Бекицер ударение на какой слог (7 видео) | Русский язык. Правила написания

Содержание

Израиль в Петербурге: ресторан «Бекицер»
На улице Рубинштейна откроется израильский стрит-фуд-бар «Бикицер»
Подписаться:
Поделиться:
Бекицер ударение на какой слог
💥 Видео

Видео:Почему русское ударение такое сложное?Скачать

Израиль в Петербурге: ресторан «Бекицер»

От создателей бара «Терминал»

«Бекицер» в переводе с идиш означает «короче, не тяни, поторапливайся». Именно так Павел Штейнлухт и Илья Базарский назвали свой новый бар, в котором принялись подавать так называемый израильский стритфуд. Эта кухня пока еще малознакома петербуржцам, но, судя по ажиотажу на старте, скоро все изменится. На окнах до сих пор висят шторы coming soon, заведение открывается в 19:00, но, придя сюда к восьми вечера накануне первого рабочего дня в 2015 году, я с трудом нашел свободное место.

Стены довольно просторного зала с высокими потолками, в котором главенствует барная стойка, пестрят копиями граффити, «перенесенных» сюда с тель-авивских стен. Здесь же в сторонке скромно стоит дореволюционный фортепиано, по всему пространству рассыпаны разнокалиберные столы. Завершает композицию стена, в которой прорублено широкое окно из небольшой кухни; на этой же стене, прямо на кафельной плитке, маркером написано меню.

Состоит оно из трех разнокалиберных сетов по весьма низкой цене. В них найдется отличный хумус, баба гануш и шварма — очень похожее блюдо на известную всем шаверму. Подается в пите, но вместо противного белого соуса добавляют хумус, арису и тхину, а мясо, безусловно, лучшего качества. В этом блюде используется курица, индейка и бараний жир, все это предварительно маринуется в специях и вызревает несколько часов перед обжаркой. Я успел влюбиться в одно довольно простое блюдо — шакшуку. Грубо говоря, это яичница, «утопленная» в томатно-овощном соусе, но израильские специи и правильно приготовленные яйца сделали свое дело! Собственно, основу израильской кухни составляют специи и всевозможные травы. Летом кухня распахнет окна, выходящие на оживленную улицу, и станет продавать еду прохожим — стритфуд как он есть.

Вниманию ортодоксальных евреев: кухня в «Бекицере» не кошерная, имейте в виду. Владельцы обещают это исправить. Однако, на мой взгляд, готовить на ресторанной кухне по правилам кашрута будет очень и очень проблематично.

Бар и бармены в «Бекицере» — отдельная история, которая очень интересно перекликается с кухней. В общем-то, здесь собраны все те отличительные черты петербургских баров, которыми они известны далеко за пределами города. То есть бар в Северной столице — это вовсе не тот глянцевый «бекнарзиевский» формат в Москве, интригующий не столько содержимым «тумблера», сколько его обрамлением, то есть красотой подачи. Петербургские миксологи чаще думают о сочетании в бокале, ароматах и, собственно, о госте, для которого все это придумано. Плюс ко всему практически в каждом коктейле, приготовленном в «Бекицере», будут присутствовать сиропы, сваренные на основе вышеупомянутых израильских специй: сироп на основе острого перца — своего рода альтернатива широко известному табаско, но за счет его сладости острота проявляется в послевкусии; сироп из халвы — строго дамская штука, и хаваеш (ударение на последний слог) — смесь специй, используемая в шварме. Для меня бармен замешал коктейль на основе сиропа, сваренного из этой специи экспромтом, на манер классической «Маргариты». Интересно получилось. Собственно, экспромт — то, что живет за барной стойкой «Бекицера» постоянно. В меню указаны всего лишь три коктейля — все остальное смешивают, отталкиваясь от настроения и предпочтений пьющего.

Илья Вытяжнов, главный редактор EatBetter.ru

Присоединяйся офлайн к аудиовизуальной инсталляции «Портрет поколения» по случаю 10-летия BURO. — получи иммерсивный опыт.

