепленным, о чем свидетельствует отсутствие единого принципа в подаче выражений данной модели в разных словарях, а иногда и в одном словаре (например: manu propria, propria manu — рус. рукой собственной, собственной рукой [1, 432, 630]. В соответствии с большим семантическим потенциалом аблатива и неоднородностью значений латинских словосочетаний (которые выступают в разнообразных обстоятельственных функциях) имеется несколько способов их перевода на русский (и др. языки). Отдельные приемы представим в последовательности, которая отражает частотность применения данного метода.

Чаще всего латинский аблатив передается в форме творительного падежа без предлога. Cp.:

expressis verbis — отчетливыми словами;

manu militari — воинской рукой;

largo manu — щедрой рукой.

Вторым распространенным способом передачи аблатива является конструкция в предложном падеже. Например:

sensu stricto — в узком смысле;

omni casu — во всяком случае, в любом случае;

avibus bonis — при хороших предзнаменованиях.

В некоторых кальках на месте существительного в аблативе находим дательный падеж с предлогом. Например:

jure humano — по человеческому закону;

proprio motu — по собственному побуждению (почину);

tacito consensu — по молчаливому согласию.

Следующий способ перевода — это творительный падеж с предлогом. Ср.:

manibus puris — с чистыми руками;

optima fide — с полным доверием;

bona mente — с добрыми намерениями.

И лишь в отдельных случаях аблативу соответствует при переводе винительный падеж с предлогом. Например:

toto caelo — на целое небо.

Для сочетаний, в которых определение выражено причастием, самыми характерными способами перевода являются следующие:

1) передача аблатива творительным падежом (с предлогом или без него), например:

currente calamo — беглым пером;

viribus unitis — объединенными усилиями.

2) передача аблатива в форме предложного падежа, например:

januis clausis — при закрытых дверях;

loco citаtо — в цитированном месте.

При помощи таких же приемов передаются сочетания с определяющим словом-местоимением. Ср.: 1) ea tempestate — рус. в ту пору (винитальный падеж с предлогом); 2) hac via — рус. этим путем (творительный падеж без предлога); 3) sponte sua — рус. по собственному почину (дательный падеж с предлогом).

Итак, латинский аблатив передается на славянские языки не только идентичными падежами — творительным и предложным, но и при помощи других форм (родительного, дательного, винительного). Сходство некоторых латинских и славянских падежных форм — это сходство их отдельных значений. Из приведенных примеров следует, что существительное во всех случаях передается именем существительным и прилагательное — обычно также адекватным образом. Лишь в немногих сочетаниях произошла замена прилагательного другими частями речи, например, местоимением (omnibus rebus — рус. обо всех вещах). Прилагательное может заменяться причастием и наоборот. Ср.: manu intrepida — рус. недрогнувшей рукой (прилагательное intrepidus переводится на русский ‘бестрепетный, неустрашимый, бесстрашный’) [3, 550] или currente calamo — рус. беглым пером (букв. ‘бегущим пером’).

При калькировании изредка допускаются незначительные неточности в форме выражения отдельных грамматических категорий. К примеру, в лат. omni casu существительное (а следовательно, все выражение) имеет форму единственного числа, а в переводе [1, 554] в одном из вариантов употреблено множественное число: при всех случаях. Можно отметить, что в [2, т. 2, 960] существительное передано точно (во всяком случае); при подаче сочетания bonis auspiciis имеет место противоположный случай — идентичную с латинским форму существительного (т. е. множественное число: при хороших предзнаменованиях) находим в [1, 104] и менее точную (с хорошим предзнаменованием) в [2, т. 1, 170]. Несоответствие категории числа может мотивироваться значением одного из компонентов. Этот случай наблюдается в сочетании omni modo, которое передается формой множественного числа (рус. всеми способами, польск. wszelkimi sposobami); вариант всем способом здесь невозможен, хотя возможен другой — любым способом. Еще пример. Прилагательное optima имеет значение ‘наилучшая’; в соответствии с этим выражение optima forma в словаре «Крилаті латинські вислови» [7, 125] передано как в наилучшей форме (ср. укр. у найкращій формі, польск. w najlepszej postaci), но иногда превосходная степень заменяется сравнительной, например: рус. в лучшей форме [1, 557] (последнее выражение является, как нам кажется, более благозвучным).

Некоторые различия в форме передачи (например, предложного управления) обнаруживаются при сравнении калек разных славянских языков, что объясняется несовпадением в них отдельных грамматических категорий. Так, лат. motu proprio в рус. имеет форму по собственному желанию (дательный падеж), в укр. з власної охоти, в польск. z własnej woli (родительный падеж). Различия формы могут касаться структурной модели в целом. Ср.: suo tempore — рус. в свое время, бел. у свой час (предложная конструкция с винительным падежом), укр. свого часу, польск. swego czasu (родительный падеж без предлога), чеш. svým časem (творительный падеж без предлога).

В результате анализа структурных особенностей латинских сочетаний и русских калек мы пришли к выводу, что, если отвлечься от некоторых формальных расхождений, те и другие можно считать адекватными друг другу. Кальки, по большей части, полностью соответствуют своим прототипам, и вместе с тем не нарушены правила построения словосочетаний в принимающем языке.

Выше мы рассматривали кальки-словосочетания. Но обстоятельственные выражения в ряде случаев можно заменить наречием. Наибольшую близость обнаруживают сложные наречия, мотивированные семантикой обоих компонентов сочетания (полное смысловое тождество, функциональная адекватность, одинаковый строительный материал), ср.: manu propria — рус. собственной рукой — собственноручно (польск. własnoręcznie) от manus ‘рука’ и proprius ‘собственный’. По способу передачи (словосочетанием или словом) языки могут различаться между собой, образуя своеобразные варианты. Ср. лат. manu brevi, рус. на скорую руку, бел. на борздую (скорую) руку, укр. нашвидкуруч. В соответствии с тем, что для славянских языков характерна иная сочетаемость слов, здесь имеет место единичный перевод прилагательного скорый вместо короткий (brevis). Буквальная передача (короткой рукой) представлена в [2, т. 1, 178], однако эта калька, как известно, не употребительна.

Отмечены случаи, когда передача наречием является единственно возможным способом точной передачи. Ср. лат. bona fide и рус. эквивалент — добросовестно, при невозможности сказать с доброй совестью (ср. с чистой совестью), от bonus ‘хороший, добрый’ и fides ‘вера, доверие, верность, добросовестность, честность’. (По-иному передано это значение в западнославянских языках, ср. чеш. v dobré věře и польск. w dobrej wierze.)