Видео:Как правильно расставить логические ударения?Скачать

На улице Рубинштейна откроется израильский стрит-фуд-бар «Бикицер»

Владельцы бара Terminal Илья Базарский и Павел Штейнлухт откроют на улице Рубинштейна стрит-фуд-бар «Бикицер». Идеологическая основа меню — израильский стрит-фуд: огромный гастрономический пласт, вмещающий в себя марроканские, арабские, египетские, йеменские и другие кулинарные традиции. То есть все, что можно так или иначе попробовать на улицах, скажем, Тель-Авива. Илья вместе с шеф-поваром Дмитрием Ломоносовым стажировались в Израиле у известного повара Яна Гицельтера и у местных бабушек. Итак, в меню: хумус и фалафель, мафрум — томленый картофель, фаршированный рубленым мясом, со специями баарад, суп хаваядж — наваристый суп на одноименной специи, баклажаны сабих, баба гануш, лабане — мягкий сыр с затором, смесью десяти специй, шуарма с соусом из хумуса, маджадра — рис с чечевицей, запаренной с луком, и кнафе — арабская сладость из теста кадаиф и сыра. Многие позиции будут комплементарные: то есть закуски, мезе, можно брать как отдельно, так и с лепешкой со сковороды садж.

Зал «Бикицера» — чуть больше 90 кв метров, на пятьдесят посадочных мест, с контактным баром и столиками вдоль окон, часть отгорожена под открытую кухню. Летом еду с нее также будут отдавать прямо на улицу. Интерьер, вдохновленный Израилем, сделан совместно со студией Kapodaki Артема Спиридонова. Акцент в декоративном оформлении — стрит-арт с улиц Тель-Авива.

За карту напитков будет отвечать Александр Болтян, знакомый петербуржцам по «Дому быта». Ожидаются — безалкогольный молочный кисель с розовой водой и орехами, который в подмороженном виде больше напоминает панакоту, кофе с кардамоном, настойки, сиропы и ликеры на национальных специях и продуктах, например, на халве. Уровень цен на алкоголь будет в районе тех, что установлены в баре Terminal, по кухне средний чек — 350-500 рублей. В «Бикицере» также расположится лавка с восточными специями.

Важная составляющая проекта — просветительская. Планируются музыкальные, кино- и другие события, афтепати и мастер-классы, продвигающие израильскую культуру. На них ждут как ее существующих поклонников, так и всех желающих.

Название заведения — слово «бикицер», ударение на «и» — существует в иврите, на идише, и даже на жаргоне «фене». Оно переводится как «короче», не в геометрическом смысле, а что-то вроде «быстрее» в разговорной речи. Планируемое открытие кафе — в конце декабря.

Видео:Как запомнить ударение в словах «торты», «шарфы» и «банты»?Скачать

Бекицер ударение на какой слог

Бекицер. От еврейского «кицур» – короче, яснее, толковее. ну телись же, наконец.

В первой половине прошлого века бытовало среди людей искусства, особенно у киношников (в России, в Америке. да и в Европе). Этим словом обозначаем мы маленькие притчи – веселые и не очень.

Хохма с двойным ударением

Если по-одесски на «О», – шутка, а если по-древнееврейски на «А» – мудрость. Как в незатейливой сказочке из Талмуда.

Я, говорит мудрец, встретил молоденькую девушку, которая умнее меня. Спрашиваю ее:

– Что ты несешь там, в плетеной своей корзинке?

А лукавая девочка:

– Захочется показать – открою сама.

Бабель и вокруг

Вместо пролога, или Пути-дороги

Горький сказал молодому Бабелю:

– С достоверностью установлено, что ничего-то вы, сударь мой, не знаете. Но догадываетесь о многом. А ступайте-ка «в люди»!

И я, говорит Бабель, пошел.

Однако же Мейерхольд держался иного мнения: в искусстве важнее догадываться, чем знать.

И куда ж нам теперь идти?

Александр Сергеевич Пушкин часто работал лежа, не покидая постели, не умывшись, не одевшись. Как встану, говорил, так и побегу – не остановишь.

По той же причине, докладывает современник, Исаак Эммануилович Бабель стремился зарыться в глушь не в состоянии совладать со своей неуемной общительностью.

Нужна Ясная Поляна

А ее нет, горевал Бабель. И вообще ни шиша нет. Вследствие этих возвышенных обстоятельств я обрек себя на нищее и веселое прозябание.

Букеровскому лауреату Михаилу Шишкину

Бабель (вы слышали, Миша) обрек себя на нищее и веселое прозябание, потому что рассказы не кормят.

– Романы, романы нужно строгать! – долбил молодого автора. – Длинные романы с продолжением. И быстро, легко, удачливо!

Зощенко, Всеволод Иванов, Каверин смолоду приветствовали друг друга:

– Здравствуй, брат! Писать очень трудно!

Почему так, чуть позже приоткрыл Бабель: . трудно писать на темы, интересующие меня. Очень трудно, если быть честным.

В Доме журналиста (тогда Дом печати) впервые в Москве читал Бабель свои рассказы. Ему кричали: «Долой! Порнография!» – и советовали учиться у Сейфуллиной.

– Это у меня, что ли? – встрепенулась Лидия Николаевна. – Да я вот как на него смотрю! – И запрокинула голову. – И то еле нос вижу!

Бабель говорил Шкловскому: «Сильнее тебя, взятого в одной строке, у нас нет никого».

По-моему, – скромно комментирует Шкловский, – это немного.

Ботаника в Литинституте

– На пафос без иронии, – толковал Шкловский, – на голый и откровенный пафос не решается даже Бабель.

– А Гоголь? – спросили мы.

– И он тоже. – Виктор Борисович пригладил лысину. – Как-никак, оба – на ель. – И надавил голосом: – Гог-ель, Баб-ель. вечнозеленые растения.

Оба южане. И шибко мерзли в наших широтах, вдалеке от азово-черноморского солнышка.

Уединился на подмосковной даче, – пишет ИЭ в середине мая. – По ночам укрываюсь одеялом, днем топим все печи. Вот так климат!

А Чехов (реплика Епиходова из «Вишневого сада»):

– Не могу одобрить нашего клима€та. – С ударом на центральное «а». – Наш кли€мат не в силах способствовать.

Поздний Бабель вроде пошучивал, что появление его в литературе предсказал ранний Чехов, когда выдумал псевдоним по проливу: Баб-эль-Мандебский.

Он же, поздний Бабель, завидовал тогдашнему молодому поэту, который попросту перевел на русский свою фамилию: так из Шейнкмана вылупился Светлов.

– Вот бы и мне догадаться! – досадовал Исаак Эммануилович. – Ведь Бабель – по-нашему Вавилон, ну и сделался бы Вавиловым. А теперь куда ж! Разве что имя сменить: Вавила

В тридцатые годы – в «период страха и восторга» – ИЭ любил огорошить собеседника:

– Хорошо прожил тот, кто хорошо спрятался. Ну, чьи слова? – И через паузу, приложивши палец к губам: Эпикура. А? Проповедник земных утех – и такая предусмотрительность. Коли желаешь наслаждаться, изволь, милый, забиться в темную конуру. А там и гуляй без препон!

Шкловский и Бабель сидели рядом на каком-то яснополянском празднике. За спиной неслышной походкой скользили старые люди, наполняя большие рюмки. Шкловский прикрыл свой бокал и отстранился:

– Почему все нам да нам?

– Его Сиятельство приказали.

– Какое сиятельство? – не понял ИЭ.

Старый лакей тихо вымолвил:

ИЭ отошел к стенке и спросил еще тише:

– Графа. Велено наливать по шуму: где молчат, там и плесни, где галдят – пропусти. чтобы гул ровный.

ИЭ говорил молодому редактору, что Лев Николаевич Толстой весил три с половиной пуда.

– Только-то? – не поверил редактор. – Да там бороды – на центнер.

– Нет, – сказал Бабель, – три с половиной пуда. – И снова: Три с половиной пуда чистой литературы.

«Улицу Данте», дабы одобрили наверху, Горький, по слухам, отослал в Кремль.