Что касается смысловой структуры калек, то в целом и в этой модели выявлены отмеченные выше закономерности передачи — чаще всего используются прямые лексические эквиваленты. Несмотря на главенствующую тенденцию к точному копированию, избежать некоторых различий не представляется возможным. И это вполне закономерно. Смысловые различия могут быть, в частности, следствием того, что разные языки исходили при калькировании из различных значений латинского слова, как это произошло при переводе сочетания bona fide. Здесь могли сыграть роль различные контексты употребления словосочетания и образования по аналогии. Факты семантического несоответствия эквивалентов наблюдаются и в одном языке. Скажем, многозначное существительное motus [3, 650] в выражении motu proprio передано на русский язык при помощи разных приемов (ср. собственным движением — по собственному побуждению (желанию, почину)). Существительные соответствуют отдельным значениям латинского слова (‘движение’, ‘побуждение’), но эти значения неблизкие, поэтому выражения не синонимичны. Носитель русского языка отдаст предпочтение сочетанию пo собственному побуждению, а выражение собственным движением отнесет к области терминологии. Менее точные образования (по собственному почину (желанию)) возникли, возможно, на основе ассоциативных связей (побуждение — желание — почин).

Семантическая неадекватность между отдельными компонентами сочетаний возникает и тогда, когда не совпадают их синтагматические связи. Ср. prima facie — по первому виду (буквальный перевод) и общеупотребительные рус. на первый взгляд, бел. на першы погляд, польск. na pierwszy rzut oka и т. д.

Если посмотреть на наши примеры со стороны смысловой связи между определяемым и определяющим, то окажется, что зависимый компонент во многих случаях не является обязательным. Ср. omni сasu — рус. во всяком случае / в случае. Реже имеет место другой случай, когда определенная форма главенствующего слова без наличия зависимого неинформативна. Ср. manibus puris — рус. с чистыми руками / с руками (?). Тесная связь компонентов особенно отчетлива в сочетаниях, которые переводятся творительным беспредложным падежом. Здесь обратим внимание на особенности некоторых идиом. Сочетание pode claudo имеет в [1, 583] буквальный перевод хромою стопою, т. е. ‘медленно’. Исходя из значения прилагательного claudus ‘хромой’, воссоздать значение этой идиомы (как оно дается в [3, 193]: ‘хромая’, ‘ковыляя’), видимо, можно, но в целом точный перевод вряд ли необходим, так как подобное сочетание для русского языка нетипично. Другой пример. Без отступления передано на русский выражение viva voce, т. е. живым голосом [3, 867]. В этом случае калька страдает, как нам кажется, другим недостатком: она может вызвать довольно разнообразные представления, например: быстро, громко, с оживлением (говорить), тогда как значение сочетания — ‘в устном разговоре’. К разряду калек, основанных на нетипичных для носителя русского языка представлениях, относится и фразеологизм ore rotundo (букв.: ртом округленным) [2, т. 2, 970], т. е. складно, стройно, живым языком (говорить) [1, 561].

2. Модель «предлог + прилагательное + существительное (абл., вин.)».

Представленная здесь модель является, по существу, разновидностью предыдущей. Несмотря на небольшое количество примеров (30 единиц в [1]), она, как можно судить на основе других словарей, была довольно продуктивной. Предложные словосочетания конкурировали с беспредложными. В этом проявилось стремление литературной латыни сохранить флективные формы, несмотря на все возрастающую роль предлогов в народно-разговорной речи. О параллельном функционировании тех и других образований, об их смысловой тождественности говорят многочисленные примеры. Ср. in imo pectore / imo pectore (‘в глубине души’), ad usum proprium / usum proprium (‘для собственного использования’) и др.

В аналогичных выражениях русского языка порядок компонентов постоянный (предлог — прилагательное — существительное). В латинских словосочетаниях зависимое слово также обычно предшествует главному (ad meliora tempora ‘до лучших времен’), но имеет место и обратное явление (ср.: ad Calendas Graecas ‘до календ греческих’) и обычное в таких случаях варьирование порядка слов, чему немало способствует наличие третьего компонента — предлога. Особенность системы латинского языка проявляется в том, что предлог по традиции (которая восходит к периоду, когда в этой функция выступали полнозначные слова) может занимать не только первое место. Односложные предлоги нередко располагаются между определением и определяемым существительным, ср.: magnа ex parte ‘по большей части’, certis de causis ‘по известной причине’ и т. п. В отдельных случаях наблюдаются колебания: magna cum laude / cum magna laude.

Таким образом, при калькировании иногда возникает противоречие между неустойчивым порядком слов в латинском языке и стабильным — в славянских языках, отсюда неизбежные формальные расхождения. Ср. in tempore opportuno (букв.: ‘во время удобное’) и рус. в удобное время, укр. у зручний час. Исключение среди славянских калек представляют в ряде случаев польские переводы, где, как говорилось ранее, постпозиция определяющего члена обычна. Ср.: pro bono publicо, рус. ради общего блага, укр. для загального добра, чеш. k obecnému dobru, польск. dla dobra ogólnego.

В роли определения, кроме прилагательного, изредка выступают другие части речи, например: in prima instantia ‘в первой инстанции’, еа de causa ‘по этой причине’ и т. п. (выделять подобные примеры мы в дальнейшем не будем). Имя существительное (в единственном или множественном числе) имеет форму либо аблатива, либо винительного падежа, который в этом случае выступает в периферийном для него обстоятельственном значении (т. н. accusativus adverbialis). Конструкции с аблативом переводятся на русский в основном теми же, что и в латыни, частями речи, но при помощи более разнообразных грамматических форм: наряду с предложным и творительным здесь выступает также родительный падеж. При этом, в отличие от сочетаний предыдущей модели, кальки (за редкими исключениями) являются предложными сочетаниями. Приведем примеры:

1) аблатив передается конструкцией в предложном падеже. В анализируемой модели это наиболее распространенный вид передачи. Ср.:

in sancta simplicitate — в святой простоте;

sub alia forma — в иной форме.

2) латинскому аблативу соответствует творительный падеж:

cum eximia laude — с особой похвалой;

sub alia specie — под другим углом зрения.

3) аблатив переведен родительным падежом:

absque omni exceptione — без всякого исключения;

pro bono publico — ради общего блага.

Адвербиальные сочетания, в которых существительное закреплено в форме винительного падежа, передаются обычно родительным. Ср.:

ad Calendas Graecas — до греческих календ;

ad meliora tempora — до лучших времен.

Можно отметить, что есть сочетания, калькирование которых (в связи с многозначностью имени существительного или прилагательного) осуществляется при помощи разных лексем и даже в неодинаковой грамматической форме. Так, выражение ob turpem causаm имеет в русском языке эквиваленты: по постыдному поводу, из-за постыдной причины. В первом варианте в соответствии с предложным управлением (по . чему) использован дательный падеж, во втором — по той же причине — родительный падеж (из-за . чего). Разные способы выражения одного содержания могут определяться и многозначностью служебного слова. Например, предлог pro имеет несколько переносных значений (‘в защиту кого, в интересах кого, за кого’ и др.) Как следствие этого лат. pro domo mea имеет в рус. форму: в защиту моего дома, а в чеш. pro svůj dom (‘для своего дома’).

Прилагательные в сравнительной или превосходной степени переводятся адекватно — синтетическим или аналитическим путем. Ср. in optima forma — в наилучшей форме, in sensu strictiori — в более узком смысле. В последнем случае калька не соответствует латинскому сочетанию по количеству компонентов, однако это число формальное, совершенно несущественное различие.

Среди наших примеров имеется несколько калек, которые только частично соответствуют данному структурному образцу, они образованы по модели: «предлог + существительное + существительное (род.)». Ср.:

ex providentia majorum — по предвидению предков;

in imo pectore — в глубине души;

in medias gentes — в гущу народов;

in medias res — в середину вещей;

per argumentum baculinum — при помощи палочного аргумента;

Рассмотрим причины происшедших замен. В первом случае латинское сочетание, переданное буквально, означает ‘по предвидению старших’. В связи с тем, что прилагательное major в определенном лексическом окружении может принимать значения ‘старый, старший, старик, пожилой’ и т. п. [3, 612], в сочетании на основе близости ассоциаций произошла подмена (ср.: предвидение старших, стариков и т. д. — предвидение предков), вполне оправданная содержанием целого. Интересно отметить и другой вариант перевода этого сочетания: по высшей предусмотрительности [2, 460]. Существительное providentia включает и такое значение, а семантика прилагательного настолько широка, что допускает в известном контексте подобное понимание.

Выражение in imo pectore состоит из предлога in ‘в’, прилагательного (inf)imus (превосходная степень от in-ferus) и существительного pectus ‘душа’, ‘сердце’. При калькировании сыграли роль два фактора: а) близость представлений (ср.: самый низ (души) — глубина (души)) и б) законы сочетаемости русского языка (это же прилагательное в соединении с другими словами получает другие единичные переводы, например: ima maris ‘дно моря’).

Несколько фразеологически связанных значений имеет в зависимости от конкретного лексического окружения прилагательное medius (включающее такие семы: ‘находящийся посреди, средний, центральный, существенный, относящийся к сущности’ и др.) [3, 625]. В сочетании с существительными, называющими людей, и некоторыми другими оно передается существительным гуща, ср.: in medias gentes — в гущу народов (gens ‘племя, народность, народ’), in medios hostes — в гущу неприятеля.

Сочетание in medias res имеет перевод в середину вещей (ср. чеш. v postřed věci, польск. w środek rzeczy) и переносные значения: в самую суть (вопроса, дела), к самому важному (главному) (переходить) и т. п. В обоих приведенных случаях предложная форма существительных (в гущу, в середину . чего) определяет наличие существительного в родительном падеже.

Аналогичный случай имеет место и в последнем из приведенных словосочетаний: необходимость родительного вызвана тем, что предлог per употребляется не в основном своем значении (определение места, времени): ‘посредством чего, при помощи чего’ и т. п.

Кальки разных славянских языков в большей части адекватны. Ср. еще: contra bonos mores — рус. против добрых нравов, чеш. proti dobrým mravům, польск. przeciwko dobrym obyczajom; ad multos annos! — рус. на долгие годы!, укр. на багато рокiв!, польск. do wielu lat! Существенную роль играет при этом, несомненно, аналогия (особенно внутри каждой группы языков). Кальки возникали в разное время, и при их создании образцом служил не только латинский язык, но имеющиеся в наличии образования родственных языков (а также западноевропейских). Не следует сомневаться и в возможности посредственного заимствования, но исследовать этот вопрос следует отдельно.

В заключение сделаем вывод: латинские сочетания по модели «предлог + прилагательное + существительное (абл., вин.)» передаются в славянских языках, как: 1) «предлог + прилагательное + существительное (предл., твор., род.)»; 2) «предлог + существительное + существительное (род.)».

3. Модель «предлог + существительное».

Как было показано выше, синтаксические отношения выражались в латинском языке и с помощью служебных слов, в том числе — предлогов. В результате этого в системе фразеологии образовалась значительная группа устойчивых предложно-падежных сочетаний («предлог + существительное», «предлог + прилагательное», «предлог + причастие» и др.). Наиболее многочисленными являются сочетания, образованные по модели «предлог + существительное» (аd modum ‘по образцу’, ex jure ‘по праву’, cum deo ‘с богом’ и др.). Подобные выражения представлены в [1] в количестве 110 единиц (несколько более 12 % сочетаний), однако анализ других сборников, из которых извлечены десятки новых примеров, свидетельствует о том, что данная модель принадлежит к числу самых продуктивных 2 . Отчасти это объясняется тем, что немалое количество предложно-падежных сочетаний возникло в результате редукции более распространенных единиц. Ср. ad absurdum / reductio ad absurdum (‘сведение к абсурду’); ad hominem / argumentum ad hominem (‘аргумент к человеку’); coram populo / coram populo, senatu et patribus (‘в присутствии народа, сената и патрициев’) и т. п.

Устойчивые образования «предлог + существительное» ограничиваются в латыни двумя падежными формами (вин. и абл.). Исторически это обусловлено тем, что названные падежи выражали первичные смысловые отношения (пространственные и временные), характерные для архаической латыни. Исключения из этого правила единичны, сочетания с предлогами causa, gratia (первоначально — имена) имеют форму род. п.

В состав сочетаний, которые стали устойчивыми, входят далеко не все предлоги. Наибольшую активность выказывают такие, как ad, ex, in, per, post, pro, sub, менее употребительны — аb, ante, sine и др. Отдельные предлоги выступают как взаимозаменяемые. Ср.: ex jure / de jure (‘по праву’); exempli causa / exempli gratia (‘ради примера’) и т. п.