– Лично мне оно чуждо, – сказал вождь. – Но вам как специалисту мы доверяем.

И «Улицу Данте» напечатали.

N поступал во ВГИК и спросил на консультации Евгения Иосифовича Габриловича:

– Почему ваш сценарий называется «Убийство на улице Данте»?

К тому времени (1955) Бабеля уже реабилитировали, но «Избранное» покуда не вышло.

– Скоро узнаете, – пообещал Габрилович. – Просто в Париже есть такая улица.

Ах, куда они торопятся

Юрий Олеша быстро хмелел.

– Не налегайте, Юра, – говорил Бабель. – Я теряю собеседника.

Смех без причины

Хоронили Ильфа. В траурном кортеже Бабель вдруг захихикал.

– Что с вами, Исаак Эммануилович?

– Мы так спешим. так погоняем, словно покойный всю жизнь мечтал поселиться на кладбище.

Бабель занимал у Багрицкого, но вернуть не поспел.

Поэт умер. Вскоре арестовали вдову. Остался сын – тогда, кажется, еще школьник. Домработница обходила подряд всех должников, колотила в дверь и кричала:

– Отдай сиротские деньги!

– Есть такая детская игра, – сказал ИЭ, – фанты. Барыня, дескать, послала сто рублей. Что хотите, то купите, «да» и «нет» не говорите, «белое, черное» не называйте, головою не качайте. – И помолчал. – В такие игры я не играю.

У меня, – говорил Бабель, – дурной характер. Вот у Катаева – хороший. Изобразит, к примеру, голодного мальчика, а редактор похерит. Катаеву – как с гуся. Вернется домой и представит пионера в лучшем виде. Здоровый, сытый, с кумачовым румянцем и галстуком. – Бабель вздохнул. – Завидую, но так не умею – дурной характер.

Довольно громоздкая. Наверно, античная. Бесценное произведение керамического искусства. И по какой-то причине застряла у Шаляпина, в Париже. Куда и пожаловал Бабель с письменным поручением Горького: дескать, отдайте.

Федор Иванович тщательно сличал почерк и долго сопел.

– Послушайте, – спрашивает, – а вы часом не одессит?

– Самый настоящий, – простодушно сказал ИЭ, – чистой воды.

– Хо-хо! – возликовал Шаляпин. – И вы надеетесь, я вам доверю!? – Бережно упрятал национальное достояние и проводил Бабеля к выходу.

Реб Менахем с Молдаванки

Такой действительно жил в Одессе, и Бабель высказывался от его имени:

1. Он стал на ту пьедесталь, на которое стоял сам! 2. Посмотрите на воробью, которое само добывает себе пище! И таки из неплохого источника! 3. Хороня своих мудрецов, люди остаются в дураках.

ИЭ навестил писательский дом в Лаврушинском переулке. Хозяева – принимающая сторона – занимали квартиру № 159.

– Ого! – сказал Бабель. – Велика же наша литература!

Как удивить француза

– Без проблем! – сказал Бабель. – Спросите в гостинице у портье: «А лифт работает?»

О том же в Москве, или Дорогой гость

Его ждали весь вечер. Он пришел с большим опозданием, ворчливо бранясь в коридоре:

– Если зовут человека на се

мейное торжество, а сами живут чёрт те где на каких этажах, надо предупреждать заранее, что лифт не работает, не работал и никогда, наверное, не будет работать.

– Это Бабель, – растаял хозяин. – Взобрался все-таки.

Наблюдая за игрой французского теннисиста, ИЭ восхищенно сказал:

Толстой и Бабель

Лев Николаевич работал за простым дубовым столом. Ножки его соединяла могучая жердина, однажды разбитая в щепы.

– В мелкие щепы, – уточнил ИЭ. – Потому что Лев Николаевич пинал эту дубовую перекладину в поисках нужного слова. брыкался своими маленькими, крепкими, как сталь, ножками.

Которому перелагал Бабель эту историю. Оба ехали на Международный антифашистский конгресс. и лет, округлим, через двадцать Пастернак написал:

Мне к людям хочется, в толпу,

В их утреннее оживленье,

Я все готов разнесть в щепу

И всех поставить на колени.