Вопрос о месте предложно-падежных сочетаний в системе языка в отечественном языкознании являлся долгое время спорным. Одни исследователи (А. М. Бабкин, А. И. Молотков, Л. И. Ройзензон и др.) причисляли подобные образования к фразеологизмам, другие (А. В. Кунин, Н. М. Шанский, И. И. Чернышева) — к лексике. В последнее время стала преобладать первая точка зрения.

Каковы же объективные возможности эквивалентной передачи предложно-именных сочетаний, своеобразие которых заключается в том, что они состоят из одного полнознаменательного и одного служебного слова? Изучение процесса калькирования позволило нам сделать вывод о том, что его результативность находится в прямой связи с таким фактором, как количество компонентов. Предложно-именные сочетания минимальны по числу составляющих и в качестве таких поддаются переводу легче, чем многокомпонентные образования. Следует тут же оговориться, что сказанное касается, главным образом, лишь формы выражения: предложно-падежные сочетания передаются в большинстве случаев идентичным образом, т. е как группа «предлог + существительное» Ср.: ad manum — рус. под рукой, бел. пад рукой, польск. pod ręką; ex animo — рус. от души, бел. ад душы (ад сэрца), польск. z duszy (z serca); in absentia — рус. в отсутствие, чеш. v nepřitomnosti, польск. podczas nieobecności и др.

При калькировании имеются, разумеется, некоторые отступления от оригинала. Отметим наиболее типичные факты:

1) латинские простые предлоги переводятся в определенных значениях славянскими составными именными предлогами, например: per appositiоnem — рус. с помощью приложения; per exclusionem — рус. в виде исключения; per obitum — польск. z powodu śmierci; per procura — польск. na mocy pełnomocnictwa; coram populo — рус. в присутствии народа, польск. wobec ludu; ex voto — рус. по обету, польск. na zasadzie ślubowania;

2) одной латинской лексеме соответствует в том или другом языке сочетание слов, например: contra rationem — рус. вопреки здравому смыслу, in naturalibus — рус. в естественном состоянии, польск. w stanie naturalnym; in pleno — рус. в полном составе, полъск. w pełnej liczbie.

Менее закономерны (хотя также в известной степени мотивированы) другие случаи несоблюдения формального тождества с прототипами. Скажем, при передаче латинского выражения наблюдается тенденция уточнить значение знаменательного слова, полнее раскрыть его, что достигается, например, введением нового компонента. Кроме того, немалую роль играет и такой фактор, как благозвучность калькированного выражения. Например, латинское in minus имеет в русском языке стилистически более обработанную форму, чем в польском (ср.: рус. в сторону понижения — польск. na zniżkę).

Поскольку анализируемые выражения являются обстоятельствами, на месте предложных сочетаний может выступать наречие — в качестве единственного эквивалента или же как синоним к предложно-падежному обороту. Ср. ad oculos — рус. наглядно, воочию, польск. naocznie и чеш. před oči; ex abrupto — рус. внезапно, сразу, без (предварительной) подготовки, чеш. spatra, bez přípravy, польск. nagle, niespodziewanie, bez przygotowania. Переводы наречием не являются фразеологическими кальками и нами не рассматриваются.

В связи с неадекватностью предложного управления в разных языках, латинские винительный и аблатив передаются при помощи большего числа падежных форм, причем эти формы в славянских языках нередко различаются.

Что касается степени семантической слитности компонентов предложно-падежных сочетаний, то она неодинакова, и в этом отношении данные выражения не отличаются от сочетаний других моделей. Рассмотрим для примера калькирование идиом. Ср.:

a capite — от головы (т. е. от начала);

ab incunabulis — с пеленок, с колыбели (т. е. с самого начала, с момента возникновения);

ab ovo — oт яйца (т. е. с самого начала; от того, что было в самом начале);

ad patres — к (пра)отцам, к предкам (т. е. на тот свет);

extra muros — внe стен (т. е. за пределами чего-л.).

Как явствует из приведенных примеров, в значении кальки сосуществуют два смысловых плана — прямой и обобщенно-переносный. Если учесть при этом, что предлоги в таком употреблении в большей или меньшей степени утрачивают свои первичные конкретные значения, то есть основание говорить о переосмыслении как лексическое так и грамматических значений.

Среди исследованных выражений заметное место занимают термины с разной степенью фразеологизации, например: absque nota — без пометы, ad valorem — по стоимости, in vitro — в стекле (т. е. в пробирке), sine аnno — без (обозначения) года и др. К терминам близки различные устойчивые штампы — ситуативно используемые формулы. Например: ad acta — в дело (в архив), ad notаm — для заметки (к сведению), ad usum — для употребления (для использования), honoris causa — ради почета, ad locum — к (данному) месту (помета, вводящая цитату) и т. п.

Идиоматические значения возникают, как правило, на основе закономерного и логического обобщения и абстрагирования наблюдаемых фактов. Противоположные случаи сравнительно редки, они имеют место, когда латинское выражение отражает незнакомую славянам реалию римского или средневекового западноевропейского быта. В анализируемой группе такие сочетания, например: ad bestias ‘к зверям’ (т. е. на растерзание хищным зверям в римском цирке); sub соrоnа ‘под венком’ (венок надевался на продаваемых в рабство военнопленных); in effigie ‘в изображении’ (выражение возникло в средние века из обычая сжигать изображение преступника в случае его недосягаемости) и др. Понимание устойчивых сочетаний, образный план которых воспроизводит национально ограниченные реалии, невозможно без соответствующей страноведческой подготовки, определенных фоновых знаний.

Восприятие идиомы затрудняется и тогда, когда она представляет собой часть («осколок») другого фразеологизма и может быть осмыслена лишь на его фоне. Так, неинформативно само по себе выражение sine linea без штриха (черточки, линии), оно приобретает смысл как часть крылатого выражения Nulla dies sine linea — Ни дня без штриха (черточки, линии). То же самое можно сказать по поводу сочетания ultra crepidam ‘свыше сапога’, произведенное от выражения Ne sutor ultra crepidam — Сапожник, (суди) не выше сапога 3 . Оба приведенных сочетания в дальнейшем переосмыслились, расширили свое значение.

Корректная апперцепция иноязычного сочетания невозможна в ряде случаев без конкретного контекста. К примеру, буквальная передача латинской идиомы in nuce, т. е. ‘в орехе’ ничего не говорит об ее значении, оно выявляется из текста Плиния — ‘в зародыше’, в расширенном смысле: ‘в самом главном, в самом существенном’.

Исследование латинских фразеологизмов, их русских и других славянских калек подтверждает известное положение о том, что типовые значения одного языка выражаются в другом также типовыми моделями. С течением времени выработались определенные приемы передачи, и латинские синтаксические конструкции имеют постоянную и узаконенную практикой форму выражения в каждом языке.

В ходе анализа отдельных структурных моделей было установлено, что значительная часть славянских калек представляет собой достаточно точные эквиваленты латинских фразеологизмов. Утверждая это, мы имеем в виду прежде всего внешнюю сторону, т. е. форму выражения, так как тождество плана содержания является заданным и подразумевается само собой (в той мере, в какой это возможно между разными языками).

1. Бабичев, Н. Т. Словарь латинских крылатых слов / Н. Т. Бабичев, Я. М. Боровский. — Москва : Русский язык, 1982.

2. Бабкин, А. М. Словарь иноязычных выражений и слов / А. М. Бабкин, В. В. Шендецов. Т. І, изд. 2-е. — Москва : Наука, 1981 ; т. ІІ, изд. 1-е. — Москва-Ленинград : Наука, 1966.

3. Дворецкий, И. Х. Латинско-русский словарь / И. Х. Дворецкий. Изд. 2-е. — Москва : Русский язык, 1976.

4. Исаченко, А. В. Грамматический строй русского языка в сопоставлении со словацким. Морфология. / А. В. Исаченко. — Братислава, 1965.

5. Тихонов, А. Н. Наречные слова и выражения в русском языке (В связи с проблемой «Фразеологизм и слово») / А. Н. Тихонов // Труды СамГУ, вып. 178. Вопросы фразеологии III : сб. науч. ст. — Самарканд, 1970.

6. Тронский, И. М. Очерки из истории латинского языка / И. М. Тронский. — Москва-Ленинград : АН СССР, 1953.

7. Цимбалюк, Ю. В. Крилатi латинськi вислови / Ю. В. Цимбалюк, Г. О. Краковецъка. — Киïв : Вища школа, 1976.

1 В славянских языках, как писал А. В. Исаченко [4, 8], беспредложный местный был заменен новым «предложным» падежом. Назад

2 Большая продуктивность отличает эту модель и в русском языке. Так, по предварительным подсчетам А. Н. Тихонова [5, 261], число предложно-падежных сочетаний превышает 2 тыс. единиц. Назад

3 Оба выражения основаны на рассказах Плиния Старшего о древнегреческом живописце Апеллесе [1, 530 и 492]. Назад

Сведения об авторе (2009 г.): Шевченко Галина Ивановна — кандидат филологических наук, доцент, заведующая кафедрой классической филологии Белорусского государственного университета (Минск).

Выходные данные: Филологические штудии = Studia philologica : сб. науч. ст. / под ред. Г. И. Шевченко, К. А. Тананушко ; редкол.: А. В. Гарник [и др.]. — Вып. 7. — Минск, 2009. — С. 85–999.

В случае использования материалов сайта гиперссылка на graecolatini.bsu.by обязательна!

Похоже, Вы используете устаревшую версию браузера Internet Explorer. Некоторые страницы могут отображаться неправильно. Кроме того, использование устаревшего браузера повышает риск взлома Вашего компьютера. Пожалуйста, обновите браузер!

Видео:Что такое словосочетаниеСкачать

Средства связи слов в словосочетании

СИНТАКСИС

Предмет синтаксиса. Система синтаксических единиц

Термин «синтаксис»употребляется в двух значениях: 1) это синтаксический строй языка, который вместе с морфологическим строем составляет грамматику языка; 2) это раздел грамматики, который изучает синтаксический строй языка, строение и значение синтаксических единиц.

Предметом синтаксиса являются слово в его отношениях и связях с другими словами в речи, правила образования из слов более крупных единиц, обеспечивающих речевое общение.

Синтаксические единицы – это конструкции, элементы которых объединены синтаксическими связями и отношениями.

В составе синтаксических единиц изменяемые слова используются в одной из своих форм (словоформ), которые в совокупности образуют морфологическую парадигму слова. Так, в предложении

В зимний вечер по задворкам Разухабистой гурьбой По сугробам, по пригоркам Мы идем, бредем домой (С. Есенин) — 15 слов, но 11 словоформ, так как предлоги являются элементом формы слова.

Из словоформ строятся словосочетания: осенний день, приехать на занятия, хорошо отдохнуть.

Также словоформа используется в качестве строительного материала и в составе предложения, когда она его распространяет или когда предложение состоит из одного знаменательного слова в определенной форме: За окном льет сильный дождь. Вот и сентябрь. Вечереет.

Из словоформ и словосочетаний строятся простые предложения: С половины ночи начинал моросить теплый дождь (К. Паустовский). В составе предложения словоформы выступают как члены предложения (или являются частью их).

Из простых предложений строятся сложные предложения, которые различаются степенью смысловой и грамматической спаянности их предикативных частей.

Ср.: Ветер дул с суши, и у берега вода была спокойна. Ветер дул с суши – у берега вода была спокойна. Если ветер дул с суши, у берега вода была спокойна.

Из простых и сложных предложений строится сложное синтаксическое целое. Эта единица большая, чем отдельное предложение, она имеет свои законы построения: Свежая струя пробежала по моему лицу. Я открыл глаза: утро зачиналось. Бледно-серое небо светлело, холодело, синело, звезды то мигали слабым светом, то исчезали. Отсырела земля, запотели листья, кое-где стали раздаваться живые звуки, голоса, и жидкий, ранний ветерок уже пошел бродить и порхать над землей. Тело мое ему ответило легкой, веселой дрожью. Я проворно встал (И.С. Тургенев). — В этом сложном синтаксическом целом простые и сложные предложенияобъединены общей микротемой («Утро»),связаны с помощью глагольных форм прошедшего времени и совершенного (чаще), несовершенного вида, объединяющей интонации.Закономерности построения сложного синтаксического целого – предмет изучения синтаксиса текста.

Таким образом, синтаксическими единицами являются словосочетание, предложение (простое и сложное), сложное синтаксическое целое.

СЛОВОСОЧЕТАНИЕ

Словосочетание как синтаксическая единица

Словосочетание– это непредикативное, смысловое и грамматическое соединение двух или более знаменательных слов на основе подчинительной связи, которое служит для расчлененного обозначения явления действительности. В словосочетании имеется грамматически господствующее слово – главный компонент и грамматически подчиненное слово – зависимый компонент: осенний день, занятия по математике, очень тяжело.