Литература и жизнь

На очередном писательском пленуме (или форуме?) выступал Бабель: «Как только слово начинается на “изм”, я перестаю понимать».

– А социализм? – спросили из зала.

– Ну что вы! – нашелся ИЭ. – Это мне ясно: там «изм» в конце.

«У цьому будынку. », – выбито на нынешней мемдоске.

– Пойдемте! – говорил Бабель. – Я так люблю этот дом, что не позволяю себе приходить сюда каждый день.

ИЭ весьма забавляло такое объявление: «Брача песка строго воспрещается».

– Это что! – говорит. – В Крыму, перед Новым годом, висело похлеще: «Рубить сосны на елки карается по закону».

Человек, который сомневается

Сталин призвал Бабеля и заказал роман о себе. Бабель ответил:

– Собираюсь купить козу, – кротко (и кратко) оповещал ИЭ.

– Это я, – похвалялся Бабель, – Замечательный Зритель – З.З. Режиссеры должны мне деньги платить. Позже могу разобраться, что хорошо, что плохо, как поставлено. Но покуда смотрю, ничего не соображаю – весь там. Такому зрителю цены нет!

Выходя на поклоны, главная героиня ослепительно улыбалась.

– Вообще-то неплохо, – сказал ИЭ. – Но у этой красивой актрисы слишком много зубов. Прямо Леопарда Львовна какая-то!

Андре Мальро (которого Бабель величал Андрюшею) решительно говорил, что писатель – не профессия. Его удивляло, что в нашей стране так много членов Союза. Ничем, кроме литературы, не заняты. Им предоставлены шикарные квартиры. Имеют дачи, дома отдыха, санатории. Ездят в творческие командировки.

– То ли дело до революции! – И Бабель разлил водку. – Писатель жил на кривой улочке, бок о бок с холодным сапожником. Напротив – толстуха-прачка, соломенная вдова с горластой оравой. Выпьем, Андрюша, за советскую власть!

на Антифашистском конгрессе

С официальной, заранее подготовленной речью выступал Всеволод Иванов. Как хорошо быть писателем в стране Советов! Как много он зарабатывает! Как беспечально устроен в бытовом отношении. От всей души благодарен народу, партии, правительству.

Потом вышел Пастернак. Растерянно огляделся и внезапно залепетал:

– Поэзия. ее ищут повсюду. а находят в траве.

Крики. Буря восторга. Рукоплескания.

На ужин, рассказывал Бабель, явился Ягода (глава тогдашнего МВД), осмотрел стол и поморщился:

– Опять эта местная дрянь. Подать французского вина!

Горький забарабанил пальцами и – ни словечка.

Булгаков возмущался репликой из «Заката»:

– А кацапы что тебе дали? Что кацапы тебе дали. Водку кацапы тебе дали, матерщины полный рот, бешеный рот, как у собаки.

– «Кацапа», видишь ли, можно! – ворчал Михаил Афанасьевич. – А попробуй пусти им «жида» – прямо к суду потянут.

Ну, суд – дело прошлое. Но и в недавней постановке «Заката» вместо «жидовский суп» произносили со сцены. «жидкий».

Торговка Потапова ругается: «Жиды, как воши, обсели!»

А подрядчик Фомин: «Жид умному не помеха».

ИЭ спросил Ягоду:

– Скажите, Генрих Григорьевич, как вести себя, если попадешь к вам?

– Все отрицать. – И Ягода передернул плечами. – Какие бы обвинения ни выдвигали, – «нет» и всегда «нет». Только «нет». В таком случае мы бессильны.

Когда Ягоду расстреляли, ИЭ сказал:

– При нем еще были туманные времена. Нынче-то развиднелось.

Антонина Николаевна то и дело звонила с работы, особенно когда родилась дочка.

– У нас все хорошо, – рапортовал ИЭ. – Только ребенок ел один раз.