К числу словосочетаний не относятся:

1) пары слов, образуемые подлежащим и сказуемым, так как между ними возникают предикативные отношения, характерные только для предложений: Остров на море лежит, град на острове стоит (А.С. Пушкин).

4) группы однородных членов, которые соединяются по принципу равноправной синтаксической связи: Русский народ смышлён и понятлив, усерден и горяч ко всему благому и прекрасному(В.Г. Белинский).

3) конструкции, связанные так называемыми полупредикативными отношениями, т.е. обособленный оборот и слово, к которому он относится: Не жаль мне лет, растраченных напрасно… (С. Есенин). …И журавли, печально пролетая, уж не жалеют больше ни о ком (С. Есенин).

Средства связи слов в словосочетании

К ним относятся: формы слов, предлоги, порядок слов.

1) Словосочетания формируются на основе взаимодействия лексико-грамматических свойств сочетающихся слов, поэтому наиболее важным средством выражения синтаксических отношений между компонентами словосочетания является форма слова. Все изменяемые зависимые слова оформляют связь с главным словом с помощью окончания: четвертый курс, увлечение спортом, прочитать книгу.

Если зависимое слово является неизменяемым, то оно присоединяется к главному по смыслу: учить долго, читать лежа, очень плохо.

2) Вместе со словоформой средством связи компонентов в словосочетании являются предлоги, которые уточняют значение падежных форм: лекарство от боли, отдых за границей, рассказать проуспехи.

3) Порядок слов в словосочетаниях имеет в основном устойчивый характер: слушать лекцию (действие + объект действия), желтая листва (признак + носитель этого признака).

Типы словосочетаний

1. По структуре в зависимости от количества составляющих компонентов словосочетания делятся на простые (двучленные) и сложные (многочленные).

Простые словосочетаниячаще всего состоят из двух знаменательных слов, одно из которых является главным, другое — зависимым: загородная прогулка, недостаточно прочный, быстро читать, кататься на велосипеде.

Но не обязательно простые словосочетания бывают только двусловными. Также к ним относятся:

— словосочетания, в составе которых имеются аналитические (сложные) формы слова: самая веселая компания, буду говорить откровенно;

— словосочетания, в которых зависимый компонент представляет собой синтаксическое или фразеологическое единство (т.е. несвободное словосочетание): девушка шестнадцати лет, человек низкого роста, бежать сломя голову. Семантически такие словосочетания равноценны двусловным: шестнадцатилетняя девушка, низкорослый человек, бежать быстро;

Сложные словосочетания состоят более чем из двух знаменательных слов. Они представляют собой различную комбинацию простых словосочетаний или слова и простого словосочетания: красивое платье в горошек = красивое платье + платье в горошек; вкусное на вид яблоко = вкусное на вид + вкусное яблоко.

2. В зависимости от степени семантической спаянности компонентов словосочетания делятся на свободные и несвободные (цельные).

Синтаксически свободные словосочетания характеризуются тем, что каждый их компонент имеет свое самостоятельное лексическое значение и выполняет в предложении роль отдельного члена предложения: Враньене ведетв добро (пословица).

Несвободные словосочетания характеризуются тем, что в своем составе имеют слова семантически недостаточные или с утраченным лексическим значением. В предложении они не расчленяются и выполняют функцию одного члена предложения: Много этой холодной и пахучей черемухибыло в Вознесенье (К. Паустовский). Между тем три экипажа подкатили уже к дому Ноздрева (Н.В. Гоголь).

3.В зависимости от того, какой частью речи является главное слово, различаются следующие лексико-грамматические типы словосочетаний.

— Именные словосочетания. В роли главного слова употребляются имена существительные, имена прилагательные, имена числительные, местоимения:

полезное дело, пятый этаж; покорный судьбе, очень приятный; три дисциплины; мы с друзьями.

— Глагольные словосочетания. В роли главного слова употребляются как спрягаемые, так и неспрягаемые формы глагола: искать покоя, читать книгу, печатать на компьютере, купаться в море, почерневший от пыли.

— Адвербиальные словосочетания –с наречием в роли главного слова: очень весело, далеко впереди, откуда-то из темноты.

Видео:Словосочетание. Типы словосочетаний. Именные, глагольные, наречные словосочетанияСкачать

Что такое адвербиальное словосочетание

1. В формально-грамматическом направлении словосочетание – любое грамматически оформленное соединение слов, предложение – частный случай словосочетания.

2. В теории В.В. Виноградова словосочетание – особая синтаксическая единица, представляющая собой результат синтаксического распространения знаменательного слова. Поэтому словосочетание существует только на основе присловной подчинительной связи и имеет номинативную функцию.

3. В синтаксисе В.А. Белошапковой словосочетание противопоставлено предложению (простому) как единица непредикативная единице предикативной. При таком подходе к словосочетаниям относятся не только подчинительные, но и сочинительные соединения слов как непредикативные образования.

Покажем эти различные трактовки словосочетания на простых примерах:

2. Летящая птица

3. Птицы и звери.

С точки зрения формально-грамматической все три примера представляют собой словосочетания. В синтаксисе В.А. Белошапковой к словосочетаниям относятся непредикативные образования (т.е. 2) и 3)) В теории В.В. Виноградова к словосочетаниям следует отнести только пример 2) – как подчинительное сочетание, результат распространения слова.

Каждая из концепций имеет свои основания и право на существование. Но самой объективной, отражающей природу синтаксических единиц является концепция В.В. Виноградова. Поэтому именно она получила наибольшее распространение в синтаксической науке и в учебной практике.

Словосочетание в теории В.В. Виноградова. Синтаксическая валентность слова. Правила образования словосочетаний

Итак, в теории В.В. Виноградова словосочетание – это распространенное слово. Знаменательные слова обладают свойством синтаксической сочетаемости или синтаксической валентности. Это значит, что слово в силу своих категориальных свойств сочетается с определенными словоформами. Синтаксическая валентность слова определяется рядом факторов, которые В.В. Виноградов назвал правилами образования словосочетаний. Перечислим эти факторы, или правила.

1) Общая категориальная характеристика слова, принадлежность его к определенной части речи. Например, имена существительные сочетаются с прилагательными ( N + Adj ), глаголы сочетаются с наречиями ( V + Adv ) и с падежными или предложно-падежными формами существительных ( V + N 4, V + N 5, V + C N 5 и др.).

2) Частные морфологические свойства слова. Например, переходные глаголы сочетаются с формой винительного падежа со значением прямого объекта: V + N 4 (писать письмо, собирать грибы, изучать историю), компаратив любой части речи сочетается с формой родительного падежа: Comp + N 2 (быстрее ветра, страшнее смерти).

3) Словообразовательные связи слова. Например, имена существительные, образованные от переходных глаголов, сочетаются с родительным падежом: N + N 2 (составление программы, сбор урожая) или с предложно-падежной формой «с + дат. падеж», если существительное обозначает проявление отношения: N + К N 2 (любовь к родителям, презрение к предателю).

4) Принадлежность слова к определенной семантической группе. Например, глаголы со значением опасения сочетаются с родительным падежом: V + N 2 (бояться, опасаться, остерегаться кого-то/чего-то); глаголы речемыслительной деятельности сочетаются с предложно-падежной формой «о + предл. пад.»: V + O N 6 (рассказывать, беседовать, сообщить, думать, размышлять о ком-то/чем-то) и др.

5) Морфемная структура слова, конкретно – наличие в слове приставки, предопределяющей определенную зависимую предложно-падежную форму. Например, приставка «с-», имеющая значение направления сверху вниз, предполагает зависимую предложно-падежную форму «с + род. пад.» (спуститься с лестницы, спрыгнуть с обрыва, сбежать с пригорка ), приставка «при-» предсказывает предложно-падежную форму «к + дат. пад.» (прибить, прикрепить, примкнуть к чему-то).

6) Наконец, фактором, предопределяющим синтаксическую валентность слова, может быть индивидуальное лексическое значение слова. Например: надеяться на лучшее, верить в себя, превосходство над противником, преимущество перед кем-то.

Типология словосочетаний: типы словосочетаний по главному компоненту и по структуре

1. Типы словосочетаний по морфологической принадлежности главного слова

Любое знаменательное слово сочетается с определенным кругом распространяющих его (зависимых) словоформ. Следовательно, типология словосочетаний по главному слову должна соответствовать классификации знаменательных слов как частей речи. На самом деле вопрос этот гораздо сложнее. Существуют бесспорные, общепризнанные типы словосочетаний по главному компоненту: глагольные (вербальные): заметить ошибку, уехать во Францию, тренироваться на стадионе, с главным словом существительным (субстантивные): вишневый сад, дом с мезонином, встреча выпускников, с главным словом прилагательным (адъективные): необыкновенно талантливый, темный от загара, полный решимости и с главным словом наречием (адвербиальные): очень тихо, слишком откровенно, далеко от дома. Конечно, у разных частей речи разные сочетательные свойства и возможности. Самая широкая сочетаемость у глагола и имени существительного, гораздо более ограниченная у прилагательного и наречия, в особенности сочетаемость ограниченна у слов с некачественным значением.

Кроме бесспорных четырех основных типов словосочетаний, есть и такие, само выделение которых или причисление к тому или иному типу является проблематичным. Рассмотрим спорные случаи.

1) Существуют ли словосочетания на основе местоимений? На этот вопрос следует ответить отрицательно: местоимения, местоименные слова не обозначают предметов, признаков, а указывают на них. Поэтому не могут распространяться как слова личные местоимения, нельзя сказать «умный он», «несчастный я» (Правда, в художественном тексте возможно окказиональное употребление таких словосочетаний: Не понять не ждавшим им, Как среди огня Ожиданием своим Ты спасла меня — Симонов). И тем не менее некоторые местоимения образуют словосочетания. Это неопределенные местоимения «что-то», «кто-то», «некто» и др. Например: некто в сером, что-то непонятное. Такие словосочетания семантически нечленимы, тем не менее мы можем представить их структуру как Pron + Adj . Но можно такие словосочетания объединить с субстантивными N + Adj , как это сделано в «Русской грамматике» 1980 г.

2) Следующий вопрос касается словосочетаний имен числительных. Не вызывает сомнений способность числительных сочетаться с формами существительных. Но известно, что сочетаемость эта необычная, единой парадигмы такие словосочетания не имеют: в именительном и винительном падежах числительное является главным словом в словосочетании с существительным Numer + N 2 (три страницы), а в косвенных падежах главным становится существительное N + Numer ( Adj ) – трех страниц, трем страницам, тремя страницами..

3) Наконец, спорным является вопрос о словосочетании компаратива: особый тип словосочетания или это одно из словосочетаний наречия? Основанием для признания компаративного словосочетания отдельным типом является синтаксическая валентность, свойственная именно компаративу, — это зависимая словоформа N 2, характерная не для наречия (или прилагательного), а именно для компаратива (данная словоформа выражает объект сравнения): умнее других, белее снега, стройнее тополя. Напомним, что именно характерная синтаксическая сочетаемость является одним из важнейших оснований для выделения компаратива в особую часть речи.

2. Типы словосочетаний по составу (по количеству компонентов).

Данная классификация представлена в «Русской грамматике» 1980 г. По этому признаку словосочетания делятся на простые, сложные и комбинированные.

Простые словосочетания, в свою очередь, делятся на двучленные и трехчленные. Двучленные словосочетания образуются на основе одиночной сильной или слабой связи. Например: солнечный день, строить дом, идти пешком, звонок из редакции. Трехчленные словосочетания образуются на основе двойной сильной связи. Например: снабдить экспедицию снаряжением, вбить гвоздь в стену.

Сложные словосочетания образуются на основе двух и более связей, исходящих от одного главного слова. Например: новая квартира со всеми удобствами, взять письмо со стола, лежать на диване с книгой.

Комбинированные словосочетания образуются на основе связей. исходящих от разных стержневых слов. Например: увлеченно читать интересную книгу, удобный для работы стол, хороший друг моего отца.

Словосочетание как синтаксическая конструкция: формальная и семантическая характеристика

1. Структура словосочетания (структурная схема, модель).

Рассмотрим структуру простого (двукомпонентного) словосочетания. Каждый из компонентов – главный и зависимый – имеет свои релевантные признаки.