– Один раз. с утра до вечера. – Или: Дома ничего особенного. Но Шура (домработница) играет на кухне со своей подругой в футбол. грудями перебрасываются.

Бывало, и Бабель звонил жене. Если интересовались, кто спрашивает, солидно откашливался:

– Из Кремля. – Все настораживались, а он веселился: Что, перепугались?

Бабель попросил Пирожкову не задерживаться на службе – вечером придет Самуил Яковлевич Маршак.

– Я заметил, – сказал ИЭ, – что вы нравитесь только хорошим людям. И проверяю своих знакомых. на вас.

Бабель и Эйзенштейн с утра трудились над сценарием. Когда Сергей Михайлович ушел, Пирожкова постучала, чтобы прибрать.

– Одну минутку, – извинился ИЭ. – Надобно уничтожить следы творческого подъема.

Войдя в комнату, Пирожкова увидела тлеющую бумагу и газеты с оборванными краями.

– Сергей Михайлович, – пояснил Бабель, – постоянно рисует фантастические и не совсем приличные картинки. По форме – очень талантливо, но содержание, увы, – не для ваших глаз. Вот и сжигаю.

Горело то, что выставляется сейчас по всему миру.

Так определял Бабель неизбывную тягу Эйзенштейна к призрачному, фантомному, сказочному, нереальному.

– Он сильнее всего пленен тем, чего на самом-то деле и нет.

– Это я, – говорил Бабель. – Я, Сергей Михайлович, – ваш смертельный поклонник.

Эйзенштейн снимал «Бежин луг», сценарий которого «дорабатывал» Бабель. Прошло двадцать лет.

– Где же фильм? – спросили Алексея Каплера, ведущего «Кинопанорамы».

– Смыли, – коротко сказал он. – Людей смывали, не то что кино.

Туда зашли как-то Бабель с женой. А следом за ними – местный обыватель, мужчина средних лет. Огляделся в недоумении и спросил продавщицу:

– Скажите, гражданочка, а хлеб здесь думает быть?

Бабель аж задохнулся:

– Вот! Это – Одесса!

Ни эллина, ни иудея

ИЭ вспоминал, как в детстве стащил котлеты и угостил соседских мальчишек. Бабушка выскочила на двор, поймала одного и пальцами выковыривала мясо из набитого рта. Мальчишка кусался, бабка вопила.

– Рассказ этот, – говорит Пирожкова, – мог быть чистейшим вымыслом. Потому что ради острой ситуации или красного словца не щадил Бабель ни меня, ни родственников, ни друзей. А если вдруг уличали, ссылался на классиков: литература тем и занимается, что выдумывает правду.

Китайский эмигрант Эми Сяо, впоследствии известный писатель, относился к слабому полу как человек Востока: женщина-де должна быть так изящна и так слаба, чтобы падать от дуновения ветра.

А женился (весьма удачно) на светлоглазой, стриженой под мальчика, довольно грузной немецкой еврейке.

– Идеалы – одно, – сказал ИЭ, – а общее одеяло – другое.

Бабель очень любил детей

Когда выпал снег, двухлетняя дочка Валентина Катаева вбежала в комнату:

– Дяди, тети! Это что? Именины?

Бабель пришел в восторг. Не мог успокоиться две недели.

В Ленинграде познакомился Бабель с потомками Лермонтова и погрузился в родовой архив. Например, дядюшка Лермонтова (брат отца) писал в дневнике: «Первая жена – от Б-га, вторая – от людей, третья – от дьявола». А в книге расходов: «1 рубль жидам на свадьбу».

И часто повторял (в смысле – ИЭ), вручая ли гонорар или притворно выклянчивая на трамвай:

– Один рубль жидам на свадьбу.

Бабель и Окуджава

И тот, и другой – в разное время – жили в Переделкино. В относительном соседстве, на расстоянии

прогулки приблизительно в две

Там, на даче, Бабеля и забрали, оторвавши от рукописи.

– Так и знал, – сказал он, – не дадут кончить.

А будущий сосед – Булат Шалвович:

Вымысел не есть обман,

Замысел – еще не точка.

Дайте дописать роман

До последнего листочка!