Для главного компонента релевантна прежде всего принадлежность к части речи. Главный компонент – это слово (!), и ни в коем случае не словоформа. Соответственно он изображается в модели символом части речи: V (глагол), N или S (существительное), Adj (прилагательное), Adv (наречие). Кроме того, релевантными могут быть частные категориальные свойства слова (см. Правила образования словосочетаний): частная морфологическая особенность, семантика и др. Поэтому в записи модели словосочетания следовало бы отмечать и эти признаки, например, переходность глагола, семантические, морфемные особенности. Допустим, так: Vtrans (переходный глагол) + N 4 (читать книгу), Vfaz (фазисный глагол) + inf (начать рассказывать). Но в сложившейся практике частные категориальные признаки не принято записывать. При этом мы, конечно, имеем их в виду для характеристики главного компонента.

Для зависимого компонента релевантна словоформа. В записи модели она обозначается в соответствии с синтаксической связью: при согласовании – часть речи ( Adj ), поскольку эта словоформа уподобляется форме главного слова; при управлении — падежная или предложно-падежная форма; при примыкании – неизменяемая часть речи или особая неизменяемая словоформа. Например, словосочетание «мой дом» имеет модель N + Adj , словосочетание «его дом» имеет модель N + N 2, словосочетание «способный понять» — Adj + Inf и т.д.

2. Парадигма словосочетания. Словосочетание существует в парадигме. Формами словосочетания являются формы главного компонента. Таким образом, парадигма словосочетания совпадает с парадигмой главного слово. Это двенадцать форм нормального имени существительного или 6 форм существительного Singularia или Pluralia tantum , 24 формы имени прилагательного (плюс краткие формы для качественных прилагательных). Проблему составляет компаратив, который имеет характерную именно для этой формы сочетаемость. Например, прилагательное «быстрый» имеет парадигму из 24 форм положительной степени. Компаратив «быстрее» образует словосочетания, подобно всякому компаративу, с существительным в родительном падеже («быстрее ветра»), и это словосочетание уже не входит в парадигму прилагательного.

Особым образом стоит вопрос о парадигме количественных и собирательных числительных. Числительные в сочетании с именами существительными представляют собой не одну парадигму, а совмещение двух разных парадигм: N + N 2 (три товарища) и N + Numer ( Adj )/(трех товарищей, трем товарищам и т.д.).

3. Синтаксическое значение словосочетания (типы синтаксических отношений в словосочетаниях). В словосочетании возможны только отношения субординативного типа. Синтаксические отношения и их классификации было рассмотрены в соответствующей теме. Повторим только то, что актуально для словосочетания, а именно виды субординативных отношений: определительные, объектные, обстоятельственные, восполняющие. Первые три типа проявляются в частных разновидностях.

— признак и его носитель (определительно-субъектные): совет врача, распоряжение директора, свежесть лица, белизна снега. Такие словосочетания легко трансформируются в предложения: Врач посоветовал, Директор распорядился, Снег белый;

— часть и целое: рукав пальто, ступенька лестницы;

— принадлежность предмета лицу: дом отца, поэма Пушкина;

— отношение лица к учреждению, организации: директор завода, студент университета

Функционирование словосочетания в предложении

Словосочетание – особая синтаксическая конструкция, которая существует автономно от предложения на основе синтаксической валентности слова. Но в то же время словосочетание употребляется в предложении. В одних случаях словосочетание входит в состав предложения без изменений. Например: Темные окна дрожали от сырого восточного ветра. В предложение включены три словосочетания: «темные окна», «дрожать от ветра», «сырой восточный ветер».

В других случаях словосочетание претерпевает те или иные изменения:

а) Изменения могут быть связаны с коммуникативным заданием, с актуальным членением: изменяется порядок компонентов словосочетания, происходит нарушение их контактности:

Ср.: Он пил некипяченое молоко и Молоко он пил некипяченое; Вокруг него образовалась странная компания и Странная образовалась вокруг него компания. При этом словосочетание не разрушается, его можно «восстановить», потому что сохраняются те же самые синтаксические отношения – субординативные определительные.

б) Изменения могут носить конструктивный характер: изменяются синтаксические отношения — словосочетание разрушается. Например: Очередь, серая, каменная, была несокрушима, как греческая фаланга (Ильф и Петров). Между компонентами «очередь» и «серая, каменная» отношения уже не субординативные определительные, а полупредикативные, что выражается порядком слов и интонацией

в) Может происходить расширение сочетаемости слова в предложении, снятие ограничений на сочетаемость. Например, в русском языке есть глаголы, выражающие адресованное действие, адресат выражается дательным падежом: вручить подарок юбиляру, написать письмо матери. В предложении адресат может появляться и у таких глаголов, значение которых не предполагает адресата: нарисовать, сшить (Мать сшила дочке платье, Нарисуй мне ёжика). Пример из стихотворения А. Твардовского: Паровозы, горячась, грохочут под уклон (ср.: мчатся под уклон).

г) В предложении словосочетание может употребляться в неполном составе: пропускается зависимый компонент или главный компонент. В первом случае главное слово может не иметь необходимых распространителей. Например, глагол жаловаться имеет две валентности — два распространителя с объектным значением: жаловаться кому-то на что-то. Но вполне возможно такое предложение: Нужно лечиться, а не жаловаться. В других случаях возможен пропуск главного компонента: У Тани не было ручки, и я дала ей свою.

Семантическая структура словосочетания

В семантическом аспекте словосочетание выражает пропозицию, если содержит предикатное слово. Актантная структура обычно представлена не полностью. Например: вставить стекло в раму. Предикат «вставить» имеет два объектных актанта, субъектный актант в словосочетании не представлен. Посещение общежития деканом. В этом словосочетании представлены и объектный актант («общежития»), и субъектный («деканом»). Открытие Америки. Представлен только объектный актант. Если в составе словосочетания нет предикатного слова, то нет и пропозитивного значения: крыша дома, хрустальная ваза.

Существуют словосочетания, пропозитивную семантику которых создает предлог-суперпредикат. Например, предлог «для» имеет значение предназначения: альбом для марок = ‘альбом, предназначенный для марок’. Предлог «без» соответствует по значению глаголам с отрицанием «не иметь, не быть»: дверь без замка = ’дверь, не имеющая замка‘.

Подведем итог. Словосочетание – это номинативная синтаксическая единица, существующая на основе синтаксическое валентности слова. В грамматическом аспекте словосочетание – особая, элементарная синтаксическая конструкция, имеющая формальную модель и синтаксическое значение. Словосочетание – не коммуникативная единица, но оно включается в состав предложения и может претерпевать изменения, коммуникативно обусловленные. В семантическом плане словосочетание отражает пропозицию, если содержит предикатное слово или предлог с предикатным значением.